– Скажите, мадемуазель, вы верите в прогресс?
Такого вопроса она совсем не ожидала. Этот человек со своим скучающим взглядом словно решил поиграть с ней. Здесь, в этом мире, в этом здании, среди всего сверхъестественного задать ей такой вопрос? Вельможа, нарядившись по всем правилам здешней моды (хотя, какова она, эта мода?). А может быть, это просто скрытая насмешка?
Дана медленно кивнула. Хотя сама не знала, то ли соглашаясь с вопросом господина Гензериха (кстати, это имя или фамилия?), то ли понимая, что чем дольше она находится в этом мире, тем больше запутывается в хитросплетениях местной жизни. И все же, конечно, она верит в прогресс, на ее Земле прогресс движется все быстрее и быстрее, так что никто уже не обращает внимания на это движение.
– Вот и прекрасно. Я тоже верю в прогресс, моя дорогая.
Кажется, такое фамильярное обращение не было принято в девятнадцатом веке. Особенно при первой встрече. Или он считает, что разница в их
Утро встретило Дану достаточно прохладным ветерком. Она была очень благодарна француженке, которая заставила ее еще в первый день купить пелерину.Наспех позавтракав в пустой столовой вчерашней холодной кашей с куском хлеба, она потом долго сидела перед зеркалом и тщательно расчесывала волосы, пытаясь обнаружить хоть одну рыжую волосинку. Ничего. Ну конечно, несмотря на все события и встречи последних дней с ней не происходило ничего, что можно было связать с магией. Напоследок она подняла и осмотрела руки. Никаких знаков и странных полос. Девушка вздохнула и поднялась. К счастью, в этом мире надевать шляпку было необязательно, хотя и желательно. Она некоторое время вертела в руках широкополое чудо, оставленное Шайлой, потом все-таки нацепила ее на голову.Ректор только слегка склонила голову, услышав о приглашении, но ничего не сказала. Так странно получилось, что после непонятного зачисления в Академию, Дана так и не приступила по-настоящему к учебе. Впрочем, к
Кабинет тетки всегда заставлял его в очередной раз задумываться над тем, насколько человек является невольником своего окружения и насколько окружение отображает свойства характера, внутренний мир человека.Шайла заняла пост ректора задолго до того, как он впервые перешагнул порог этого здания, и он не видел, как выглядело это место раньше, и что из прежней обстановки досталось ей по наследству, а что она внесла в этот кабинет от себя. Хотя, пожалуй, догадывался.В огромном камине огонь танцевал на уже почерневших поленьях, и Реган вдруг почувствовал, как ему зябко. В каменной громаде Академии было прохладно всегда, даже летом, ведь теперь не нужно было отапливать все помещения. Маги больше не существовали в этой стране, да и в других, по-видимому, тоже. Три девушки, которые сейчас жили в одной комнате в ряду нескольких десятков таких же, только подтверждали истину, понятную всем. Магия исчезла.Шайла же не желала с этим смириться. Что думал по этому
Кажется, она вновь оказалась «непонятно где». Белый туман окружал ее со всех сторон. Но сейчас он был другой. Только теперь никто не звал ее, словно никто не мог решиться нарушить тишину этого места. И здесь она ощущала запах зимней свежести. Воздух был холодный, и туман оседал, сплывал к ее ногам, он стекал ниже и ниже, и вот уже, подняв голову, она увидела звездное небо.Тысячи звезд мерцали в вышине, и ни одно облачко не мешало их блеску. Такого неба она не видела никогда. Казалось, оно притягивало тысячами мерцающих нитей, каждая звезда старалась сверкнуть как можно ярче, чтобы привлечь ее внимание, задержать взгляд хотя бы на секунду.А темнота словно старалась показать, что она тоже прекрасна, прекрасна своей особенной красотой, ведь только в темноте свет звезд становится таким ярким.Меж тем туман спускался все ниже и ниже, обнажая вершины высоких пологих холмов, заросших деревьями, мягкие изгибы склонов, залитых мягким сияни
Реган с трудом разомкнул глаза и не увидел ничего, кроме серой пелены. Казалось, что вокруг все застилал плотный речной туман. Мужчина моргнул несколько раз, но пелена не желала рассеиваться. Он попытался пошевелиться, и это движение немедленно отозвалось тупой болью во всем теле. Болела спина, которой он опирался на что-то острое, болели локти рук, болело место, которым он опирался о землю. И болела голова. Кто-то старательно стягивал вокруг висков металлический обруч и с тупой монотонностью пытался еще и колотить по макушке молотком. Ко всему прочему весь рот был забит чем-то вязким и отвратительным.Спустя некоторое время он решил, что раз рассмотреть ничего не удается, глаза можно закрыть. Стало немножко легче, и мир вокруг перестал качаться. Это уже было хорошо. Какой-то положительный сдвиг. Реган наклонился и выплюнул весь неприятный сгусток, образовавшийся во рту.Молоток немедленно возобновил свою работу вместе с орудием пытки, сжимавшим виски. Кроме того
Спустя какое-то время они вернулись в экипаж и некоторое время сидели, не глядя друг на друга. Экипаж медленно тронулся, зашатался, разгоняясь и подпрыгивая на рессорах. Ехать поездом было гораздо удобнее и быстрее. Хотя, может быть, там, куда они направляются, просто не было железной дороги?Девушка смотрела в окно, где большие редкие снежинки медленно кружились в необычном танце, едва долетая до земли и быстро превращаясь в воду. Конечно, Дана не очень хорошо разбиралась в исторических эпохах и оружии, и все-таки…–Теренцио, скажите мне…Она явно вырвала гиганта из каких-то глубоких размышлений. Маг в очередной раз попробовал поудобнее вытянуть ноги и ответил, даже не дождавшись окончания вопроса.–Нет. Конечно, это очень необычно – снег в первый осенний месяц. Но такое уже бывало. И не раз.Дана с досадой покачала головой. Снег – это просто снег. Ее интересовало другое.–
Некоторое время они вновь ехали молча, и Дана, отвернувшись, пыталась рассмотреть за окошком что-либо, кроме проплывавших мимо одинаково унылых и безликих стволов деревьев. Снегопад прекратился так же внезапно, как и начался, и теперь о том, что недавно с неба густо падали снежинки, напоминала только влажная листва и слегка прибитая придорожная пыль.Между ветками деревьев начали вновь пробиваться осторожные солнечные лучи, и стало ясно, что летняя погода вновь вернулась, и недавнее происшествие было просто необъяснимой гримасой природы, вдруг решившей, что у нее нет настроения. Но затем, оглянувшись на еще совсем не желающее увядать зеленое великолепие, сентябрьское солнышко вновь улыбнулось и позволило ярким лучам согреть, а теплому ветерку развеять грустно поникшие ветви деревьев, еще прячущиеся в зелени разных оттенков.Лучи солнца все сильнее били в глаза, и Дана решительно задернула занавеску. Ее спутников природа за окошком, видимо, совершенно не интересов
– Мастер Реган! Я очень рад вас видеть! Вы позволите называть вас именно так? Безусловно, ваш титул может вызывать только глубочайшее уважение, но мы живем во времена, когда время становится самым главным. И теряя время на все эти замечательные красивые выражения, можно потерять все. Все эти формальности могут просто не позволить нам найти достаточно времени для важных дел.Все это господин Гензерих произнес после того, как встретил Регана на пороге кабинета. Уверенно глядя в глаза, промышленник максимально дружески приобнял его за плечи, а затем, подхватив под руку, не давая даже ответить на приветствие, увлек к рабочему столу.Кабинет королевского канцлера должен был встретить его как старого знакомого. Знакомого, которого не видел уже очень давно, и в жизни которого изменения происходили вчера, сегодня и продолжали происходить сейчас, но очень часто именно на твоих глазах. Реган помнил, как тетка привела его сюда первый раз.Тринадцатилетний мальч
Сейчас Дана не знала, что бы она делала без Ковентины. Проснувшись ранним утром по приезду и открыв глаза, первое, что она увидела – это серебристые локоны юной блондинки, и сразу же поняла, что с этой девушкой они поладят. Хотя после всего происшедшего, после поездки, которая длилась, казалось, бесконечность, и в конце которой тело настолько затекло, что уже просто отказывалось слушаться, вылезать из постели совершенно не хотелось, милая улыбка просто не оставляла ей возможности притворяться, что она не проснулась.Солнечные лучи словно слепящим ореолом освещали фигурку на стуле. Заметив, что Дана проснулась, Тина - так она попросила ее называть - медленно встала и замерла в ожидании. Движения давались ей так легко, так мягко и умиротворенно, мягкие ямочки придавали ее улыбке совершенное, ангельское выражение. И то, что она, казалось, не дышала, создавало впечатление присутствия неземного существа, призванного дарить на земле спокойствие и тихую радость.