Просыпалась я очень болезненно. Мне казалось, что моя голова — это огромный камень. Тяжёлый, неподъемный. Настоящая глыба. А в ней происходит вулканическое извержение, и меня скручивает от тупой и ноющей боли. Последний раз я такое испытывала в глубокой юности, когда выпила очень много лишнего. С тех пор старалась не перебирать с алкоголем. Тошнота накатывала волнами, сжимая спазмами желудок.
Понимание, где я и что происходит, пока не пришло. Я с трудом разлепила опухшие и невыносимо тяжелые веки. Несколько секунд смотрела в потолок, пытаясь понять, почему он зеленого цвета, а не белого, как у нас дома.
Я голая, а значит, должна спать в своей постели. Где Руслан? Приподняла голову, моргая и щурясь, морщась от боли в висках.
– Аспиринчика, кошечка? – приторно сладкий голос послышался сбоку, и я от ужаса дернулась с такой силой, что застонала от адской пульсации в висках. Передо мной стоял Игорь в одном полотенце и протягивал мне стакан с шипучей
Я подозревал, что все это будет иметь последствия, но не думал, что на меня выйдут настолько быстро. Ведь нужно было для начала вычислить и сложить дважды-два. Но кто-то очень хорошо пас Воронов и дышал им в затылок. И я ощущал себя гребанным пророком, потому что ждал этого подсознательно. Не может все быть настолько гладко… На фирму отца охотились с тех пор, как он ее создал и стал монополистом.Поднялся с дивана и, зажимая сигарету зубами, вышел на балкон. Я все еще не мог поверить, что Зарецкий звонил мне лично. Более того, он знал кто я… то есть наша с Оксаной легенда была бессмысленной, и те, кто хотели, могли нас найти в любое время. Наивно было предполагать, что прошлое нас отпустит. Но моя девочка верила, а я предпочитал занимать выжидательную позицию. Мне нравилось видеть ее счастливой, и я боялся, да, боялся когда-нибудь увидеть в ее глазах сожаление и разочарование. Увидеть, что больше не любит меня.– Мои источники сообщили мне, что у ва
Я был зол, как три тысячи чертей, как говорил мой отец. Шваркнулдверью кабинета и свалился на диван, прикрывая лицо сложенными вместе руками.Как назло, бл*дь! Рвется, где тонко. Ублюдок этот звонил, и с Оксаной какая-тохерня непонятная.
– Ответь, – приподняла голову, но он нажал на «отбой» и спряталсотовый в карман, закрывая от меня имя звонившего пальцами нарочно. А ялихорадочно цеплялась за его куртку, прижималась к нему всем телом. Надышаться,надурманиться им, налюбить его, как в последний раз. Я с ума сходила отощущения, что вот–вот все р
У меня не было слез. Только решимость и ощущение, что на это дно яполечу не одна. Прихвачу с собой этого тупого подонка, который решил, чтосможет дергать меня, как марионетку, за ниточки, но он не учел одного – я нестану играть. Я выхожу из игры. И сейчас мне пока не болит… потом будет болеть.Потом будет так б
– Это все…все не так, – завопил истерическим голосом Игорь иполучил удар в челюсть, раздался такой хруст, что меня передернуло, и в пожухлуютраву посыпались окровавленные зубы. Игорь взвыл и, кашляя и захлебываясь,свалился на бок мешком. Где-то закаркали вороны, взмывая в серое небо. Рассветтолько занялся, но
Как банально и просто. Слишком просто, настолько просто, что оттошноты хотелось выблевать собственные кишки. Она у него дома. Никто нигде нескрывается. Ушла к нему в его долбаную, маленькую «студию». Я ощущал, как превращаюсьв психопата. По щелчку пальца и
Я переговорил с адвокатом и выяснил, что он может оформить развод вкратчайшие сроки, и если у меня есть доказательства разгульного поведения жены,то суд однозначно будет на моей стороне, и дети останутся со мной. Не знаю,было ли это моим наказанием и чем это вообще могло быть. И я осознавал, чтопоступаю так же
Документы взяла я. Да, в последний момент я все же это сделала.После звонка Игоря… и предупреждения, что дальше церемониться не станут. Послевопроса, чьи волосы в конвертике я хочу получи