Благие боги, как же Ло было стыдно! Щеки пылали, будто она умылась ледяной водой, и даже уши, кажется, загорелись от смущения. Струсила, наговорила глупостей… А потом и вовсе отмолчалась за чужой спиной, потому что ровным счетом ничего не могла сделать. Магичка без магии, аристократка без свиты… Конечно, она и прежде видела крестьян! Но в родовом поместье Ревенгаров они были почтительны и услужливы, а во время войны – мрачны и покорны. И уж конечно трепетали перед магами. Никогда Ло в голову не приходило считать какую-то деревенщину опасной.
Беспомощность – вот что она испытывала сейчас, глядя на угрюмую человеческую массу, в которой даже отдельные лица с трудом различала, не считая их предводителя. Грязные, заросшие бородами и длинными волосами, испуганные и злые… Ло содрогнулась, представив, что смотрела бы им в лицо напрямую, а не из-за широкой спины капитана Рольфсона. Потому что сейчас она была беспомощной, но не беззащитной – огром
Грубо тесанный камень, из которого был сложен дом вдовы, промерз так, что кое-где на стенах поблескивала изморозь. И даже очаг, в котором весело потрескивали обломки жердей, не мог наполнить низенькую комнату настоящим теплом. Так что Ло старалась держаться дальше от стен, пока ноющая спина еще позволяла. От стен, от кровати, от стола с грязной посудой… «Да от всей этой барготовой хижины следовало держаться как можно дальше с самого начала», - с усталой злостью подумала она.Однако страх, в первые минуты сковавший почти до оцепенения, отступил, спрятался куда-то на самое дно души. Трудно бояться невидимой опасности, и, если бы не надрывный кашель Аманды, Ло больше всего страдала бы от брезгливости. В хижине было не просто грязно! Жившая в ней старуха бесспорно была безумна, потому что взгляд Ло то и дело натыкался на самые странные предметы: беспорядочно связанные пучки трав и кореньев, подвешенные над очагом крылья птиц и летучих мышей, деревяшки, расчерче
Обратный путь Ло почти не запомнила. Она вообще мало что понимала, когда капитан вынес ее из хижины: перед глазами стояло белое зарево, льющееся неизвестно откуда. В нем было не жарко и не холодно, а морозно и свежо, как бывает после снегопада. Руки и ноги Ло налились приятной теплой тяжестью, и она шага бы сама не сделала, так что требовать от капитана, чтобы тот ее отпустил, не стала. Оказывается, слабость очень способствует благоразумию.Вокруг суетились люди Рольфсона, выполняя его приказы, щедро сдобренные поминанием йотунов, утбурдов и прочей северной нечисти. Аманду и ребенка осмотрел Лестер, и Ло слышала изумленную радость в голосе старого целителя, когда он докладывал, что гниль исчезла бесследно. А белое пламя все плясало внутри хижины. Потом, излившись наружу, оно прокатилось по поляне перед домом вдовы и на несколько мгновений взметнулось вокруг каждого человека. Облизало топор и перчатки Рольфсона, накидку и сапоги Ло, копыта лошадей… И белыми змейками упл
- Уйди, капитан, - холодным чужим голосом сказал Лестер.По лбу целителя катились крупные капли пота, а пальцы, кончиками касающиеся груди магички, мелко дрожали. Запрокинув голову, леди лежала на деревянной койке, покрытой одеялом, и Эйнар, сколько ни присматривался, не мог уловить ни малейшего шевеления белой шелковой рубашки. Ни единого вдоха…- Правда, капитан, шел бы ты, - мягко сказал Тибо. – Сам ведь знаешь, не надо под руку лезть. Пойдем, снаружи подождем.Эйнар сделал шаг назад, умом понимая, что они правы, но тут же остановился. Словно если он уйдет – немедленно случится непоправимое, чему даже в мыслях страшно дать название. Словно оборвется невидимая тонкая нить, что только и держит его жену по эту сторону жизни.- Да что же это за дрянь такая… - сквозь зубы проговорил Лестер, шевеля пальцами, словно пытаясь что-то нащупать. - Никак понять не могу. Не должно такого фона быть, не в живом же теле…Белый ше
Второй раз она проснулась поздно вечером. В жарко натопленном лазарете было душно и темно, только у окна теплилась небольшая масляная лампа, и тени от нее метались по стенам, то играя в сказочных чудовищ, то рисуя дворцы и храмы. Ло скинула одеяло, обнаружив, что одета только в сорочку и чулки, но даже этого хватило, чтобы разомлеть и захотеть пить. Где-то рядом наверняка должен обнаружиться кувшин с водой, да и в уборную ее вряд ли выпустят после операции… Лестер, наверное, ушел к себе, а может, вышел ненадолго? Скорее – второе, иначе с ней оставили бы кого-нибудь.Она приподнялась на постели, поморщившись от несильной боли в груди – заклятие уже закончилось, а на новое у целителя наверняка не хватило сил. И замерла, поняв, что в комнате кто-то есть. Нет, тени в углу выглядели все так же безобидно, однако Ло чувствовала чье-то присутствие столь явно, что мгновенная мысль окатила восторженным холодком – она чуяла! Неужели магия… Нет, конечно. Т
Какую она сотворила глупость, Ло поняла, торопливо одеваясь и благодаря богов, что платья у нее удобные, можно натянуть и без горничной. Не ждать же Нэнси или Селину! Неизвестно, что в это время устроят Маркус и ее муж. Чулки, мягкий домашний корсет…Какая же она дура! Выскочила в одеяле, как неизвестно кто! Еще и окликнула Бастельеро на весь крепостной двор по имени, словно родственника или… Вот именно «или» капитан, можно ручаться, и подумает! Нижняя юбка… Платье… Да что ж ты путаешься, дрянь Барготова! Лучше бы ей принесли утром любимые штаны с рубашкой… Ой, нет, не лучше!Ло едва не застонала, поспешно расправляя юбку и заново скручивая растрепавшиеся волосы в привычный узел. Может, хоть с рубашкой обойдется? Маркус – модник, неужели он второй месяц носит рубашки одного и того же фасона? Хотя кого Ло обманывает: у капитана есть глаза, да и умом он не обижен, когда дает себе труд его применить. И вряд ли Рольфсон
Наверное, все Семеро Благих оторвались от дел, услышав молчаливую молитву Ло, потому что капитан и Маркус вернулись в зал так, словно ничего не произошло. Разве что некромант был бледнее обычного, но, возможно, Ло это показалось. Умница Аманда, сообразившая, что происходит что-то странное, заговорила о новой моде на мужские жилеты из узорчатого атласа, Маркус поддержал со знанием дела, потом подали шамьет, и обед, наконец, благополучно закончился.- Я привез, что ты просила, драгоценная, - небрежно сообщил Маркус, когда из зала вышли все, кроме Ло и капитана. – Но сначала – письма и подарки.И, повернувшись к Рольфсону, предложил:- Может быть, поднимемся наверх? Я ценю ваше позволение поговорить с Ло наедине и тем более не хотел бы им злоупотреблять.Капитан кивнул. С момента возвращения в зал он почти не разговаривал, отделываясь краткими ответами, если к нему обращались впрямую, и Ло это очень не нравилось. Казалось, что сдержанное напряжен
Посмотреть, как приезжий лорд-некромант будет чинить колодец, высыпал весь гарнизон, и Эйнар вспомнил ехидную шуточку Тибо, сравнившего Бастельеро с бродячим цирком. Верный помощник и друг, конечно, тоже был здесь, как и Малкольм. И Лестер, которому уступили место в первых рядах, и женщины… Гость всеобщим вниманием не смущался, он и леди негромко обсуждали что-то над самой откинутой крышкой колодца. Магичка держала лист бумаги и что-то втолковывала некроманту, а тот слушал, иногда переспрашивая. Эйнару рядом с ними делать было нечего, так что он встал у крыльца, время от времени оглядывая двор, а рядом пристроилась Тильда, только по приказу накинувшая теплый плащ – а то ведь так и собиралась бегать везде в летнем шелковом платье. На Бастельеро она смотрела, как несколькими годами раньше – на коробки с ярмарочными гостинцами, с восторгом и чуть ли не облизываясь.- Эйнар, а ты уверен, что хуже не будет? – жизнерадостно спросил, подойдя, Тибо. – М
«Ночь – время призраков и предателей», - крутилась у Ло в голове глупая фраза из приключенческого романа.Глупая, потому что предательство от времени дня или ночи точно не зависит. Как, впрочем, и явление призраков, по утверждению знающего в них толк Маркуса. Да о чем она сейчас думает? «О Маркусе, - напомнила себе Ло. – А еще – о капитане и Тильде». Малкольм закрыл дверь снаружи, значит, все было рассчитано. Она, Ло Ревенгар, глупая курица, и помощь не придет. Но капитан… как же так?!Она посмотрела на Рольфсона, и тот ответил ей прямым взглядом. А потом, не шевелясь, так же взглядом указал на Тильду. Девочка была бледна до полупрозрачности, на веснушчатом личике глаза казались огромными, а в каждом зрачке тлел алый огонек – признак одержимости, как считают профаны, и в чем-то они правы. Обычно это признак присутствия в сознании человека чужой воли. У капитана – Ло глянула снова – глаза были чистыми, н
Паршивка Нэнси, на которую злиться не стоило, но все равно хотелось, принесла утром шамьет, по-прежнему разыгрывая благовоспитанную горничную. Присела в реверансе, больше не изображая деревенскую неуклюжесть, глянула лукаво и просительно. Ло буркнула:- Ладно уж прикидываться. Все равно ведь у меня не останешься?- Не в моей воле, миледи, - совсем по-взрослому вздохнула девчонка. – Разве что вы его величество попросите – может и отпустит. Он вам сейчас благоволит…- Благоволит, как же, - фыркнула Ло. - Как поросенку перед праздником: чешет за ушком, а сам о пироге со свининой думает. Капитан еще не вернулся?- Никак нет, миледи. Но сержант Мерри говорит, чтоб вы не изволили беспокоиться. Мол, у его светлости очень важное дело!- Дело. Зимой. В горах, - хмуро уточнила Ло, пригубив сладкий густой шамьет, сваренный точно по ее вкусу. – Ну, если он в них умудрится пропасть…Она осеклась, подумав, что стала суеверн
К узкой полоске каменистой земли между восточной башней и главной стеной Эйнар за эти два года приходил нечасто. Всех остальных погибших похоронили по-воински, на костре в честь Пресветлого, в ясном и чистом пламени, разожженном теми же боевыми магами, задержавшимися в крепости на несколько дней. Но сжигать тело Мари второй раз было бы кощунством. Да и не мог Эйнар представить, что она станет лишь одной из многих, чей пепел с крепостной стены Драконьего Зуба унесли равнодушные горные ветра. А к могиле после похорон не ходил, потому что для него Мари навсегда так и осталась у обожженного вяза, а сюда, в выдолбленную заступами яму, легло что-то другое, безмолвное и неподвижное. В этом чужом и странном предмете не было ни единой черточки его жены. Просто сверток белого полотна в наспех сколоченном деревянном ящике…Тильда могилу тоже обходила стороной, и Эйнар это молчаливо поддерживал – пусть лучше помнит мать живой, еще успеет осознать потерю. Следующей весной пос
- Милорды и миледи, я крайне вами недоволен.Его величество не повышал голоса, но даже тихие слова в сочетании с взглядом, которым он окинул присутствующих, у Эйнара прокатились морозом по спине. Леди, только сегодня утром вставшая с постели, - королевский лекарь утверждал, что рана от осколка исчезла бесследно, - еще сильнее выпрямилась в кресле, некромант, занявший другое кресло в углу, настороженным взглядом весьма напоминал нашкодившего Мяуса. Сам Эйнар, замерев у стены, поскольку кресел в комнате больше не было, даже представить не мог, чем кончится недовольство его величества, допуская что угодно, от ссылки до плахи, поэтому просто промолчал, готовясь к неизбежному.- Лишь по счастливой случайности, которую еще предстоит исследовать, насколько она случайна, Дорвенант не получил прорыв из Темных Миров, - сообщил король, глядя почти с отвращением. – Да, вам удалось сорвать заговор, но каким образом? Милорд Ревенгар, что это за джунгарский ярмарочный балаган с
«Ночь – время призраков и предателей», - крутилась у Ло в голове глупая фраза из приключенческого романа.Глупая, потому что предательство от времени дня или ночи точно не зависит. Как, впрочем, и явление призраков, по утверждению знающего в них толк Маркуса. Да о чем она сейчас думает? «О Маркусе, - напомнила себе Ло. – А еще – о капитане и Тильде». Малкольм закрыл дверь снаружи, значит, все было рассчитано. Она, Ло Ревенгар, глупая курица, и помощь не придет. Но капитан… как же так?!Она посмотрела на Рольфсона, и тот ответил ей прямым взглядом. А потом, не шевелясь, так же взглядом указал на Тильду. Девочка была бледна до полупрозрачности, на веснушчатом личике глаза казались огромными, а в каждом зрачке тлел алый огонек – признак одержимости, как считают профаны, и в чем-то они правы. Обычно это признак присутствия в сознании человека чужой воли. У капитана – Ло глянула снова – глаза были чистыми, н
Посмотреть, как приезжий лорд-некромант будет чинить колодец, высыпал весь гарнизон, и Эйнар вспомнил ехидную шуточку Тибо, сравнившего Бастельеро с бродячим цирком. Верный помощник и друг, конечно, тоже был здесь, как и Малкольм. И Лестер, которому уступили место в первых рядах, и женщины… Гость всеобщим вниманием не смущался, он и леди негромко обсуждали что-то над самой откинутой крышкой колодца. Магичка держала лист бумаги и что-то втолковывала некроманту, а тот слушал, иногда переспрашивая. Эйнару рядом с ними делать было нечего, так что он встал у крыльца, время от времени оглядывая двор, а рядом пристроилась Тильда, только по приказу накинувшая теплый плащ – а то ведь так и собиралась бегать везде в летнем шелковом платье. На Бастельеро она смотрела, как несколькими годами раньше – на коробки с ярмарочными гостинцами, с восторгом и чуть ли не облизываясь.- Эйнар, а ты уверен, что хуже не будет? – жизнерадостно спросил, подойдя, Тибо. – М
Наверное, все Семеро Благих оторвались от дел, услышав молчаливую молитву Ло, потому что капитан и Маркус вернулись в зал так, словно ничего не произошло. Разве что некромант был бледнее обычного, но, возможно, Ло это показалось. Умница Аманда, сообразившая, что происходит что-то странное, заговорила о новой моде на мужские жилеты из узорчатого атласа, Маркус поддержал со знанием дела, потом подали шамьет, и обед, наконец, благополучно закончился.- Я привез, что ты просила, драгоценная, - небрежно сообщил Маркус, когда из зала вышли все, кроме Ло и капитана. – Но сначала – письма и подарки.И, повернувшись к Рольфсону, предложил:- Может быть, поднимемся наверх? Я ценю ваше позволение поговорить с Ло наедине и тем более не хотел бы им злоупотреблять.Капитан кивнул. С момента возвращения в зал он почти не разговаривал, отделываясь краткими ответами, если к нему обращались впрямую, и Ло это очень не нравилось. Казалось, что сдержанное напряжен
Какую она сотворила глупость, Ло поняла, торопливо одеваясь и благодаря богов, что платья у нее удобные, можно натянуть и без горничной. Не ждать же Нэнси или Селину! Неизвестно, что в это время устроят Маркус и ее муж. Чулки, мягкий домашний корсет…Какая же она дура! Выскочила в одеяле, как неизвестно кто! Еще и окликнула Бастельеро на весь крепостной двор по имени, словно родственника или… Вот именно «или» капитан, можно ручаться, и подумает! Нижняя юбка… Платье… Да что ж ты путаешься, дрянь Барготова! Лучше бы ей принесли утром любимые штаны с рубашкой… Ой, нет, не лучше!Ло едва не застонала, поспешно расправляя юбку и заново скручивая растрепавшиеся волосы в привычный узел. Может, хоть с рубашкой обойдется? Маркус – модник, неужели он второй месяц носит рубашки одного и того же фасона? Хотя кого Ло обманывает: у капитана есть глаза, да и умом он не обижен, когда дает себе труд его применить. И вряд ли Рольфсон
Второй раз она проснулась поздно вечером. В жарко натопленном лазарете было душно и темно, только у окна теплилась небольшая масляная лампа, и тени от нее метались по стенам, то играя в сказочных чудовищ, то рисуя дворцы и храмы. Ло скинула одеяло, обнаружив, что одета только в сорочку и чулки, но даже этого хватило, чтобы разомлеть и захотеть пить. Где-то рядом наверняка должен обнаружиться кувшин с водой, да и в уборную ее вряд ли выпустят после операции… Лестер, наверное, ушел к себе, а может, вышел ненадолго? Скорее – второе, иначе с ней оставили бы кого-нибудь.Она приподнялась на постели, поморщившись от несильной боли в груди – заклятие уже закончилось, а на новое у целителя наверняка не хватило сил. И замерла, поняв, что в комнате кто-то есть. Нет, тени в углу выглядели все так же безобидно, однако Ло чувствовала чье-то присутствие столь явно, что мгновенная мысль окатила восторженным холодком – она чуяла! Неужели магия… Нет, конечно. Т
- Уйди, капитан, - холодным чужим голосом сказал Лестер.По лбу целителя катились крупные капли пота, а пальцы, кончиками касающиеся груди магички, мелко дрожали. Запрокинув голову, леди лежала на деревянной койке, покрытой одеялом, и Эйнар, сколько ни присматривался, не мог уловить ни малейшего шевеления белой шелковой рубашки. Ни единого вдоха…- Правда, капитан, шел бы ты, - мягко сказал Тибо. – Сам ведь знаешь, не надо под руку лезть. Пойдем, снаружи подождем.Эйнар сделал шаг назад, умом понимая, что они правы, но тут же остановился. Словно если он уйдет – немедленно случится непоправимое, чему даже в мыслях страшно дать название. Словно оборвется невидимая тонкая нить, что только и держит его жену по эту сторону жизни.- Да что же это за дрянь такая… - сквозь зубы проговорил Лестер, шевеля пальцами, словно пытаясь что-то нащупать. - Никак понять не могу. Не должно такого фона быть, не в живом же теле…Белый ше