ЧАСТЬ 1. ГЛАВА 4

Глава 4

Сначала в трубке раздавались привычные нудные гудки, и наконец, послышался сонный Костин голос. Ксения так обрадовалась, что закричала в трубку, что есть мочи: «Костяаа!» Даже Егор вздрогнул.

Костя испуганно охнул.

– Господи, Ксюша, что‑то случилось?

– Случилось! – заорала Ксения, и тут же без всякого перехода обиженно прибавила: – Я звонила тебе много раз, и, кроме того, Юле в Москву… Где ты был?

– Вообще я в Америке, – напомнил Костя, – отсыпаюсь после перелета. А с Юлей я недавно разговаривал, она мне ничего про твой звонок не говорила.

– Не говорила? – изумилась Ксения. – Вот уж не ожидала от нее!

– Да что стряслось?! – воскликнул Костя.

Ксения кратко пересказала ему свою драматическую историю.

В ответ Костя издал звук, который принято называть нечленораздельным. Ксения поспешила успокоить жениха, сказав, что ее приютили чудесные, милые люди.

Костя долго молчал, а очнувшись, выдавил:

– Подожди, а как же встреча с директором сочинского филиала?

– Тебя волнует только это?! – возмутилась Ксения. – Неужели то, что произошло со мной, тебя не интересует?

Видимо, Костя понял, что сейчас лучше не обострять ситуацию, и поспешил предложить невесте варианты помощи. Вариант «а» Ксении решительно не подошел.

– При чем тут деньги? – усмехнулась она. – Как я их получу без паспорта? Теперь самое главное – восстановить мои документы. Без них я не могу выехать из Сочи.

– И что же делать?

– Я надеялась, что ты приедешь сюда, и мы вместе об этом подумаем, – честно призналась Ксения.

Костя исправился и выдал вариант «б».

– Да, детка, конечно, я вылечу к тебе. Дня через два‑три.

– А побыстрее нельзя?

– Побыстрее?! Я что, полечу к тебе на ковре‑самолете? – огрызнулся Костя. – Во‑первых, мне нужно купить билет, во‑вторых, завтра утром у меня в Нью‑Йорке важная встреча, и вылететь я могу только после нее.

Ксения вспыхнула:

– С этого бы и начинал! Для тебя важнее всего твои проекты, твой бизнес, а на меня тебе наплевать. Хоть бы я вообще окочурилась в этом Сочи!

– Ксюша, к чему драматизировать?! – тоскливо забормотал Костя. – Ты же сама сказала, что остановилась у приличных людей…

– Между прочим, в доме молодого симпатичного мужчины! – мстительно уточнила Ксения.

При этих словах Егор, который и без того казался смущенным, встал и ушел к набережной.

– Спасибо, что сообщила, дорогая, – хмыкнул Костя, – мне остается только надеяться на твое благоразумие. Ладно, извини, я не хочу ссориться. Завтра утром, сразу после переговоров я вылетаю из Нью‑Йорка первым же рейсом в Москву, а из Москвы в Сочи. Надеюсь, что послезавтра мы увидимся, все проблемы разрешатся, и Новый год мы встретим в Москве. Хорошо?

Ей не оставалось ничего другого, как выдавить это жалкое компромиссное «хорошо». Костя давно отсоединился, а она все продолжала мысленно говорить с ним, пытаясь ответить себе на главный вопрос: что их связывает?

Она смотрела, как ветер подгоняет волны. Капучино давно остыл. Вернулся Егор.

Он присел рядом и посмотрел на нее внимательным взглядом старшего брата. «Вот так, наверное, он смотрит на свою вздорную младшую сестру», – почему‑то подумала Ксения и, не выдержав, отвела глаза.

– Ну же, Ксюша, встряхнись, посмотри – море, чайки! – подбодрил Егор.

Она рассеянно кивнула:

– А, да… Море красивое.

Но до моря Ксении в этот момент не было никакого дела. Ей хотелось оказаться дома в Москве, ну, или хотя бы в доме Савельевых, в комнате, которую ей на время одолжила незнакомая Леля, закрыться там и пореветь всласть.

Она виновато вздохнула:

– Поехали домой?

Не доезжая до поселка, Егор остановил машину. Ксения удивленно взглянула на него.

– Здесь в пяти минутах чудесное место, – пояснил Егор, – остановимся ненадолго? Хочу показать тебе море.

* * *

Берег был такой пустынный, что Ксения удивилась. Сочи давно и прочно ассоциировался у нее с картинкой из советских фильмов: пляж, на котором яблоку негде упасть, лежаки и голые торсы, шум, гам… Но в бухте, куда ее привел Егор, было тихо и потрясающе красиво.

Сидя на скамейке, они смотрели, как волны набегают одна на другую.

– Знаешь, я всегда думала, что в реальности море не бывает таким синим, как на картинах и в фильмах! – заметила Ксения.

Егор улыбнулся и приятным баритоном пропел про «самое синее в мире» черное море.

Ксения задумалась – что она знает о море? Оно и знакомо‑то ей в основном по картинам Айвазовского; да вот еще ребенком она с родителями отдыхала в Крыму, но это было так давно, что от той поездки остались в памяти даже не воспоминания, а скорее, ощущения. Самое главное, что она поняла тогда в детстве и что запомнила навсегда, это то, что море очень большое. Просто огромное. В записках Бунина о Чехове она как‑то встретила чудесное описание моря, состоящее из одной фразы (Антон Павлович прочел его в ученической тетрадке одного гимназиста): «Море было большое». Ее поразило это определение, потому что точнее ведь и не скажешь, и в ее детской памяти море осталось большим. Таким большим, что, кроме него, уже ничего не нужно.

Она взглянула на Егора:

– Наверное, ты должен любить море, если родился здесь?

– Верно. Я без него засыхаю, начинаю болеть… Когда становится плохо – сажусь в самолет и лечу сюда, чтобы утопить свою хандру. Знаешь, я хотел бы объехать все моря на свете. Начал с морей Атлантического океана, а теперь замахнулся на северные.

– А я не люблю путешествия.

– Да? – он посмотрел на нее с большим удивлением. – А я люблю. Садишься в самолет, и дух захватывает – начинается приключение!

– Не всякие приключения приятны. Я бы, например, дорого дала, чтобы отменить вчерашний день, – вздохнула Ксения. – Ведь я могла бы сидеть сейчас в своей московской квартире, пить чай, читать любимую книгу, готовиться к Новому году!

– Тогда бы ты не увидела море, и мы бы никогда не узнали о существовании друг друга!

Она улыбнулась:

– Ладно, раз уж мы все‑таки узнали о существовании друг друга, я хочу тебя спросить…

– О чем? – Он взял в руки гальку и запустил ее в море. По воде пошли круги.

– Ну, например, сколько тебе лет, какая у тебя профессия…

Она поддержала его детскую игру в «блинчики» и тоже запустила в море камешек.

– Егор Сергеевич Савельев, уроженец города Сочи, тридцать лет, авиаинженер.

Ксения обрадовалась – спасибо, что не бизнесмен. Она устала от навязчивого стереотипа идеального мужчины, который в представлении современной девушки непременно должен быть бизнесменом; как‑будто на свете нет врачей, учителей, спасателей и представителей других достойных профессий! С ее точки зрения, в работе авиаинженера было что‑то благородное и гордое. Впрочем, Егор честно признался, что далеко не все близкие одобряют сделанный им выбор.

– К примеру, моей невесте не нравится, что я зациклен на своей работе, а отдача, в смысле денег, не большая.

– Как получилось, что ты любишь море, а твоя работа связана с небом?

Егор развел руками:

– Так сложилась жизнь!

– Ну а недостатки у тебя имеются? – улыбнулась Ксения. – Пока мне кажется, что ты состоишь сплошь из достоинств! И это даже пугает…

– Не беспокойся, со мной все нормально, – хмыкнул Егор, – недостатков хватает. Начнем с того, что я – несерьезный тип. Во всяком случае, так говорит моя матушка, а я привык во всем ей доверять. И то сказать – просвистел скворцом тридцать лет, особой карьеры не сделал, даже на квартиру не заработал. Вот Влад – это да! Серьезный человек с солидным счетом в надежном банке! Что там еще по списку… Не слежу за модой, забываю бриться, могу уйти в запой, хотя всегда из него возвращаюсь! А еще мою сестру, да и невесту, раздражает моя привычка шутить неудачно и не к месту. Так что, как видишь, я нормальный человек, а не чучело положительного героя.

В свою очередь, он тоже попросил ее рассказать о себе.

– Я – организатор праздников, – призналась Ксения, – прописываю сценарии, потом слежу за тем, чтобы мероприятие происходило в соответствии с ожиданиями клиентов.

– У тебя, наверное, все дни – сплошные праздники?

Ксения вздохнула:

– Вовсе нет. Знаешь, бородатый анекдот про клоуна, который умел всех развеселить, а сам страдал от депрессии? Ну вот, это про меня. У себя лично я особенных праздников в последнее время не припомню, и со свадьбой все как‑то не складывается. Получается, что я сапожник без сапог!

– При этом жених, как я понял, имеется? – уточнил Егор.

– Жених и муж – разные понятия.

– Иногда одно переходит в другое, разве нет?

– Это сложная тема. – Ксения замялась.

– А какие праздники любишь ты?

– Тихие. Душевные. Главное, чтобы в праздник меня окружали только самые близкие люди, те, кому я по‑настоящему рада. Слушай, у тебя ведь скоро свадьба? Хочешь, я придумаю для тебя и твоей невесты необычный свадебный сценарий?

– Спасибо, можно попробовать, – слегка растерялся Егор.

– Когда приедет твоя Леля?

– Обещала, что со дня на день. Вообще‑то мы с ней планировали устроить свадьбу на Рождество. Здесь в Сочи. А расписаться потом в Москве, и, может быть, устроить там пышное торжество, как хочет Леля. А сейчас в Сочи предполагается праздник для своих, будет немного гостей, надеюсь, обойдемся без лишней помпы.

– Замечательно! – обрадовалась Ксения. – Можно придумать что‑то интересное, тем более свадьба совпадает с Рождеством, это стоит как‑то обыграть… Когда приедет твоя невеста, мы придумаем что‑нибудь красивое.

…Услышав, что Егор хочет искупаться, Ксения пришла в ужас. По сравнению с Москвой в Сочи, конечно, было тепло, но купальный сезон явно закрыли давным‑давно.

– Ты с ума сошел?! Вода ведь ледяная!

Егор, смеясь, заметил, что он, как морж, купается и зимой.

– Для меня температура воды десять градусов вполне комфортна! Тем более что я только окунусь. А ты пока можешь поискать камень в форме сердца. Есть примета – если найдешь на берегу этой бухты такой камень – повезет в любви!

– Так прямо сразу и повезет? – усомнилась Ксения.

– Ну, может, не сразу, но вскоре непременно!

Егор поплыл вдаль точными, мощными движениями. Ксения смотрела ему вслед, а он уплывал все дальше и вскоре исчез из виду. Она фыркнула: «Тоже мне – дельфин!» и вдруг заволновалась: а если с ним что‑то случится?! Судорогой сведет ногу, или еще что… Она забегала по пляжу. Волнение быстро и верно сменялось паникой. И тут она увидела на горизонте приближающуюся маленькую точку, которая становилась больше, больше, и, наконец, Ксения различила темные волосы Егора. Теперь за него можно было не беспокоиться. Она пошла вдоль берега, машинально достала из воды первый попавшийся камень, и стала подбрасывать на ладони.

Когда Егор вышел на берег, Ксения пожаловалась, что он заставил ее изрядно поволноваться. «Я боялась, что ты утонешь». Ее признание заставило его улыбнуться; без какого бы то ни было бахвальства он рассказал, что еще в юности получил звание мастера спорта по плаванию. Егор пригляделся, рассматривая камешек, который Ксения держала в руках, и вдруг присвистнул так, что она испугалась и выронила свой трофей. Егор поднял его: «А камешек‑то у тебя интересный!» Она изумленно разглядывала находку. Камень действительно напоминал сердечко. Капли воды на нем сверкали.

– Значит, мне повезет в любви, – усмехнулась Ксения и зачем‑то добавила: – Поверь, я не искала его специально! Он мне, можно сказать, сам в руки прыгнул.

– Бывает, – кивнул Егор. – А вот Анька, к примеру, давно ищет, но пока не нашла. Так что не всем везет.

– Может, подарить его Аньке?

– Нельзя. Он твой.

Егор посмотрел на нее так внимательно, что Ксения растерялась.

– Что‑то не так?

Он коснулся рукой ее волос, поправил выбившуюся прядь.

– Ты красивая!

– А вчера ты этого не заметил?

– Нет, – серьезно сказал Егор.

* * *

Вернувшись в дом, Ксения поднялась в комнату Лели и прилегла. Вскоре в дверь постучали. На пороге возникла Аня.

– Я пришла извиниться за свое дурное поведение за завтраком.

– Разве я на тебя обиделась? – улыбнулась Ксения. – Не припомню…

Девочка пожала плечами:

– Братец сделал мне внушение на счет того, что я вела себя неприлично. Мы с ним даже успели поссориться.

Ксения собиралась сказать что‑то дежурно‑вежливое, но, увидев слезы в Анькиных глазах, испугалась.

– Ань, ты чего… плачешь, что ли?

– И не думала! – фыркнула Аня и разревелась.

Ксения вспомнила себя в ее возрасте и содрогнулась: ох, не хотела бы я сейчас вернуться в свои пятнадцать лет!

– Ань, честное слово, я ни на что не обиделась!

– Это правильно! На таких, как я, не обижаются! Понимаете, у меня дурацкий характер, я обычно ляпну что‑нибудь, а потом сама жалею!

– Понимаю. И у меня такое бывает, – честно призналась Ксения.

Анька открыто и широко улыбнулась в ответ.

– А вы ничего… симпатичная, – великодушно заметила она, оглядев Ксению.

– Спасибо!

– На здоровье! Тем более что это правда. Не знаю, как Леля, а вы милая.

– Ну, Леля должна быть красавицей, – сказала Ксения и почему‑то вздохнула.

– В Егора всегда были влюблены все записные красавицы, – сообщила Анька. – Эти нахалки использовали меня в своих корыстных целях, передавали ему записки, подарки…

– И много у него было девушек? – поинтересовалась Ксения.

Анька внимательно посмотрела на нее (Ксения съежилась – вот взгляд, как рентгеном просветила!) и усмехнулась:

– Это вы у него спросите! И, кстати, пора ужинать, мама Соня приглашает всех в столовую!

* * *

На ужин к Савельевым приехал Влад Никитский.

Он рассказал Ксении, что его родители живут на соседней улице, и посетовал, что в последние годы из‑за плотного рабочего графика ему редко удается навещать их. «Дел невпроворот, поездки, контракты!»

– Молодец, что хоть на этот Новый год приехал домой, – мама Соня обняла Влада, – вот, должно быть, родители рады!

– На самом деле, вчера я должен был лететь в Гамбург, – признался Влад, – но в аэропорту случайно встретил Егора, плюнул на немцев, поменял билет и махнул в Сочи. Захотелось погулять на его свадьбе! Тем более и Леля мне все равно что родная.

– Так ты знаком с ней? – заинтересовалась Аня. – И какая она?

– Ну, Леля… – Влад замялся и сделал такие глаза, что стало ясно: Леля – это звезда!

Анька сморщилась, словно ее это обидело.

Ксения улыбнулась – все‑таки интересно, что же это за Леля, о которой все говорят и в которую влюблен Егор.

…Егор с Владом, смеясь, вспоминали свои детские проделки и приключения. «А помнишь, как мы хотели сбежать в Турцию? А помнишь, как решили научить маленькую Аньку плавать и выкинули ее из лодки в море?! А как испортили Петровичу винную квеври?!»

Влад заметил, что залог их многолетней дружбы с Егором в том, что они всегда работали на контрастах.

– Это как? – не поняла Ксения.

Влад подмигнул ей:

– А так! Мы с ним очень разные. Я – блондин, он – брюнет, в футболе я играл в нападении, а он в защите, в школе я учился плохо, а Егор с детства был башковитый, особенно в математике и физике; ну и после школы он сразу поступил в институт, а я пошел в барыги, что с меня двоечника взять!

– Ладно, не прибедняйся, – усмехнулся Егор, – небось, уже миллионы набарыжил!

– Есть такое дело! – скромно подтвердил Влад.

Наблюдая за друзьями, Ксения отметила, что они различаются и по темпераменту – Влад казался эмоциональным, реактивным, особенно на фоне своего спокойного, немногословного приятеля. Кроме всего прочего, их отличало отношение к собственной внешности – Влад щегольски одевался и выглядел завзятым метросексуалом, чего нельзя было сказать про вечно небритого, взлохмаченного Егора – тот ходил исключительно в джинсах и свитере (дома меняя его на тельняшку); ну и наконец Влада можно было назвать красивым, а Егора… обаятельным.

Ужин был великолепен. Мама Соня угощала блюдами национальной кухни: гебджалией, баклажанами с грецкими орехами, жареным сулугуни и вкуснейшим лобио. Ксения по наивности подумала, что Софья Петровна устроила сегодня какой‑то особенный праздничный ужин, и поделилась этим предположением с Анькой, но та, горестно вздохнув, ответила, что мама Соня готовит обязательную программу из нескольких сложносочиненных блюд почти каждый день. «У нее, видите ли, такое хобби, а другие должны страдать и жертвовать фигурой! Если бы не она, я была бы тонкая, как кипарис!»

– Анна, почему ты ничего не ешь? – возмутилась мама Соня.

– А ты не понимаешь? – взбеленилась Анька. – Да потому что я толстая!

– Не переживай, – утешил сестру Егор, – ты вовсе не толстая. Зато очень злая.

Когда мама Соня водрузила на стол очередное блюдо, Ксения поинтересовалась, где она научилась так великолепно готовить. «Или это природный талант?» Невинный вопрос почему‑то вызвал у мамы Сони замешательство, она горько махнула рукой и вышла из гостиной.

– Я сказала, что‑то не то? – растерялась Ксения.

– Понимаешь, готовить ее научил мой отец, – сказал Егор и замолчал.

– Он умер? – испуганно предположила Ксения.

– Нет, слава богу, жив, но о нем в присутствии мамы Сони лучше не говорить…

Ксения поняла, что невольно коснулась семейной тайны, о которой Савельевы предпочитают молчать, и поспешила перевести разговор на другую тему.

В этот вечер, помимо воспоминаний и вкусной еды, было много вина. Надо сказать, оно чудесно дополняло и еду, и беседу. Правда, поначалу Ксения от вина отказалась, честно признавшись, что алкоголь не жалует. В ответ мама Соня взглянула на нее едва ли не с обидой и воскликнула: «Зачем алкоголь? Кто говорит про алкоголь в доме, где пьют только домашнее вино?!» «Пригуби, – дипломатично предложил Ксении Егор, – это вино делали мы с мамой». Ну, раз так – пришлось согласиться. Егор налил ей бокал белого вина из пузатого кувшина. Глотнув, Ксения зажмурилась – вино показалось ей кисловатым, к тому же она никогда не любила сухие вина, предпочитая полусладкие, или даже десертные. Ей тут же предложили попробовать чернильное шави‑гвино из черного винограда. Оно неплохо сочеталось с десертом, и совсем хорошо – с фруктами. Потягивая черное вино, Ксения с любопытством слушала рассказы мамы Сони.

Оказалось, в роду Софьи Петровны есть кахетинцы, и в ее семье домашнее виноделие было незыблемой традицией.

– Считается, что именно в Кахетии люди впервые стали возделывать виноградную лозу и делать вино, – с гордостью сообщила мама Соня. – Представь, что технология его производства не менялась на протяжении многих веков! Из года в год мы «ставим» вино, как это делали наши прадеды – сначала дробим виноград, потом выливаем получившееся сусло в квеври – большую глиняную бочку, и вскоре получаем легкое и очень полезное вино, не содержащее никаких добавок. Кстати, шави‑гвино лучше закусывать моим фирменным сливовым пирогом!

– О нет! – взревела Анька. – Мой любимый сливовый пирог! Этого я точно не вынесу!

Мама Соня, победно взглянув на дочь, ушла за десертом.

– Вино – это же чистая поэзия! – Егор подлил себе белого. – В этом напитке сконцентрированы солнце и радость юга.

– Жаль, что с нами нет Петровича, – вздохнул Влад. – Виноделие – его коронная тема!

Это вполне невинное замечание вызвало у Ани странную реакцию – она испуганно оглянулась и, убедившись, что мамы Сони нет в гостиной, зашипела на Влада:

– Не говори больше о нем! Вдруг мама Соня услышит?!

Влад виновато кивнул, как будто понял, о чем идет речь. А вот Ксения ничего не поняла. Впрочем, она уже знала, что у Савельевых есть темы, которых по каким‑то таинственным причинам запрещено касаться.

…Перед сном она вышла на крыльцо. Из садовой беседки доносились голоса Егора и Влада. Ксения всмотрелась в небо, отчего голова чуть закружилась. Ей подумалось, что на море сейчас должно быть очень красиво, и лунный след уходит за горизонт. Раздалось настойчивое мяуканье, и об ее ноги потерся огромный полосатый кот. Ксения погладила его, и к ней тут же подскочило еще несколько кошек. Она немного постояла в кошачьем обществе и пошла спать.