Глава 4.2

    – Ленар! Она же простудится! – заорал Лиам.

    Ленар опять закрыл стекло.

    – Ведьма, ты будешь наказана. И чтобы я больше слова от тебя не слышал до тех пор, пока сам не разрешу говорить! И это долбаный прямой приказ! Понятно?

    Я отвернулась и промолчала. Приказ есть приказ, сука! Ленар в бешенстве ударил по рулю автомобиля, он вильнул по дороге на безумной скорости, и нас закрутило. Я за малым не разбила себе лицо. Автомобиль замер посреди дороги, и в салоне воцарилась мертвая тишина.

    – Как же ты меня бесишь!!! – прохрипел инкуб.

    До дома мы добрались в мертвом тягостном молчании. Как только подъехали, Ринар и второй инкуб сделали вид, что у них есть на улице срочные дела, и рассосались незаметно. Меня же Ленар буквально выволок из машины и потянул к дому. Сзади, раздраженно сопя, шагал Лиам. Злобный инкуб, не останавливаясь, потащил меня по лестнице наверх. Но тут возле дверей моей комнаты перед нами вдруг откуда ни возьмись встал Лиам.

    – Ты не должен этого делать, – тихо сказал он, глядя в глаза брату, намертво вцепившемуся в мое плечо.

    – Уйди с дороги, – голос Ленара был больше похож на яростное рычание.

    – Ты совершаешь ошибку, – не двигаясь с места, все так же тихо настаивал Лиам. – Давай ты до завтра это отложишь. Как раз обдумаешь все спокойно.

    – Я сказал – свали с дороги, Лиам! Она ослушалась, и у меня есть право наказать ее! – Ленар толкнул меня в спину, одновременно оттесняя братца с дороги.

    – Не всеми правами стоит пользоваться, Ленар! – крикнул Лиам, и перед его лицом захлопнулась дверь.

    Мы остались в комнате одни. Ленар стоял прямо у меня за спиной, совсем как в моем сне. И от этой близости неожиданно волна реального страха прокатилась по моему телу. Страха и чего-то еще. Того, чего я никогда раньше не испытывала. Это было похоже на темное предвкушение. Адская смесь, учитывая, кто стоял за моей спиной.

    Дыхание резко вырывалось из груди Ленара, и волны его ярости прокатывались по мне, обжигая то жаром, то холодом.

    – Разве я не предупреждал тебя, что накажу за дерзость и неповиновение? – голос Ленара был на удивление полон ледяного спокойствия, в отличие от пылающего гневом тела, обжигающую температуру которого я четко ощущала через тонкую ткань своего топа.

 Я не могла говорить после его приказа, но не отказала себе в возможности презрительно фыркнуть. Это помогало мне самой в борьбе со страхом. В детдоме и универе к нам применяли телесные наказания, и я имела о них представление, ведь из-за своего сволочного характера частенько на них нарывалась. Но знать о предстоящей боли и не бояться ее – это несколько разные вещи. Я не мазохистка и боль не люблю. Но и не собака Павлова, чтобы пара сеансов наказаний научили меня держать мой глупый язык за зубами и резво подчиняться чужим командам. Зато я научилась морально готовить себя к наказанию. Я сжала зубы и постаралась замедлить дыхание. Ты не заставишь меня бояться, инкуб. Ну, или я хотя бы тебе этого не покажу.

Неожиданно руки Ленара схватили сзади мой топ и рванули, обнажая мою спину и превращая его в никчемный лоскут, который я прижала к груди. Прохладную после улицы кожу уже прямо обжигало, и я невольно вздрогнула.

    – Ты ведь ждешь, что я причиню тебе боль, не правда ли, ведьма? – Губы Ленара вдруг коснулись моего уха, и я едва не отшатнулась. – Думаешь, что я сделаю такой подарок? Буду груб и жесток с тобой, а ты почувствуешь себя еще большей мученицей и будешь и дальше кормить свою ненависть? Считаешь, в этом будет состоять твое наказание, не так ли? Но ты от меня пока подобных подарков не заслужила.

    Пальцы Ленара, едва касаясь, стали скользить по обнаженной коже моей спины, оставляя за собой горячие узоры. Я стиснула зубы. Что он задумал? Да, я сегодня ушла без разрешения, но ведь не сбежала. И это не дает ему права нарушить условия договора. Или дает?

    – Я предупреждал тебя, детка-суккуб, чтобы ты не пыталась играть со мной во взрослые игры? Не пыталась дразнить меня, или будешь наказана? Но ты ведь у нас упертая, разве послушаешься? Можешь ответить, я тебе разрешаю сейчас говорить и даже кричать, – выдохнул Ленар в мою шею, и от этого новая волна страха и противоестественного предвкушения разлилась по телу.

    Я пыталась отбросить эти незнакомые ощущения от себя или хотя бы внутренне отстраниться от них, но ничего не выходило. Все внутри напряглось, затаившись в ожидании того, что будет дальше.

    – Ты не посмеешь, – тихо сказала я, и мой голос прозвучал жалко даже для собственных ушей.

    – Что именно я не посмею? Договор я не нарушаю. Но, помнится, я обещал тебе, что ты сама будешь умолять поиметь тебя? Так вот, время наступило. Заодно усвоишь урок, что гораздо приятнее подчиняться мне, чем воевать со мной. Пришло время заставить тебя проглотить твою гордыню. Снимай одежду. Всю. И побыстрее, иначе я сделаю это сам. Это приказ!

    Мой мозг бунтовал, но тело подчинилось само собой. Я опустила руки, давая упасть остаткам топа на пол. Сжав покрепче зубы, я смогла побороть дрожь в руках, когда расстегивала шорты и стаскивала их вместе с бельем. Ленар так и стоял у меня за спиной. Его дыхание осталось таким же яростным, но только теперь я безошибочно читала в нем ярость возбуждения.

    – На кровать! – голос инкуба стал хриплым рычанием. – Ложись на спину!

    Я выполнила этот приказ и, не желая на него смотреть, уткнулась взглядом в одну точку на темном потолке.

    – Смотри на меня! – рявкнул Ленар.

    Я повернула голову и послушно одарила его ненавидящим взглядом. Злость во мне постепенно выжигала страх, а смущения от того, что лежу голой под этим жестким взглядом, я не испытывала в принципе. Чего смущаться? Что мое тело может не понравиться какому-то гребаному инкубу? Вот уж насрать! Или того, что он принудил меня перед ним раздеться? Ну, это не ко мне. Он сам этого хотел.

    Ленар подошел вплотную к кровати и стал медленно раздеваться, не сводя с меня глаз. Рубашка соскользнула с его плеч, и я увидела мощный обнаженный торс инкуба. Какая-то часть меня отвлеченно отметила, что, пожалуй, это самое красивое мужское тело, какое я видела. Ну да, так и должно быть. Он ведь инкуб. Его совершенное тело является одним из главных орудий охоты. Уловка природы. Долбаный камуфляж, за которым скрывается жестокий и беспощадный хищник. На его губах заиграла самодовольная ухмылка.

    – Ну, что притихла, дерзкая ведьма? Даже не скажешь ни одной гадости? Неужели проглотила язык при виде обнаженного мужчины? Я-то думал, ты посмелее будешь.

    – Несказанно рада разочаровать тебя, – выдохнула я, борясь изо всех сил с неожиданно воспрявшей суккубской половиной.

    Уж ей-то явно нравилось, как медленно Ленар стаскивал свои джинсы. Против моей воли сердце ускорялось, и кровь медленно превращалась в горючую смесь. Слишком много сил сегодня ушло на борьбу с моей животной стороной в том клубе. Тягучая обволакивающая боль поползла вверх от моего живота, запуская раскаленные щупальца в мозг, желая задушить во мне человека, который точно знает, что я чувствовать не должна. Словно горячая патока все быстрее заполняла мою голову, мешая сосредоточиться, погружая на дно меня, человека разумного, и давая подняться к поверхности мне же, суккубу, впервые не просто голодному, а страстно желающему. Под тяжелым мужским телом прогнулась кровать рядом со мной, и от этого вдруг острый приступ паники плеснул ледяной водой в утопающий в жарком огне мозг. Диким усилием я отбросила суккуба вглубь и снова взглянула на склонившегося ко мне Ленара человеческими глазами.

    – Запах твоего возбуждения пропитал весь воздух в этой комнате, детка, – его голос сейчас ощущался скольжением изысканного бархата по моим нервам. – Стоило мне раздеться, и ты вся уже истекаешь. Готова попросить меня?

    – Готова. Очень прошу, чтобы ты сдох прямо сейчас. Сможешь? – мой голос прерывался и скрипел.

    – Сопротивление, – засмеялся Ленар так искушающе, что я почувствовала, как внизу живота все свело голодной судорогой. – Это так забавно и возбуждающе, детка. Но ты будешь просить. Ты будешь кричать и умолять меня так, что тебя услышат все в этом доме.

    И он переместился вниз к моим ногам.

    – Ты не смеешь отталкивать меня, ты не можешь шевелиться, пока я не разрешу. Это приказ. Ты можешь кричать и стонать, так громко, как только захочешь. И можешь попросить меня трахнуть тебя в любой момент.

    – Обломайся! – выдавила я, уже понимая, что неизбежно проиграла в этой долбаной войне.

    Проиграла с того самого момента, как только мы остались наедине в этой комнате. Или даже раньше. С того сна, после которого я впервые проснулась трясущейся от возбуждения. И даже не потому, что он мог мне приказывать. А потому, что я уже, видимо, не могла приказывать своему телу. Хотелось тоскливо завыть от собственного бессилия, но в этот момент губы Ленара коснулись свода моей стопы. Влажный горячий рот прошелся по моей коже, целуя, облизывая, прикусывая и снова облизывая. И при каждом движении его языка мое тело пронизывал разряд чистого сексуального наслаждения. Но сопротивляющемуся разуму это приносило неподдельную боль. Боже, я не могу на это так реагировать, не должна! Сжимала зубы так крепко, что, казалось, скоро почувствую их осколки на своем языке. Ленар оставил пылающий след своего рта на всей коже до колена и перенес свои пытки на вторую ногу. И все повторилось. Скольжение мягких губ и раскаленного языка, зубы, почти до боли смыкающиеся на моей коже, и новое нежное поглаживание, смывающее воспоминание о боли. И острейшие, колкие разряды, пронзающие от пяток и до макушки. Никакие мои попытки игнорировать это не срабатывали. Тело скручивало все жестче. Мое собственное дыхание оглушало меня вместе с бешеным стуком сердца. Паника, которую я исступленно звала себе на помощь, больше не спасала. Казалось, наоборот, мой страх, разгоняя кровь все быстрее, только ускорял растекание этого невыносимо сладкого яда по всему моему телу.

    Добравшись в своем медлительном истязании до второго колена, Ленар поднял голову и посмотрел на меня.

    – Ты готова просить меня, детка? – хрипло спросил он, обдавая мою влажную кожу резким горячим дыханием.

    Мне очень хотелось обрушить на его голову целый океан жуткой брани. Но открыть рот – значило дать вырваться стону, что я мучительно удерживала в себе.

    – Нет! – буквально выплюнула я сквозь зубы.

    – Ты будешь просить, – голос опять вытанцовывал прямиком на всех моих нервных окончаниях.

    И его рот медленно, но беспощадно двинулся выше. Ленар заставил меня согнуть ногу в колене и снова продолжил этот обжигающий путь своего порочного рта, следуя за ним руками. Мое тело покрылось потом, а во рту пересохло. Когда он, добравшись по внутренней стороне бедра, выдохнул прямо в истекающую влагой плоть, мое тело подбросило, резко выгибая, и глухой стон прорвался сквозь зубы, хлестнул слух.

    – Попроси! – сипло потребовал Ленар, снова обдавая мое лоно раскаленным дыханием.

    – Не-е-ет! – выкрикнула я, уже почти не помня, от чего отказывалась.

    Ленар согнул мою вторую ногу, и пытка повторилась. Тело трясло, бедра мелко дрожали; желая сжать его голову, руками я намертво схватилась за простыни, чтобы не вцепиться в волосы моего мучителя и не притянуть его туда, где все уже невыносимо болело, изнывая от необходимости в окончательной ласке. Вся влага из тела, казалось, собралась между ног, устроив настоящее наводнение. Моя суккубская половина рвала упрямый мозг когтями в клочья, желая уничтожить любое сопротивление. И то, что она испытывала, совсем не было похоже на мой даже самый сильный обычный голод. Какая-то дикая смесь, нечто даже более мощное, чем примитивное требование плоти ради выживания. И это со скоростью лавины катилось по мне, словно спрессовывая жутким давлением обе мои половины, пропитывая этим алчным желанием, чтобы сделать единым новым существом.

    Ленар опять коснулся моей промежности только дыханием и вдруг, протянув руки, резко сжал мои окаменевшие соски пальцами. Ослепительный разряд прошил все тело, и я, выгнувшись, отчаянно закричала.

    – Попроси меня! – В его хриплом рыке мне слышалась почти мольба.

    Я уже не помнила, не знала, почему должна сказать «нет». И только отрицательно мотала головой. И пытка началась снова. Его губы сначала слегка коснулись пылающего центра моего тела. Я выгнулась, желая больше. Но Ленар отстранился:

    – Попроси!

    – Нет, – прохрипела я.

    Почему? Я не знала! Просто так было надо. Если попрошу, он ведь победит! Моя животная сторона победит. И в этот раз навсегда. Так не должно случиться. Почему? Я, черт возьми, уже этого не помнила! Мой разум словно истекал кровью, разорванный на куски вожделением суккубской половины. Никогда мой суккуб не сражался со мной столь отчаянно, даже на грани смертельного голода. Я рыдала, не могла держать эту боль в себе. И все кричала: «Нет!» Рот и руки Ленара то отступали, то нападали снова, опять истязая, доводя до безумия, до края немыслимого желания, и едва мое тело начинало сотрясаться в преддверии оргазма, опять отступали. Они были повсюду: на моей груди, шее, животе... Его жалящий, раскаленный добела рот терзал мои губы, глотая крики и рыдания, слизывая слезы с моего лица. Я орала и всхлипывала, я была стянута нечеловечески жесткой пружиной, перемалывающей все у меня внутри. Сколько это продолжалось? Минуты? Часы? Вечность?

    – Попроси! Попроси! Пожалуйста, попроси! Проклятый договор! Я не могу сделать это, пока ты не попросишь! – то умолял, то приказывал Ленар.

    Его руки, его рот, его кожа, тяжесть его тела… Его умопомрачительный запах, истязающая твердость трущейся об меня плоти… Его собственное желание будто прижигало меня огнем, ставя пылающие вечные клейма по всему телу. Но я не уступала. Я помнила из всех существующих слов только одно. Почему? Почему?!!!

    И ответ пришел. Словно поднялся во мне из тех глубин, что скрыты для сознания, проломив толстую корку льда, поднялся из глубины, куда нет входа разуму. Он там всегда и был. Скрытый до нужного времени в том, что зовется генетической памятью или инстинктом. Голос, который дает ответы на самые важные вопросы, и ты веришь ему, потому что знаешь, что это и есть правда.

    «Потому что не должно быть ТАК! Это не должно быть наказанием!»

    – Попроси меня! – прокричал Ленар.

    – НЕТ!!!

    Неожиданно все исчезло. Испепеляющий жар покинул мою кожу, и я сорвалась в истерику.

    – Нет! – кричала я в этот раз, потому что не хотела, чтобы все исчезло.

    Это должно было измениться, но не исчезнуть! Тело билось в конвульсиях. Разум капитулировал, но уже поздно.

    – Ты ведь не сдашься, да?! – голос Ленара был похож на предсмертный хрип. – Не уступишь мне, сумасшедшая ведьма? Ты хочешь, чтобы я тебя умолял, ведь так?

    Я хотела сказать, что уже сдалась, что готова ползти, умоляя его прекратить эти муки. Но мое горло было будто набито песком. Мои глаза опухли и закрылись от слез. Тело больше не было подвластно мне, и я не могла даже шевельнуться, чтобы показать ему, что сейчас хотела его больше, чем дышать.

    – Ты все равно покоришься! Никто не прикоснется к твоему телу, пока ты не уступишь! Ни от кого ты не будешь кормиться! Ты смиришься ради секса или ради выживания – мне плевать. Но я буду обладать тобой. Если понадобится, я разорву чертов договор и возьму тебя силой! Ты будешь моей столько, сколько я захочу! Потом можешь убираться хоть к Лиаму, хоть в ад!

    И я услышала, как грохнула входная дверь. Я свернулась посреди кровати комочком, пряча внутри грызущую внутренности боль. Слезы так и катились без остановки. Что-то сломалось внутри окончательно и бесповоротно. Словно рухнула преграда, что отделяла одну мою сущность от другой и позволяла тешить себя надеждой на то, что я все же могу быть человеком. Могу справляться с другой своей половиной, удерживая ее внутри, как ненужный придаток, позволяя питаться, только находясь на краю гибели. И вот сегодня я поняла, что это не так. Она такая же часть меня. Она и есть я. Со своими желаниями, инстинктами и памятью бесчисленных поколений предков. И эта часть меня признала Ленара своим. Она проснулась ради него, стряхнув мой мифический контроль, показав свою реальную силу. Она желает его. Я желаю его. И ненавижу...