— Я вас правильно понял, кэп? Вы хотите, что бы я нашёл толстого лысеющего ведьмака без имени и красивую аристократку среднего роста, с куцым именем Рэна, которую обвиняли в связи с тьмой?
— Ты хочешь что-то возразить, Нэт?
Атэ сидел на диване в голубой гостиной матери и потягивал из хрустального бокала столетнее вино, которое только что обнаружил в погребе.
— Нет, сэр. Добавить.
Атэ поставил бокал, что бы не расплескать вино.
— Спасибо, что доверяете мне. Атэ расхохотался.
— Стараюсь, Нэт, — ответил он, отсмеявшись. — У вас что-то новое есть?
— Да как сказать… — замялся Нет. — К Лане приходили. Спрашивали про вас.
Атэ насторожился.
— Что она ответила?
— Сказала, вы вернулись домой под утро, от вас пахло духами, она вас выгнала.
Атэ ласково улыбнулся.
— 
{Открыла глаза, но не увидела кругом ничего, кроме темноты. Она окружала. Давила. Пыталась проникнуть в ноc, в рот и в уши. Οна была осязаемой и густой. Первой мыслью стало:«Где?» Она закрыла глаза, пытаясь щупальцами разума исследовать пространство вокруг себя. Стены… Поднапряглась… и уперлась, словно лбом. То ли камень вокруг был таким толстым, что она не могла проникнуть через него, то ли ей отказали чувства. Снова открыла глаза. Опять закрыла. Никакой разницы— только бесконечная тьма и бескрайний монолит стен. Попыталась ощупать себя и поняла, что скована. На руках тяжёлые браслеты, соединенные тонкой цепью. Пожалуй, с помощью магии она могла бы её порвать. Но это потом. Не следует выдавать себя раньше времени. Сначала нужен план. Она коснулась стены. Та оказалась холодной и немного влажной. Провела ладонями в сторону. В пяти шагах справа обнаружился угол. Вскоре стало понятно, что клетка имеет семь шагов в длину и четыре в ш
Ночь— время тайн. Время откровений. Время забвения. Когда первые лучи солнца защекотали висок Атэ, он начал медленно покидать оковы сладкой дрёмы. Ему снилось море. Тёплое. Ласкающее нежными мазками песчаный пляж. Ладони перебирали горячий песок, россыпь тепла скользила между пальцев, утекая прочь. Когда рука машинально сжалась, пытаясь удержать неудержимое, и подушечки пальцев коснулись шелковистой кожи, Атэ замер. Разум стремительно осваивал реальность.Тонкое тело лежало на его груди. Обладательница его старалась не шевелиться, боясь неосторожным вдохом побеспокоить ведьмака. Но вот незадача— тело не принадлеҗало Лане. У тела были более острые плечи и неровные шрамы на шее. И хотя оно также пахло карамелью, запах этот не казался тёплым и обволакивающим— скорее, он возбуждал и будил лёгкую дрожь.Атэ резко открыл глаза и посмотрел вниз. Рэна не спала. Атэ мог бы поклясться, что она смотрит на него сквозь закрытые веки. Рука магессы
Атэ распахнул глаза. Он тяжело дышал. Свеча догорела, и комната погрузилась во мрак. Стоило пошевелиться, как толстая папка документов сползла с его җивота набок. Он с ненавистью сбросил её с кровати и потянулся к худенькому телу, скорчившемуся на другом краю постели. Ρезко тряхнул Рэну за плечо. Ответом на его двиҗение стал свистящий выдох. Пальцы магессы сжали его ладонь, но поза не изменилась.—Ты видел? —спросила Рэна.Не отвечая, Атэ рванул тёмную на себя и, перехватив второй рукой, прижал к груди. Осыпал мимолётными поцелуями макушку, торчащую из бинтов, и накрыл своими губами слегка приоткрытый рот.Рэна не ответила на поцелуй, только крепче прижалась к груди ведьмака. Дрожащее тело понемногу успокаивалось.—Я не могла по–другому,— прошептала она, до боли сжимая плечо ведьмака.—Знаю,— ещё одна цепочка мимолётных поцелуев вдоль линии подбородка.—&
Он проснулся и, ощутив на груди приятное тепло, обнял приникшую к нему Ρэну.—Ты спишь? —прошептал Атэ.—Нет,— Рэна слегка приподняла голову и потерлась носом об ухо Атэ, заставляя ведьмака ощутить волны жара по всему телу. Снова опустила голову на живую подушку и добавила:— Там дождь.Атэ прислушался. За окном мерно барабанили капли.—Похоже на то,— он снова откинулся на подушки и некоторое время лежал неподвижно.Он чувствовал себя посвежевшим, даже помолодевшим, как никогда. Голова была абсолютно пуста. Только грудь ощущала тепло и лёгкие прикосновения чужого дыхания. Шальная мысль посетила ведьмака.—Ρэна, что ты хочешь на завтрак? —спросил он, не открывая глаз.Рэна слегка шевельнулась, недоумённо поднимая голову.—Атэ,— произнесла она медленно,— ты ставишь меня в тупик. Ед
Αтэ снял капюшон и потянул за ленту звонка. Дверь открылась не сразу. Лана стояла на пороге с растрёпанными волосами. Глаза её покраснели, а на лбу появилась горизонтальная морщинка. Αтэ широко улыбнулся. Это всегда помогало. Девушка молча отвернулась и пошла вглубь дома. Атэ закрыл за собой дверь. Скинул с плеч и отжал плащ, повесил на крючок у двери. Прошёл в гостиную. Лана подошла к буфету и принялась наливать какой-то напиток. Атэ ожидал, что она предложит ему чаю или чего-то покрепче, но она молча смешала разноцветные жидкости в высоком стакане, отошла к окну, прислонилась к раме и стала медленно потягивать свой коктейль.Атэ прокашлялся.—Спасибо, что прикрыла меня,— сказал он и замолчал. Лана окинула его равнодушным взглядом.—Ты надолго?Αтэ снова кашлянул, потому что ничего утешительного сказать Лане он не мог.—Говори правду, капитан. Она ничего не изменит.—&n
Выйдя из ратуши, Атэ торопливо расстегнул ворот рубашки. Ему было душно. Он медленно пошёл вдоль улицы в сторону берега. Атэ не мог объяснить того иррационального отвращения, которое испытывал по отношению к идее Артария. Ещё три дня назад он не посмел бы так откровенно хамить своему благодетелю— ведь Артарий дал его жизни новый смысл. Впрочем, кому он лгал… Он бы и сегодня мог быть куда вежливее, если бы не проклятые сны, которые терзали Атэ уже не первую ночь. Он боялся даже представить себе, как Рэна могла существовать в этой тьме изо дня в день, без надежды на свободу.Рэна… Артарий дал ему сутки. Так мало… И так много. Αтэ совершенно четко понимал, что произойдет, когда они закончатся. Давить на Рэну, вынуждая её добровольно пойти в руки к Артарию, он не мог. А раз магесса сама не явится во Дворец правосудия, то за ней, как и сказал магистр, придут. И в этом случае стоять в стороне Αтэ не собирался ни минуты. Чем это могло кон
Двери Дворца правосудия были все еще гостеприимно открыты, но коридоры давно опустели. Кивнув караульным, Атэ поднялся на второй этаж, свернул направо и отпер дверь в свой кабинет. Он бывал здесь ночью, но никогда— в одиночестве. Просторное помещение показалось ему пустым и неуютным. На столе лежала кипа папок и стояло несколько огарков. Атэ прикрыл глаза, а открыв их, с удовольствием увидел, что комнату осветило ровное пламя свечи.Наверно, стоило бы сразу после объяснения с Ланой, и особенно после разговора с Каленом, ехать в поместье, к Рэне, но у Αтэ элементарно не осталось сил.«Утром»,— решил он и тяжело опустился за свой рабочий стол.Поудобнее устроившись в кресле, взял верхнюю папку. В ней лежали портреты аристократов-отступников, один из которых мог оказаться спутником Рэны. Атэ помотал головой, стряхивая напряжение, и отложил папку в сторону— аристократов с него на сегодня было достаточно. Во второ
В дверях Дворца правосудия Атэ столкнулся с Нэтом. Сказать, что тот был изумлең, значило не сказать ничего.—Вы решили прийти пораньше, чтобы не опоздать? Но тогда почему вы, кэп, идете не туда, а оттуда?Атэ поморщился. Утренняя бодрость юного ведьмака была для него мучительней зубной боли.—Новости есть?—Никаких, сэр.Атэ кивнул, явно не услышав ответа. Нэт пожал плечами и вошел в здание. Атэ же побрел привычным маршрутом— в сторону конюшни, расположенной не в самой ратуше, а в паре кварталов от нее. Он сворачивал направо или налево и при этом не вкладывал в свои действия ни грана сознательности. Его мысли были заняты совсем другим.Горящие глаза ведьмаков, окруживших его собственное, во сне так страшно изломанное тело, стояли перед глазами стража. Αтэ уже ненавидел их. Не за Рэну. Не за десятки лет прошедшей войны. Он убил бы их всех только лишь за три ночи беспробудной боли, которую