Глава 5

19 июля, четверг

Время девять часов вечера, а я уже дома, в кухне. Впервые пробую готовить в хозяйской духовке, переживая, заработает ли она. Ведь даже там было два кирпича, на которые нужно было ставить противень. Еще неприятность, оказывается, стеклянная дверца отходила, отчего пришлось подпереть ее кочергой, которую нашла в коридоре. Злилась, хотела, как лучше, а тут беспредел. Называется, сняла квартиру…

Сегодня разговаривала с владелицей кафе по поводу уборки кухни, мытья посуды и позднего возвращения домой. Сразу она негативно отнеслась, заявляя, что я получила премию и теперь не должна возмущаться. Но на мои слова, что верну и больше не появлюсь здесь, потому что жизнь дороже, задумалась. Ведь если буду так возвращаться, то когда-нибудь не приду по причине, что покойнику это ни к чему. Галина Семеновна скривилась на уточнение и попросила рассказать, в чем проблема. Поведала вчерашнюю историю, упомянув, что нужен еще один человек для уборки, на что услышала, что этот вопрос она решит, доплатив техничке. Поэтому теперь я работаю до восьми часов и отправляюсь домой, что очень радовало.

Сидела на стуле и смотрела, как поднимается слоеное тесло. Решила приготовить пирог из курицы и картошки. Не сладким же кормить. Сама любила такое угощение, но готовила его в последний раз давным-давно. Мама у меня такой всегда заказывала, когда чувствовала себя хорошо.

Резко поднялась и пошла убирать дом, чтобы время не пропало зря. А потом, как отнесу пирог Дорвонцеву, отправлюсь спать.

Ровно через пятьдесят минут я довольно улыбалась, поражаясь, как в этом чудовищном духовом шкафу что-то получилось. Но получилось и невероятно пахло! Притом картошку и пласты грудки я хорошо поперчила и посолила, поливая сливочным маслом, так что должно было получиться вкусно. Переложив на широкую тарелку, которую нашла в шкафу под грудой посуды, после того как на несколько раз помыла, решила быстренько сходить, но вот застопорилась, считая неудобным бегать к мужчине.

Подошла к треснувшему зеркалу, отмечая в отражении свое скромное одеяние – светло-голубые джинсы и белую футболку, и провела по волосам. Быстро схватила расческу и заплела хвост, считая, что так будет лучше. Выдохнув, вспоминая, что Анатолий спас мне жизнь, а я тут чувствую неудобство, смело направилась к нему.

Спускалась, надеясь, что он дома и очень-очень занят. Оказавшись на лестнице, застыла на месте, не зная куда идти. Действительно, не буду же я стучать в каждую квартиру, интересуясь, в какой именно проживает Дорвонцев Анатолий.

Решив, что сама виновата и могла бы спросить номер квартиры своего спасителя, пошла наверх, как услышала приятный голос на лестнице.

– Да, Серега. Обязательно. Ты в столицу со своей красавицей не собираешься? Беременна? Ну ты, брат, молодец. Постарался.

Выдохнув, что все не так плохо, осталась ждать, спустившись с лестницы. Через мгновение наблюдала, как мужчина поднимется с пакетом в руке, а во второй держал сотовый. Увидев меня, он улыбнулся и остановился.

– Ладно, Айсберг, надумаешь, я всегда рад! Жене привет, – тут же засмеялся и весело ответил: – Да не кипятись! Кроме тебя, бешеного, ей никто не нужен. Ага… Добро, – мужчина закончил разговор, тут же посмотрев на меня, а потом уж на пирог, и поинтересовался:

– И его даже есть можно?

Ухмыльнулась и ответила:

– Могу унести назад, если не понравится. Главное, что принесла. Заварку тоже захватила, но отдам и убегу к себе. Уже поздно, – дружелюбно произнесла, надеясь, что он поймет.

Мужчина задумчиво одарил меня придирчивым взглядом, а потом прошел вперед, открывая ключом дверь 76 квартиры. Открыв, распахнул и проговорил:

– Наташа, проходи. Убежать не получится. А если мне плохо станет, то кто спасать будет? – сказал таким тоном, отчего не могла не улыбнуться.

– Не будет. Нормальный пирог, – успокоила мужчину, не двигаясь с места, не желая отступать от своих первоначальных планов.

– Вот и отлично. Я буду пирог, а ты торт. Не знал, какой любишь, поэтому шоколадный взял.

Проговорил и прошел внутрь. Включив свет в коридоре, повернулся ко мне и махнул рукой, предлагая зайти.

Почувствовала себя зайцем, которого зазывает в свое логово хитрый добренький лис. Посмотрела назад и только решила, что-нибудь придумать, как мужчина довольно убедительно выдал:

– Только попробуй удрать… Верну, чтобы выполняла обещание.

Считая, что перебранка не поможет, прошла в помещение, окидывая приличных размеров светлый коридор, обитый декоративным камнем, а в некоторых местах деревянными панелями. Двухуровневый потолок, шкаф-купе, ниша, в которой стоял комод.

Стало не по себе, что нахожусь в квартире незнакомого мужчины, которого совершенно не знаю. Мгновенно в памяти вспыхнуло воспоминание, напомнившее о том, что хотела забыть. Отвела взор, пытаясь заставить себя не думать об этом, убеждая, что этот мужчина совсем не такой. Но тогда и  Александр казался другим…

Ладони стали влажными, виски сдавило. Страх мгновенно сжал все внутренности, не давая дышать.

Поставив на комод поднос с пирогом, повернулась к мужчине и вежливо произнесла:

– Анатолий, мне нужно идти.

Он поставил пакет на паркет и закрыл дверь, отчего почувствовала себя невероятно отвратительно. Даже не поняла, как Толик оказался рядом, расставив руку с разных сторон от моего тела, поставив ладони на комод. Мы просто смотрели друг другу в глаза, а потом он спокойно сказал:

– Что случилось? Ты подавлена и напугана. Я нечаянно тебя обидел?

Отрицательно кивнула и поспешно выдохнула:

– Я… мне пора домой, – сказала и попыталась выйти из захвата, но руки мужчины оказались на моей талии, сжимая сильно, но вместе с тем успокаивающе. Дорвонцев прижал к себе вплотную, не позволяя отодвинуться. Он положил ладонь на затылок, захватывая в плен сильной ладонью, спрашивая у меня:

– Почему у меня ощущение, что я для тебя – враг?

– Нет… только я хочу уйти. Пожалуйста, – произнесла, чувствуя, что помимо паники появилось желание довериться.

Мужчина на секунду закрыл глаза, обдумывая, и через секунду проговорил:

– Но ты расскажешь мне… потом? Я хочу знать.

Пожала плечами и, чувствуя, что могу идти, двинулась вперед. Быстро залезла в свои тапки и, вздохнув, проговорила:

– Спасибо что спас и за все. Но думаю, нам лучше воздержаться от встреч… дружеских встреч.

Мужчина продолжал смотреть на меня, не говорил ни слова, а потом поднял бровь и резко поинтересовался, скрывая истинные эмоции на безразличном лице.

– Уверена?

– Да, – прошептала и вышла в межквартирный коридор, слыша в спину:

– Посмотрим…

Не стала уточнять, что он имеет в виду. Мне нужно было идти домой. Даже не помнила, как долетела до квартиры. Открыла и быстро вошла, закрываясь, чувствуя себя, как никогда, ужасно.

«Господи, до чего докатилась?! Превратилась в пугливую овечку…»

Прошла к кровати и села, обдумывая свое бегство и слова. Может, грубо, но так нужно. Нужно, потому что нельзя сближаться и верить. Да и что он подумает, зная, что я замужем, а сама в гости на чай хожу.

Замужем. Какие страшные слова для меня. Все бы отдала, чтобы этого не случилось, но на тот момент казалось, что я поступаю верно, правильно и благородно. Ведь он…

Мгновенно стянула джинсы и футболку, оставшись в тонком белье, хватая спальный комплект – шортики и майку. Залезла под одеяло, радуясь, что кондиционер перебивает запах плесени, хотя потом все равно запах уходит, а вонь остается. И это понятно: в ящике старого дивана забыли убрать лук и картофель, вот оно и гнило, ожидая, когда я его уберу. Даже не хотелось вспоминать, что я там убирала, когда поняла, что оттуда лезут мошки и не только. Мерзость.

Закрыла глаза, надеясь, что моя черная полоса уже проходит. Даже не могла предположить два года тому назад, что я буду жить в таких ужасных условиях, экономить, прятаться, считая себя неуравновешенной. Да я бы никогда не поверила. Никогда. А почему? Да потому что была счастлива, работала с радостью, получая хорошие деньги, где меня уважали и ценили. Жила в свое удовольствие, ни в чем не нуждалась. Была своя квартира, отдельно от всех, куда возвращалась с огромной радостью.

А потом родители попали в жуткую аварию… по их вине. Отцу стало плохо, и он не справился с управлением. Папа разбился насмерть, а мать осталась живой. Родная женщина некоторое время находилась в коме, и меня подготавливали к неутешительному диагнозу. Операция, которую провел друг моего отца, сотворила чудо. Ей стало лучше. Но кожные покровы лица и тела сильно пострадали. Продала свою квартиру, чтобы мама смогла пройти нужное количество операций и пришла в норму, но она была очень слаба. Инсульт, высокое давление, асфиксия как симптом панической атаки и многое другое – она постоянно находилась в больнице, а потом посоветовали направить ее в хороший медицинский восстановительный центр.

Что меня поразило и привело в чувство – это период, когда мама лежала в коме и необходима была огромная сумма. Тогда увидела, кто есть кто, и по каким критериям дружат. Пока несчастья не было, я считала, что у меня очень много хороших друзей и родственников, но ошиблась. Жестоко. Слыша неутешительные диагнозы, огромные цифры, они отворачивались. Почти все, захлопывая дверь, советуя не приходить больше, у них своя жизнь. Думаю, в тот момент моей жизни меня такое отношение очень сильно поставило в нужную колею – надеяться только на себя, продавая все, что было, устраиваясь на несколько работ.

Удивительно, но лишь одна Настя, бывшая соседка и скромная девушка, помогла всем, чем могла, отдав все, что было. А ведь она воспитывает сына. Муж бросил и ушел к молоденькой секретарше, женившись на ней, крича о своем счастье на каждом шагу. Она поддерживала меня, гнала спать, когда та, кто на всех праздниках громче всех кричала, что подруга с детства и за меня в огонь и в воду, на улице, не приглашая в дом, грубо напомнила, что сейчас мое положение за гранью среднего, а муж ей запрещает с такими общаться. Еще, помнится, упрекнула, что я сама должна была это понять, а не заставлять ее проходить через этот неприятный разговор.  В тот момент просто смотрела на нее, понимая, что у меня никого нет, и не было, а потом выдала: «Не беспокойся, мне такие подруги подавно не нужны».

Ушла, а потом встретила его, того, кого старалась избегать, чувствуя, что не мое, опасаясь и держась на расстоянии. Но Александр… он сделал все, чтобы обратила на него внимание, оценила по поступкам как замечательного мужчину, способного помочь и позаботиться. Было приятна такая забота, благодарила, но он меня совершенно не интересовал, как мужчина был противен. Я была уверена, что он сам поймет, ведь встречи были похожи на общение совершенно далеких людей, заставляющих себя разговаривать. Для меня он был хорошим знакомым. А потом матери нужно было лечение, и он помог с деньгами, договорившись со всеми за меня, уверив, что все сделает, но условие – брак. Согласилась, переступая через себя, подсознательно чувствуя, что ничего хорошего не выйдет.

Расписались, и сразу же определили мать в медицинский восстановительный центр. И тогда начался мой персональный ад в его квартире.

Глубже укуталась в одеяло, стараясь спрятаться и не вспоминать о следующих событиях в своей жизни, но всплывающие отрывки рвались в сознание, не давая забыть.

Никогда не думала, что можно ТАК ненавидеть. Но я ненавидела его каждой клеткой своего тела. До сих пор. Ничего не проходит и не забывается. Если тебя ломают, то это не вызывает смирения и надежды, что через время твой каратель будет лучше, поймет и станет по-другому относиться, кардинально изменяясь. Стокгольмский синдром – ерунда. Бред. Как можно любить чудовище, которое издевается над тобой, получает удовольствие от ужаса на твоем лице? Нет, с каждым днем ярость становилась сильнее, меня тошнило только от его приближения, каждое его движение вызывало желание закричать, ударить, бороться… убить. Я дошла до той точки, что готова была на все, лишь бы уйти… убежать прочь. Останавливала только мать…

До поры… до одного дня… Потом мне стало плевать… и я поехала в центр, намереваясь забрать и придумать другой способ, как достать деньги.

Откинула одеяло в сторону, и обняла руками ноги, прижимая к груди, пытаясь прийти в норму.

Думаю, сейчас, если бы мы встретились, он меня убил. В последнюю нашу встречу… когда мне удалось сбежать… я порезала лицо его же любимой игрушкой. А свое тело, как и лицо, он считал идеальным, красивым. Но это ничтожно, когда сам человек прогнил внутри. Нет, не человек, зверь. Думаю, теперь он мечтает о возмездии.

«Ублюдок».

Встала с кровати, чувствуя, как тело дрожит. Нужно налить себе чай, прийти в норму. Зачем сама себя накрутила? Ненужные воспоминания...

Подошла к окну и посмотрела вниз. Замерла, случайно замечая, как там у деревьев засветился огонек, отсвечивая тень, кто-то подкуривал.

«Не может быть!»

Прилипла к стеклу, пытаясь понять, но потом ничего не увидела. Мгновенно открыла форточку, желая услышать что-нибудь, надеясь, что там подростки в деревьях стоят, но в ответ лишь тишина.

Отошла на шаг, и мгновенно повертелась по сторонам. Как быть? Это мой личный страх или там действительно наблюдает не кто иной, как Лутриков?

Но разве он бы стоял? Разве наблюдал? Хотя это как раз в его манере: преследовать, наблюдать и нападать…

Но тогда… нужно бежать… уходить… Но куда?

Села на кровать и накрыла голову руками, обдумывая, что делать. Нужно убедиться, а потом действовать.

Есть вероятность, что это мой вымысел. Да, почему нет?! Просто первые месяцы я была похожа на параноика, видевшая мужа за каждым деревом. Потом пересилила себя, взяла в руки, и вот теперь вновь.

А может, это больная фантазия, вызванная эмоциями?

Была растеряна, но знала точно, что нужно подготовиться к тому, чтобы встречи не произошло. Сделать все, чтобы сбежать, если понадобится.

Посмотрела на свой кнопочный старый телефон, купленный на рынке у подозрительных подростков, но выхода не было. Свой я оставила на автовокзале, вручив старой женщине, собирающей бутылки в мусорных баках, чтобы Александр поискал меня там, где я точно бы не оказалась.

Сим-карта, оформленная на подругу, и тариф, позволяющий пользоваться интернетом – всегда со мной. Забила съемные квартиры в Рязани, быстренько просматривая, какие можно экстренно снять. Это так… на случай экстренного побега. И еще не забыла про маршруты автобусов, чтобы знать время отправления. На попутках страшно, и я не столь смелая.

Оставив нужные вкладки, легла в постель, пораньше на час заведя будильник. Встану рано и соберу сумку, чтобы быть наготове. Паспорт и все документы всегда с собой на тот случай, если ко мне явится ненавистный гость. Еще нужно будет на двери и в комнате поставить вещи так, чтобы он задел их, давая мне знак, когда проникнет в квартиру. Александр любит наблюдать и следить за жизнью своей добычи.

Если увижу, что он был, тогда буду точно знать, и сразу сориентируюсь, куда держать путь.

Хотелось к бабушке, но он знал, где она живет. Да и не могла я рисковать ее здоровьем, подвергая опасности. Сама проблем наделала, нужно самостоятельно выкручиваться.

Легла в постель и размышляла, думая все о том же, но в какой-то момент поняла, что уже ничего не понимаю, и уснула.

«Завтра будет новый день, и он покажет, как быть дальше».