7

По-настоящему оценить желающих поглазеть на правящего и его эскорт смогла, только когда мы вышли наружу. Этаж был заполнен народом, хотя в безумно красивом холле было на удивление свободно. Губы сами собой растянулись в улыбке, как ответ на праздное внимание. Выставка начиналась в соседствующем с холлом павильоне (из которого открывался невероятный вид на город) тянувшемся вплоть до самого ресторана. К выставочному залу вели две роскошные лестницы, по одной из таких мы сейчас и спустились в сопровождении охраны.

Возможность насладиться исторической экспозицией «Артомелла» с кадрами и описаниями постановок Зингспридской оперы разных лет раньше захватила бы с головой, но сейчас я не могла перестать думать про Вэйлара. Слишком отчетливо помнила, как тронувшая его губы улыбка исчезает при взгляде на таэрран. Что он подумал, когда увидел ее? Почему не подошел к нам сразу, ведь наши ложи совсем рядом?

Стоило нам шагнуть в арку павильона, все мысли разом вылетели из головы: у «живой» голограммы стояли Вэйлар и его спутница. Эффектный мужчина и ослепительно красивая женщина в платье цвета заката в пустыне. Миг — и заметив нас, истинный склонился к брюнетке. Прошептал что-то, после чего они направились в нашу сторону. Настолько решительно, насколько позволяло платье иртханессы, тянущееся за ней ярким шлейфом. То есть медленно, но неотвратимо.

— Добрый вечер. Рэйнар, Леона. — Таким голосом хорошо нарезать детали на конвейере, неуловимо раскаленным, как лазерный луч. В темной радужке сверкнули золотисто-рыжие искры. — Не ожидал встретить вас сегодня.

Рука под моими пальцами напряглась, хотя в лице правящий не изменился, демонстрируя прохладную учтивость. Вот только я от этой прохладной учтивости уже дымиться начинала, как пресловутая деталька. Непонятно даже, от чьей больше.

— Добрый вечер, Вэйлар, — низкий голос, еще не рычание, но уже близко. — Не знал, что ты любишь музыку.

В павильоне собирались гости оперы и напряжение.

Гости чуть поодаль, напряжение — в опасной близости, я чувствовала его всей кожей.

Понимала, что просто так разойтись не получится: будущий правящий Зингсприда и правящий Мэйстона не могут не отдать дань приличиям, даже если смотрят друг на друга драконами. Оставалось надеяться, что взглядами дело и ограничится.

А еще очень хотелось верить, что это не из-за меня.

Не может же это быть из-за меня?

Халлоран обещал, что все останется между нами, правда… его обещания всегда раскрывались подтекстом.

— С некоторых пор. Правящий Мэйстона, местр Халлоран — местрель Карин Меррхен, моя особая гостья из Лархарры, — взгляд истинного смягчился.

— Рад встрече, Карин, — Рэйнар коснулся губами затянутых в перчатку пальчиков.

Карин улыбнулась: полные чувственные губы, разрез глаз и смуглая кожа даже без представления Вэйлара выдавали в ней уроженку страны песков. Невысокая, одного роста с истинным, она всем своим видом излучала тепло. Так же, как и ее голос — низкий, грудной:

— Взаимно, местр Халлоран.

Иртханесса повернулась ко мне, одарив меня ослепительной улыбкой.

Согласно правилам этикета иртханов, подошедший представлял сначала старшего по иерархии, затем своих гостей, после чего наступала очередь старшего представить свою спутницу.

— Карин, счастлив представить эссу Леону Ладэ.

Вэйлар едва коснулся моей руки, чтобы поднести к губам. Меня полоснуло досадой так отчетливо, словно я сама вдохнула это чувство полной грудью, а Рэйнар тем временем продолжил:

— Будущую первую леди Мэйстона.

Рука Вэйлара дрогнула, и мы оба залипли, позабыв про все этикеты. Он — склонив голову к моей ладони. Я — как стояла во время обмена любезностями, с такой легкой улыбкой а-ля «Первая леди Мэйстона». Хотя с меня, наверное, картину можно было рисовать «Абсурд в процессе зарождения». По крайней мере, именно так я себя чувствовала. Отмереть заставил именно голос истинного, иртхан отпустил мою руку и выпрямился:

— Поздравляю вас. Был рад встрече.

Прозвучало это сухо. Невероятно сухо. Чересчур даже для толики учтивости, которой вынуждены обмениваться на светских приемах. Даже Карин взглянула на него с удивлением, и в ее слегка расширившихся глазах я прочла отражение своих мыслей. Тем не менее в интонациях иртханессы замешательство никак не отразилось:

— Рада была познакомиться. Местр Халлоран. Эсса Ладэ.

— Взаимно, Карин. — Отозвался Халлоран. — Вэйлар.

Я даже что-то сказала, несоразмерно вежливое. Несоразмерно сплющенному в панкейк сознанию. Мы распрощались так же спонтанно, как и встретились. Я смотрела на удаляющуюся пару, на тянущийся по полу шлейф, напоминающий след от ликера в экзотическом коктейле, пока он не затерялся в шелках и атласе гостей. Только после этого повернулась к Рэйнару и негромко спросила:

— Что?!

По крайней мере, мне хотелось, чтобы это получилось негромко.

Я очень на это надеюсь, потому что внутри полыхал не огонь драконицы, а по меньшей мере звезда размером с солнышко.

Рэйнар не изменился в лице, только глаза полыхнули ответным огнем.

— Ты не ослышалась, Леона. Именно поэтому я настоял, чтобы ты приняла мое предложение.

— Которое именно? — уточнила я. — Твое предложение, которое ты мне сейчас так оригинально сделал? Или на нем ты еще только собираешься настаивать? Не подумай, мне просто хочется сразу уточнить, что именно меня ждет в обозримом будущем, и не проснусь ли я однажды под дружелюбный звонок оператора, который сообщит, что мои новые документы уже готовы.

Зрачок иртхана на долю секунды вытянулся в вертикаль.

— Предложение посетить Зингсприд. — Он увлек меня за собой к 3D-экспозиции. — Что касается прочего, это всего лишь вопрос времени.

— Ага, — сказала я, разглядывая голограмму, на которой старинные декорации еще собирались перед постановкой вручную. — То есть до того, как в моей родословной появится штампик «пригодна для совместной жизни и произведения на свет потомства», я могу спать спокойно?

Сейчас мне жизненно необходимо было сосредоточиться на чем угодно, кроме случившегося, поэтому я обратила взор на следующую картину. На ней декорации уже были собраны, и первая Зингспридская Артомелла с непривычно ярким для современности гримом прощалась с Регхартом. К слову сказать, вот уж кого я точно не назвала бы слабаком. Этот мужчина не побоялся бросить вызов ее брату, который сделал все, чтобы уничтожить сестру.

— Ты так это видишь? — Рэйнар не повысил голоса, но рычание все-таки вырвалось из груди, а на скулах заиграли желваки. — Повинностью? Наказанием?

— Наказания — это не мой профиль, — заметила я. — И повинности тоже.

Пожала плечами и перешла к следующей картине. Новая эпоха и новая Артомелла, плачущая у ложа умирающего отца. Убийц подослал ее брат, когда понял, что может лишиться власти, потому что сестра собирается замуж. Артомеллу обожал народ, а Регхарт был немногим слабее его по силе. Правитель склонялся к тому, чтобы собрать Совет и передать власть дочери и ее мужу, потому что сын с каждым годом все сильнее его разочаровывал. Последней каплей стало избиение жены, свидетелем которого невольно стал правящий.

— Наказание — это всегда ответственность двоих.

— Угу. Только наказанный на выходе почему-то всегда один. А помимо ответственности есть еще много факторов. Таких, например, как простые человеческие чувства. Которые иногда нужно принимать в расчет. Ну так, по вторникам, четвергам и пятницам.

— Простые человеческие чувства в мире иртханов — слишком опасная игра. Этим мы отличаемся от людей. Наши законы защищают не только людей от нас, но и нас от людей. В мире, где равновесие очень легко нарушить, его соблюдение ложится на сильнейшего. Я правящий, Леона.

Раскатистый рык и хлопанье крыльев оповестили о том, что скоро начнется второе действие, поэтому я ускорила шаг. Сюжеты из Артомеллы сменяли один другой: выставка действительно была прекрасна, но надолго я перед ними не задерживалась. Замерла только перед стендом: роскошной панорамной фотограммой, на которой было представлено первое выступление Шайны.

— Я называю тебя своей. Сегодня. Сейчас. Перед всеми этими людьми. — Низкий голос, рычащие нотки. Халлоран остановился за моей спиной: так близко, что я чувствовала его всей кожей, всем сердцем, даже спящим огнем. Чувствовала, как дурацкий запертый огонь рвется к нему, несмотря ни на что. Тянется, как цветок к свету, отражаясь сбивающимся дыханием и участившимся пульсом. От желания податься назад, чтобы почувствовать на своих плечах его руки отделяло только сознание того, где мы находимся. — В мире иртханов это большая честь.

Последнее заявление отрезвило похлеще ледяного душа. Желание податься назад сменилось желанием как следует треснуть его по голове, да хоть вот этой старинной вазой, утонувшей в нише. Чтобы осознал, насколько я ценю представившуюся мне большую честь.

А Халлоран решил не останавливаться на достигнутом и добил:

— По нашим законам ты уже моя. И этого не отменить никому.

Че-го?!

— Для кого это большая честь? — уточнила на всякий случай.

— Для твоей семьи.

А-а-а…бзац!

— Моя семья меня знать не хочет. Не наплевать ли мне, что для них большая честь?

— Ты иртханесса. Мы не разделяем себя и свою семью, когда говорим о вопросах чести.

— То есть моя честь зависит от них, или их честь от меня? Или сейчас ты оказал честь всему нашему роду до пятого колена доиртханских времен? Прости, я что-то запуталась.

— Это не шутки, Леона. За ошибки правящего отвечает весь его род. За ошибки любого из нас отвечает весь наш род, точно так же весь наш род гордится нашими достижениями.

Глубоко вздохнула. Во избежание сложила руки на груди, глядя на Шайну-Артомеллу. Ее экспозиция представила в момент встречи с драконами: голограммы и живые спецэффекты тогда были еще не того уровня, как сейчас, но смотрелось все равно впечатляюще. С развевающимися волосами, в античном платье с занимающимся от огня подолом, раскинув руки под порхающими хищниками, Шайна была прекрасна. Даже желание треснуть драконище по голове почти прошло. Правда-правда. А то, что рука в сторону вазы дернулась, так это просто непроизвольно получилось.

— Я точно знаю, кто может это отменить, — сообщила доверительно.

За спиной стало совсем тихо: ни ветерка, ни рычания. Рэйнар шагнул вперед заглянул мне в глаза. Всем своим видом излучая уверенность, как выбравшийся из ущелья дракон, готовый вот-вот расправить крылья. Только легкий прищур выдавал раздражение.

— О ком ты говоришь?

— О себе, — я ткнула пальцем в грудь. — О себе, Рэйнар.

Черты лица его на миг заострились, крылья носа дрогнули. Будь у драконища хвост, не завидую я отполированному до блеска мрамору под ногами. К счастью, очередной рев взлетел под своды павильона, где тонкие нити центральной люстры собирались в раскаленный искрящийся шар. Крохотные светильники разбегались от нее по тонким металлическим мостикам, образуя под стеклянной крышей цветок с распахнувшимися в ночи лепестками. Напоминание о том, что скоро начнется второе действие подтолкнуло гостей в сторону зала, поэтому холл стремительно пустел.

Рэйнар тоже устроил мою ладонь на своем предплечье и направился к лестнице.

Мы поднялись в ложу в молчании, но стоило дверям стать непрозрачными, как надо мной нависла драконоскала. Дабы не уступать, задрала голову, и мы оказались лицом к лицу. Теперь уже зрачок его вытянулся в вертикаль. Алые искры вспарывали радужку, как отблески заходящего солнца небо.

— Ты мне отказываешь, Леона?

— А ты сделал мне предложение?

— Я назвал тебя своей.

— Да! Раз десять. Но назвать своей и сделать предложение — разные вещи. Никогда не задумывался, почему оно так называется? Предложение — это когда ты спрашиваешь, а не когда ставишь перед фактом под прицелами камер!

— В мире иртханов это равнозначно.

Ррррррр!!!! Теперь уже пострадать грозилось стекло ложи. Под моим хвостом.

— В моем мире нет!