Глава 13

– Вот теперь можем идти. Прошу, – Аллард коснулся двери, и та послушно отъехала в сторону, открывая широкий коридор со светящимися панелями, который обрывался резким поворотом через пару десятков метров. – Твой обед уже ждет.

Инга еще раз осмотрела себя, прежде чем сделать шаг.

Плащ-схети укрыл ее живописными складками до самых пят, пряча фигуру от случайного взгляда. Кружевной асхан надежно закрыл лицо, не мешая, при этом обзору. Хотела бы она знать, как выглядит во всем этом со стороны. Но, если судить по удовлетворенному голосу адмирала, ей это вряд ли понравится.

– Вы всех своих женщин так пеленаете?

– Нет. Эта честь выпадает только ливарри.

Аллард не стал добавлять, что ливарри прячут от чужих глаз лишь потому, что она мать будущих наследников, и что этот обычай остался от глубокой древности. Когда-то тарианцы считали, что нерожавших и беременных женщин надо скрывать от дурного глаза. Со временем это суеверие перестало иметь значение, а традиция носить схети и асхан осталась, только в таком измененном виде.

– Сомнительная честь, – проворчала Инга, приподнимая подол. Он был таким длинным, что она боялась запнуться. – А твоя будущая жена?

– У нее свои привилегии.

– Даже так? – не сдержавшись, Инга скептично хмыкнула. – По-вашему, замотаться с ног до головы в паранджу, это еще и привилегия?

– Паранджу? – в голосе адмирала послышалось удивление.

– Да, у нас на Земле некоторые народы тоже прятали своих женщин. Но это было давно, еще до Объединения.

Аллард отступил, давая девушке возможность перешагнуть через порог.

Поравнявшись с ним, Инга запуталась в складках схети и запнулась. Покачнулась, теряя равновесие, и уже представила, как сейчас поцелует пол. Но ладонь тарианца твердо ухватила ее за локоть и удержала, не давая упасть.

Девушку словно пронзила молния.

Она помнила пальцы Алларда холодными, будто лед. В те дни, когда она еще находилась в адаптационной камере – его руки, да и все тело, казались сделанными изо льда. А теперь его прикосновения жгут огнем. И даже кожа перчаток не мешает ощущать этот жар.

Почувствовав, как она вздрогнула, Аллард ее отпустил. Молча коснулся двери, и та вернулась на место, оставляя их стоять в коридоре.

Инга нервно вздохнула.

– Я изучал историю Земли, – произнес он, будто ничего не случилось. И поймал на себе ее недоверчивый взгляд. – На мне лежит ответственность за жизнь наследника престола. Я не могу позволить ему рисковать собой, поэтому должен досконально знать все о планетах, которые принц желает посетить.

Что-то в словах Алларда заставило девушку насторожиться. Но она не успела поймать ускользающую мысль, потому что он продолжил, не давая ей сосредоточиться:

– Идем, – в его голосе мелькнули странные нотки, – тебе это понравится.

Прогулка оказалась недолгой. На первый взгляд стены коридора были покрыты плотно подогнанными прямоугольными панелями, излучающими ненавязчивый золотистый свет. Но присмотревшись, Инга поняла, что среди этих панелей прячутся двери, только тщательно замаскированные.

Одна из таких дверей приветливо разъехалась на две половинки – нижняя втопилась в пол, верхняя – в потолок – когда они к ней подошли. Инга застыла на пороге, оглушенная журчанием воды, трелями невидимых птиц  и легкой, едва слышной музыкой, похожей на перезвон хрустальных колокольчиков.

Ее взгляду открылось необыкновенное чудо: она вдруг оказалась в цветущем саду, где буйство красок, звуков и запахов казалось реальным, а не плодом воображения или технической мысли.

Здесь были деревья с кружевными листьями всех оттенков от бледно-голубого до насыщенно-лилового. По их ровным белоснежным стволам плелись лианы с крупными яркими цветками. И в чашечках этих цветков, будто в гнездах, прятались невидимые певуньи. Сверху лился удивительный желтовато-зеленый свет, теплый и приятный для глаз. Пахло озоном, летним дождем и еще чем-то знакомым, похожим на кориандр.

А посреди этого великолепия журчал необыкновенный фонтан: прозрачная вода струилась в мраморный бассейн по каменной горке, чья верхушка терялась за желтовато-зеленым сиянием. Камни, из которых была сложена эта горка, поражали воображение блеском и цветом. Инга узнала аметисты, рубины и изумруды. И все они были размером с хороший булыжник.

Рядом с фонтаном ожидал столик, накрытый на одного. Но Инга его попросту не заметила. Онемевшая от изумления, оглушенная и ослепленная всем этим, она даже не обратила внимания, когда ладонь тарианца мягко, но уверенно сжала ее собственную.

– О, Небо, – выдохнула в благоговейном восторге, когда Аллард перевел ее через порог, – выглядит, как настоящее…

– Это все и есть настоящее, – тарианец слегка усмехнулся, наблюдая за девушкой.

– Но… как? – она вскинула на него недоверчивый взгляд.

– Мы умеем создавать разные вещи.

Инга закусила губу. Да, ведь он смог воссоздать ее бывшую спальню во всех подробностях. Даже сейф с пачкой банкнот. Так почему бы ему не сотворить фонтан и деревья?

– Мы – это тарианцы? – тихо уточнила она.

– Нет, – он покачал головой. – Амоны. Высшая каста.

– Такие, как ты? И ты создал это все? Сад, звуки, запахи?

– Не совсем. Я не могу создать что-то из ничего. Или что-то, чего еще не было во Вселенной. Для этого надо быть богом. Но я могу изменить существующую материю. Я вижу атомную структуру вещей и могу ее изменять.

– То есть, ты можешь взять кусок камня и сделать из него человека?

– Нет. Прикрой глаза. Сотворять новую жизнь нам не дано. Но я могу сделать так…

Инга не успела ни удивиться, ни спросить, что он собирается делать.

Отпустив ее руку, которую сжимал все это время, Аллард что-то нажал себе на правом запястье, а потом сдернул перчатку. Яркий ослепительно-белый свет ударил девушку по глазам.

Вскрикнув, Инга зажмурилась. Ее охватила нервная дрожь.

О, Небо, если зрение ее не обмануло, то это светилась ладонь тарианца. Именно светилась, будто звезда, а не горела! И все пять пальцев казались лучами этой звезды.

– Все, можешь смотреть, – услышала она чуть насмешливый голос.

Опасаясь за зрение, Инга для начала глянула из-под ресниц. И ахнула, не сдержав изумления.

Перчатка снова была на месте, тщательно скрепленная с рукавом кителя. А в пальцах Аллард сжимал цветок. Настоящий земной цветок – белую лилию.

– Кажется, тебе нравятся именно эти цветы.

Инга с силой укусила себя за щеку, чувствуя, что вот-вот расплачется.

Это было так необыкновенно и так чудесно. Она не знала, как реагировать, как воспринимать все эти поступки. Она не могла понять, чем руководствуется этот мужчина, делая все это для клона…

– Как? – прошептала непослушными губами, с благоговением касаясь белоснежного лепестка. 

– Энергия. Все умеют трансформировать массу в энергию, мы знаем, как сделать наоборот.

– Но почему ты делаешь это для меня? И моя бывшая комната, и вся эта одежда в нефе, все эти меха… Зачем это все?

Лилия на самом деле казалась живой, будто только что сорванной. Она источала сладковатый медовый аромат, и даже капельки росы переливались, будто маленькие бриллианты, на ее лепестках.

– Если я скажу, что ты для меня имеешь особую ценность, этого будет достаточно?

– Нет.

– Тогда тебе придется поверить мне на слово.

Она поняла, что большего не добьется. Но почувствовала в словах Алларда глубокий подтекст. Особая ценность… Что может быть особо ценного в клоне земной женщины для того, кто способен создать что угодно из ничего?

Инга снова огляделась, и на этот раз увидела столик, прятавшийся в тени фонтана. На нем был только один прибор, но легких ажурных кресел стояло двое.

Чтобы скрыть неловкость последних минут, она с уверенностью, которую не испытывала, направилась к нему.

– Это мой обед?

Блюда большей частью были незнакомы, хотя и напоминали некоторые земные. В тарелках лежало три вида пюре: зеленое, желтое и красное. К каждой тарелке полагалась отдельная ложечка. На широких фарфоровых блюдах ждали маленькие плоды, напоминавшие ягоды, и плоды побольше, размером с яблоки или апельсины. Рядом с каждым блюдом –  серебряный ножичек с рифленым лезвием и вилка с двумя зубцами. Все приборы изящные, почти невесомые.

– Да. – Аллард наблюдал за ней, не сдвинувшись с места. Асхан не был препятствием для его пытливого взгляда. Девушка нервничала: кусала губы, морщила лоб. Что ее взволновало? – Я решил, что тебе пора попробовать пищу из нашего мира.

– Это фрукт или овощ? – она коснулась пальцем темно-лилового плода, похожего на круглый баклажан. – Какой он на вкус?

– Думаю, тебе стоит самой дать ответ на этот вопрос. – Увидев, как она снова нахмурилась, он добавил: – Тебе не о чем беспокоиться. Твой организм достаточно адаптировался к нашей среде. Разве ты не заметила, что уже дышишь другим, тарианским воздухом?

Не заметила. Точнее, был момент, когда ее удивила непривычная прыткость адмирала. Ведь до этого, приходя к ней в адаптационную камеру, он передвигался словно бы через силу. Как человек, бредущий в воде по грудь. Но когда это случилось, она была слишком занята, давая ему отпор, чтобы обратить внимание на подобную мелочь.

– Как я должна это есть? – пробормотала она, оставляя вопрос Алларда без ответа.

– Я тебе покажу.

Да, теперь он передвигался гораздо быстрее. Можно сказать – молниеносно. Инга не успела даже вздохнуть, как он оказался так близко, что жар его тела, ощущавшийся даже сквозь все слои одежды, окутал ее.

Сознательно или случайно, но он встал так близко, что его грудь на секунду коснулась ее спины. Инга почувствовала, как его руки снимают с нее капюшон, и горячее дыхание тарианца опалило макушку девушки.

– Я уже говорил, в моем личном секторе ты можешь свободно передвигаться и не бояться чужого внимания.

Он помог ей сесть в кресло, показал, как пользоваться приборами по тарианскому обычаю. Ничего сложного, все равно, что есть левой рукой. Инга решила, что быстро привыкнет. Тем более странные блюда, против ее ожиданий, оказались приятными на вкус.

– Но зачем ты заставил меня это надеть?

– Хотел посмотреть, будешь ли ты так же хороша в схети и асхане, как я себе представлял.

– Что?! – она едва не подпрыгнула, услышав такое. – Так это что, тебе просто так захотелось?

– Не совсем. Сегодня у нас будет гость.

– Гость? Но почему стол накрыт только на одного? Разве ты и твой гость есть не будете?

– Мы питаемся немного иначе.

В его голосе ей послышались нотки сожаления, но Инга решила, что ошиблась. О чем ему сожалеть?

– Тарианцы? – переспросила она.

– Нет, амоны. Мы давно научились поглощать энергию из окружающего пространства. Единственное, что мы еще позволяем себе – это напитки. Иногда появляется желание насладиться вкусом и запахом.

– А эта энергия… Откуда вы берете ее?

Ей показалось, что он посмотрел на нее серьезным и долгим взглядом. Хотя увидеть его глаз она не могла.

– Везде, – произнес он бесстрастно. – Вы, люди, называете ее жизненной силой.