Когда вышла на остановку, меня еще потряхивало. Сдавила сумочку холодными пальцами, выглядывая автобус. Скорей бы приехал. На душе неспокойно, страшно и ужасно неуютно. Хочется схватить Полю в охапку и мчать куда глаза глядят подальше отсюда. Как и много лет назад. Бежать так, чтоб ветер в ушах свистел. Но куда? Меня никто и нигде не ждет. У меня никого и нигде нет. Только Поля и Даша… и, если я не смогу удержаться на новом месте, мне ее не отдадут. А я воевала за эту возможность несколько лет. Только в наше время все решают деньги. И ребенка с детского дома можно забрать при их наличии. Выкупить, проще говоря. Я помню лицо заведующей и ее методиста, когда они поняли, что я не принесла им заветного конвертика для открытия дела. За встречу с Дашей тоже надо было платить, как минимум конфетами. А если я хотела видеть сестру чаще, то была своя такса – сто долларов за первую встречу, а за последующие по пятьдесят. Как они это называли – на нужды учреждения. Пока что я
Не заменит тебя, не подарит тепла.И никто никогда не заметит, что я
Я чувствовала себя предательницей. Чувствовала, что яукрала у нее кусок детства. Нет ничего ужасней, чем собственное бессилие. Япотратила более трех лет на ее поиски. Ей изменили имя, ошиблись в датерождения и в описании цвета глаз. Я искала Дашу, а ее звали Лера. Я искала майскую девочку, аона была записана июньской. Я искала с длинными волосами, а ее остригли еще вдетприемнике. Богдан казался мне спасителем, казался принцем из волшебнойсказки. У меня не было опыта отношений с мужчинами, у меня вообще не былоникакого опыта. А Бодя красиво ухаживал, дарил цветы, покупал мороженое, возилна своей крутой машине, кормил в дорогих ресторанах. Он помог мне найти Дашу.Платил взятки, наводил справки в перерывах между тренировками и учебо
– Чтоя могу сделать? Там поданы официальные документы на опекунство. Она – ее роднаясестра. ЛюбовьВалентиновна нервно закурила тоненькую дамскую сигарету. Ей все больше ненравилось то, куда она влезла. После прошлого раза остался неприятный осадок, ивлезть в такое больше не хотелось. Но деньги давали немалые.
Да, да, даХватит мне вратьЯ был как Хатико, тебе лишь бы слинятьНу, а теперь дверь закрытаДавай, ищи выходЯ не хочу тебя пониматьДрузья говорили, типа, к этому шлоА я в ответ: Да пошло оно всё!…
Первыемесяцы я хотела избавиться от нее. Хотела любыми способами стереть любоенапоминание об этом изверге, боялась его наследственности, ненавидела малышкуза то, что связывает меня по рукам и ногам. Всю беременность я нервничала,пропускала анализы, не стала на учет в консультацию. Я думала о том, что этабеременность может помешать мне забрать мою Дашу. Ведь Даша уже была, она ужепоселилась в моем сердце, а ребёнок эфемерен. Он, как что– то, принадлежащееего отцу. Чужеродное. Не мое. Допервог
– Панкратовунужны дополнительные знания, Линочка.Ректорбыл сама любезность сегодня и уже не смотрел на меня с его обычнымпренебрежением и раздражением. Я даже стала для него Линочкой. Совершенноневерное сокращение моего имени. Я всегда говорила,
Надодержаться, не сломаться, не дать им себя уничтожить. Я сильная. Я должнасправиться. О божееее, за что он со мной так? За что?– Только…толькоблагодаря памяти о вашем отце… я не сделаю заявление в полицию и не разрушувашу жизнь до основания.
Не хочу дажевспоминать твои глазаНе хочу, но эти мысли в головеА ты и я, ты и я, ты и я