- Проходи, милая, - позвала немолодая, но статная и все еще красивая женщина в темно-красном парчовом платье, и Лестана, которая замерла на пороге, сделала шаг вперед.
Голос у старшей Волчицы тоже был хорош, низкий, грудной, мягкий… Почти сладкий. Да только Лестана, как всякая Рысь, отлично знала, что от ласкового мурлыканья до выпущенных когтей – миг.
- Здравствуйте, госпожа, - поклонилась она почтительно, но не слишком низко, остановившись на едва уловимой границе, где уважение к старшей и хозяйке дома превращается в унизительное смирение.
Нет, этого не будет. Она хоть и молода, но равна Сигрун по положению. Да, Сигрун – жена вождя и мать возможного наследника, зато Лестана – сама наследница своего клана! Только лучше бы дело не дошло до выяснения, у кого зубы острее и когти длиннее, если уж им предстоит породниться.
- Ближе, девочка, - так же мягко сказала Сигрун, и в ее голосе проскользнули вкрадчиво-довольные нотки. – Дай на тебя взглянуть. Служанки мне все уши прожужжали, какая красавица пожаловала в наш скромный дом.
В уши и щеке Лестане бросилась краска. То-то местные девицы, таскавшие воду, так беззастенчиво ее разглядывали, пока Лестана плескалась в бадье. Наверное, все успели рассмотреть и доложить. Ну и пусть, ей нечего скрывать. Никаких тайных пороков и недостатков! Правда, и редкостной красавицей она себя никогда не считала. Слишком бледная, даже блеклая по сравнению с большинством рыжих и золотисто-русых Рысей. Глаза почти бесцветные… А на черноволосых и яркоглазых Волков тем более ни капли не похожа.
Она вдруг словно увидела себя чужим взором, пристальным, холодно и придирчиво оценивающим. Но вместо того чтобы окончательно смутиться, только выпрямилась еще сильнее, вытянувшись в струнку и ответив Волчице прямым взглядом. А потом, заметив насмешливую искру в золотисто-карих глазах, уронила:
- Вам виднее, госпожа, не мне судить о собственной красоте. К тому же отец и мать учили меня, что есть вещи гораздо важнее.
Волчица немного наклонилась вперед, и отблески очага, горящего в углу, несмотря на теплый вечер, легли золотистой вуалью на ее смуглое лицо.
- И то верно, - согласилась она с той же мягкой усмешкой. – Твои родители мудры… Но все же подойди.
Лестана, словно завороженная, сделала шаг вперед, еще один. Небольшая комната, обставленная слишком просто для жены вождя, вдруг показалась тесной, жаркой и душной. Наверное, это огонь виноват. Здесь даже топят как-то иначе, пламя не ласковое и уютное, как дома, а похожее на жадные взгляды Волков – того и гляди обожжет.
Она остановилась в трех шагах от Сигрун, твердо решив, что ближе не подойдет. Но Волчица благосклонно кивнула, вглядываясь в ее лицо, а потом негромко сказала:
- Я слышала о тебе много хорошего, дочь Рассимора. Нечасто наследницей такого древнего клана становится дева.
- Мой брат погиб несколько лет назад, а Мать-Рысь не одарила моих родителей другими сыновьями, - сдержанно ответила Лестана, прекрасно понимая, что собеседнице это известно.
Но таковы уж игры вождей: иной раз то, как говорят, гораздо важнее того, о чем говорят. Вот и Волчица снова легонько кивнула, соглашаясь, а потом заметила:
- Но у старшей сестры твоего отца есть сын, продолжатель вашего рода. Очень достойный юноша, как мне сказали. Не правильнее ли было отдать медальон наследника ему?
- Я не указываю своему отцу, что ему делать, - холодно ответила Лестана. – Если он сочтет нужным отдать клан Ивару, так тому и быть. Но до тех пор я его правая рука, и клан с этим согласен.
«А чужим в наши дела мешаться незачем», - добавила она про себя, и хоть вслух это не прозвучало, но глаза Волчицы понимающе сузились.
- Хорошо сказано, - отозвалась Сигрун и указала на широкую скамью, стоящую у стены. – Присядь, милая, разговор будет непростой.
Лестана послушно опустилась на скамью, застеленную толстым меховым одеялом: все те же заячьи шкурки, из которых чья-то умелая рука нарезала ровные квадратики, а потом сшила их между собой, подобрав рыжеватые и белые вперемешку. Одеяло спадало со скамьи до самого пола, обычного, деревянного, но каждая дощечка была тщательно отшлифована и натерта воском, так что пол получился гладким, как зеркало. Волчица села в низкое уютное кресло у стола, бережно расправила платье, опять посмотрела на Лестану, вдруг весело сморщив нос и улыбнувшись.
- Ну, не шипи, не шипи… Надо же, с характером. Это хорошо.
И продолжила доверительно, словно давней знакомой, а то и подруге:
- Знаешь, почему я с тобой решила поскорее поговорить? Эти мужчины ничего не понимают. Что твой отец, что мой муженек, дай ему Мать-Волчица хорошей охоты… То ли дело мы, женщины. Скажи, девочка, ты ведь уже видела тех, ради кого приехала?
- Я приехала ради договора о помощи, - осторожно ответила Лестана, старательно не отводя взгляд. – Но ваших… - Она в последний миг запнулась, вспомнив, что сидящая напротив женщина – мать только одного из сыновей вождя, и исправилась: - Вашего сына я видела. И его брата тоже. Они оба встретили нас у ворот. Кажется, господин Хольм возвращался с охоты.
- Ну конечно, - вздохнула Сигрун, принимая обманчиво заботливый и почти трогательный вид. – Ох уж этот Хольм, наказание мне с ним. Представляю, что ты подумала о нашей семье, милая, глянув на этого дикаря. И можешь не стараться быть вежливой, у тебя на мордашке все написано.
Лестана возмущенно вздохнула, но промолчала. О чем теперь следовало подумать, так это о том, кто действительно будет решать судьбу ее замужества, вождь Волков или его жена. А еще – как ей жить с такой свекровью? «Впрочем, - с недостойной злорадной радостью решила Лестана, - жить рядом нам как раз и не придется. Брангард уедет со мной. А что мать хочет узнать, с кем свяжет судьбу ее единственный сын, это вполне можно понять. Лишь бы в гости приезжала не слишком часто».
- Как скажете, госпожа Сигрун, - склонила она голову, стараясь быть вежливой. – Но разве я могла подумать о вас плохо? Просто господа Брангард и Хольм… Они действительно очень… разные.
- О да, - откликнулась Сигрун. – Разные, как лесной пожар и вот этот очаг, милая. Вроде бы и там, и там огонь, но один согреет, защитит от зимней стужи и голода, а второй может лишь губить все на своем пути. Ты умная девочка, Лестана, дочь Рассимора, и потому я больше не буду путать следы, а скажу все прямо.
Она помолчала, глянула мимо насторожившейся Лестаны в тот самый очаг, а потом продолжила, роняя каждое слово тяжело и увесисто, словно золотую монету:
- Ты, конечно, знаешь, что Хольм мне не родной. Но он старший, и многие желают видеть главой клана именно его. Твой отец мудр, если не испугался, что ты девушка, а выбрал наследника по уму и старанию. Увы, мой муж, благослови его Мать-Волчица, не видит в своем первенце ничего дурного. Хольм зол и дерзок, он дикарь, не признающий обычаев и власти старших. Его истинный зверь не поддается обузданию, и моему пасынку приходится прятать его в лесах, утоляя жажду крови охотой. Спросишь, почему же Волки желают его в будущие вожаки?
- Думаю, вы сами мне об этом скажете, госпожа, - еще осторожнее отозвалась Лестана, сцепив на коленях похолодевшие пальцы.
О нет, Сигрун не стала ей нравиться больше, и в ее искренность Лестана не особо верила, слишком уж черными красками Волчица рисовала нелюбимого пасынка. Но на пустом месте такое не сочинишь, да и Хольм, как показалось Лестане, был именно таким, как говорила его мачеха. И это… пугало.
- Мы, Волки, ценим силу, - откровенно сказала Сигрун. – У нас до сих пор любой воин может бросить вызов вождю, и если тот проиграет поединок, в круг должен выйти его наследник. Если потерпит поражение и он, власть над кланом перейдет к победителю. Мой муж уже немолод. Волки чтут его, но рано или поздно найдется дерзкий юнец, что решит стать вожаком по праву меча. И многие думают, что случись такое – он споткнется о Хольма, который удержит клан от раздоров. Увы, эти многие путают силу и дикость. Брангард – славный воин и охотник, его жене не придется стыдиться слабости мужа, но он старается побеждать не мечом и клыками, а словом. Заботой о делах клана, мудрыми решениями…
- Это достойно вождя, - согласилась Лестана.
«Нелегко, наверное, Брангарду смирять нрав бешеного брата? Тем больше следует его за это уважать», - подумала она.
- Я рада, что ты так умна, девочка, - улыбнулась Сигрун с неожиданной теплотой. – Скажи, мой сын пришелся тебе по сердцу? Я знаю, что вы лишь несколькими словами перемолвились, но мы, Волки, выбираем с первого взгляда. От тебя я этого не жду, Рыси славятся осторожностью и рассудительностью, но… он тебе приглянулся?
- Господин Брангард очень… хорош собой, - с трудом вымолвила Лестана, чувствуя, что щеки все-таки заполыхали. – Он учтив и любезен…
- Вот и славно, - продолжила улыбаться Волчица. – Я надеюсь, ты полюбишь и его, и наш клан.
- Клан? – в недоумении вскинулась Лестана. – Конечно, я буду очень любить и чтить своих будущих родичей…
- Это хорошо. Потому что наследником моего мужа будет Брангард. - Улыбка Волчицы стала самую малость шире, но зубы вдруг оказались заметнее и блеснули ослепительно-белым. – А будущий предводитель клана не может покинуть его и уехать в дом своей жены.
- Да, но… - с ужасом выдохнула Лестана, понимая, какая ловушка вдруг разверзлась перед нею. – Мы думали, что он младший, и отец…
- Вождь Рассимор позволил выбирать тебе, милая, не так ли? Я видела его письма к моему мужу. Он верит в твой выбор, и ты вольна его сделать. Твой брак – дело решенное, а вот имя жениха – нет. Хочешь остаться наследницей и будущим вождем Рысей – дело твое. Хольм не ослушается отца, он поведет тебя в храм Луны-прародительницы, а потом уедет с тобой. Уверена, дети у вас будут здоровые и крепкие, а какая еще от него может быть польза, мне и придумать трудно. Но договор о поддержке твой отец получит.
Продолжая улыбаться, Сигрун встала из кресла, подошла к Лестане и села рядом, взяв ее за руку. Лестану пронзил мгновенный страх, и только с детства впитанные правила приличия не дали выдернуть ладонь из цепких горячих пальцев, однако она вздрогнула.
- Успокойся, милая, - хмыкнула Сигрун и по-хозяйски погладила ее по волосам. – Это твоя Рысь пугается моей Волчицы. Ничего, они подружатся. Я буду тебе хорошей свекровью, девочка. Дочери у меня нет, и ты ее заменишь. Никому в клане глянуть на тебя косо не позволю, не то что обидеть. Брангард умный и ласковый, он станет чудесным мужем. Поверь, я правильно воспитала сына, он осчастливит любую девушку, если она окажется достойна этого. А власть… Что ж, Рассимор отдаст наследство твоему брату, а ты когда-нибудь станешь старшей среди Волков, женой вождя и матерью наследников. Это хорошая судьба, девочка. Мы, Волчицы, знаем, как стоять за плечом своего мужа, быть его опорой и голосом мудрости, править его руками и руками наших сыновей и братьев.
- Я… мне надо еще подумать, госпожа, - выдохнула Лестана, сжав пальцы свободной руки так, что ногти вонзились в ладонь. – Я не могу дать ответ сразу! Отец не говорил мне… и…
- Конечно, девочка, подумай.
Сигрун отпустила ее руку и встала, отойдя на шаг, – Лестане сразу стало легче дышать.
- Послезавтра начнется большая ярмарка, - сказала она спокойно и благожелательно. – Будут гулянья, охота, развлечения. Ты сможешь увидеть обоих, и Брангарда, и Хольма. Присмотреться, принюхаться, оценить... И выбрать. Я уверена, ты обязательно выберешь верно. А сейчас иди, милая, тебя ждут к ужину, да и меня тоже.
Кивнув, Лестана тоже встала и, едва удержавшись, чтоб не подобрать подол и не кинуться из комнаты опрометью, заставила себя выйти из комнаты чинно и плавно, как подобает наследнице и невесте. Насмерть перепуганной, растерянной и ничего не понимающей невесте.
* * *
Хольму очень хотелось кого-нибудь загрызть. Сомкнуть клыки на мягком податливом горле, стиснуть медленно, услышав жалобный хруст, и держать, чувствуя, как горячая соленая кровь течет прямо в рот… Он помотал головой, сбрасывая наваждение, потер ладонями виски. А хорошо бы, да. Бросить все и уйти на пару недель в лес! Бегать в истинном облике, спать на хвойных постелях под елками, ловить, дурачась, толстых вкусных зайцев, а то и посерьезнее кого завалить… У Глубокого Лога кабанье семейство видели. Сейчас бы схлестнуться с матерым секачом в самый раз! Может, хоть это поможет?
- Ты чего?
Брангард как всегда был наблюдателен. И переживал о нем искренне, от этого на душе было еще паршивее – аж выть хотелось. Тоскливо, зло и пронзительно, чтобы всякий услышавший постарался убраться с дороги.
- Понятно, - вздохнул брат, кладя ему руку на плечо. – С матушкой говорил? Ну, прости.
- Тебя-то за что? – хмуро спросил Хольм, давя рвущийся рык и желание сбросить непрошеную участливую ладонь.
- Да за все, - снова вздохнул Брангард.
Большой зал постепенно наполнялся Волками, мелькали и многочисленные гости, к Большой осенней ярмарке в город кто только ни приехал. Медведи, Росомахи, Серые братья-Волки и Лисы всех мастей, даже пару Барсуков удалось разглядеть. Но Хольм себя не обманывал, в толпе он искал одну-единственную тонкую фигурку – и не видел. Наверное, до сих пор с госпожой Сигрун беседует. Называть жену отца матушкой у него за все эти годы так и не повернулся язык. У него, Хольма, мать была одна, и уж она-то не стала бы пристраивать его в чужие руки, словно ненужного щенка.
- Пойдем-ка! – Брат решительно потянул его к их любимому месту, укромной нише между окнами в стороне от стола. – Потолковать надо.
Разговаривать не хотелось. А вот посидеть вдали от остальных и успокоиться – это, пожалуй, хорошая мысль. Брангард прав, как и всегда, осознание этого тоже добавляет горечи. Из брата выйдет отличный вождь! Умный, заботливый к своим людям… Неважно, что Хольма здесь уже не будет, ему есть на кого оставить Волков.
Они нырнули в нишу, полностью прикрытую с боков тяжелыми занавесями, только посередине осталась щель. В детстве, когда им, мелким, еще не положено было есть за взрослым столом, Хольм и Бран частенько здесь прятались и сидели тихо, глядя и слушая. Это было похоже на засаду… Хольму, правда, быстро надоедало, а вот Бран превращался в сплошные глаза и уши и как-то обронил, что из разговоров за медовухой и олениной о делах клана узнаешь больше, чем на любом совете. На советы он, впрочем, тоже пробирался. Истинный вожак с детства. И, значит, все справедливо…
- Думаешь, она выберет меня? – в лоб спросил Брангард.
- А кого еще? – невольно скривил губы в злой улыбке Хольм. – Тут и к ведьме не ходи. Она так на тебя смотрела…
Завороженно, сияющими глазами серебряного цвета, как вода в ручье в жаркий день. Любовалась его, Хольма, младшим братом и разве что не облизывалась, но слишком хорошо для этого воспитана. Не могла позволить себе провести по нежным розовым губам острым влажным язычком… Хольм едва не застонал от разом вспыхнувшего и опалившего изнутри желания. Да что же с ним такое творится! Ему ведь нравятся совсем другие девушки! Горячие, насмешливые, бойкие… И желающих разделить с ним постель хватает, не сказать, чтобы оголодал. Никак не сказать… Но один взгляд в сторону надменной чужачки выбросил из головы все планы на сегодняшнюю ночь. Кроме одного – сойти с ума!
- Ну, погоди еще, - рассудительно отозвался брат, приглядываясь к тому, что происходит в зале. – Она наследница. Может и не захотеть остаться у нас. Ее готовили управлять Рысями, у Рассимора других детей нет. Разве что племянник… Ивар этот.
- А что Ивар? – мрачно спросил Хольм, пытаясь отвлечься.
- Да странно как-то готовить в наследницы девушку, если есть парень. Он вроде бы не дурак. Почему Рассимор не назначил наследником его?
- Не знаю и знать не хочу, - беспомощно огрызнулся Хольм. – Как ты не понимаешь?! Уехать с нею… Кем я там буду? Приблудным волком среди котов? Ты их видел, посольство это? Любого посади на весы, на другую чашу не знаешь, сколько золота насыпать, так они себя ценят. Древний род, гордость предками… Мы для них грязь под лапами – того и гляди, запачкаются.
- Зря ты так, - в который уже раз вздохнул Брангард, вытащил из кармана сухарь и сломал пополам. – На вот, погрызи, а то пока еще на стол накроют. С голодухи на всех кидаешься.
И сам захрустел подрумяненным в печи ржаным ломтем так смачно, что у Хольма заурчало в животе, а рот наполнился слюной. И вправду ведь с утра не жрал! Пока оленя волокли до города, пока здесь… А Брангард как таскал с детства в карманах вкусняшки для старшего, вечно забывающего поесть брата, так и продолжает это делать до сих пор.
В полном молчании они съели каждый свою половину сухаря, и у Хольма немного, самую малость, перестали выть на сердце бешеные волки. Не из-за утоленного голода, конечно, а просто накатила тихая и слегка виноватая благодарность к Брангарду. Ну не виноват младший, что госпожа Сигрун без ума от единственного сына настолько, что готова горы свернуть – и выстелить ими дорогу своему дитятку. Чего уж говорить о нелюбимом пасынке! А ведь он бы никогда не предал Брангарда, всю жизнь прикрывал бы ему спину и слушался, как положено слушаться вожака. Пусть он и сильнее…
Это уже были нехорошие мысли, и Хольм их торопливо отбросил. Драться с братом за первенство в роду? Нет, никогда! Что бы ни говорили молодые дерзкие Волки, которых он, Хольм, водит на охоту…
- Не обижайся на мать, - попросил вдруг Брангард, словно угадав, как и всегда, его мысли. – У нее никого нет, кроме меня и нашего отца. Но его, сам понимаешь, воспитывать и беречь уже поздно, остаюсь я. Что поделать, если она такая? Я ее люблю, но брат у меня тоже один. И я не хочу, чтобы ты наделал глупостей, дуралей мохнатый.
- Не дождешься, - усмехнулся Хольм, чувствуя себя неловко от такой откровенности. – Лучше скажи, Лестана, она… тебе нравится?
- Хорошая девочка, - со слишком, пожалуй, старательным безразличием отозвался Брангард. – Красивая, умненькая, учтивая. Славной женой будет, наверное. Хольм, ты чего?
Он внимательно глянул в глаза невольно повернувшемуся к нему Хольму, и укоризненно покачал головой.
- Клыки спрячь, дурень. Вон, уже отрастать начали.
- Непр-р-равда, - тихо проговорил Хольм, пытаясь не сорваться на рычание. – Я себя дер-р-ржу! А ты… как ты не видишь?
Он безнадежно махнул рукой, действительно не понимая, почему Брангард так слеп. И глух. И внезапно лишился нюха. Ведь не может он всерьез не замечать, что наследнице Рысей достаточно просто рядом пройти – и кровь в жилах закипает, изнутри поднимается томительный сладкий жар, а в голове такие мысли… Не может ведь Брангард этого не чувствовать?! А если так… значит, брат ему впервые в жизни лжет? Ох, как не хочется даже думать об этом, но наследница Рысей – прекрасный выбор для будущего вождя Черных Волков. Слишком правильный, чтобы умница Брангард ее упустил.
- Идем, - вскочил он, словно кто-то отпустил туго натянутую тетиву, и стрела сорвалась в короткий страшный полет. – И пусть она сама выбирает.
- Прямо сейчас? – насмешливо уточнил Брангард, вмиг став чужим и высокомерным. – Дай девушке хоть по сторонам оглядеться. Поесть с дороги, нарядами покрасоваться… Дикий ты, братец. И дурной, как лось в гоне. Не толкай ее на то, о чем сам потом пожалеешь.
- А ты меня не учи! – не выдержал все-таки, сорвался Хольм. – Если она тебе и в самом деле безразлична, уйди с дороги!
- Дурак! – тоже повысил голос Брангард, не забывая, впрочем, поглядывать, чтоб никто не подошел к их убежищу слишком близко. – Ты хоть сам сначала разберись, чего ты хочешь! К Рысям ты ехать не желаешь! Но здесь остаться все равно не выйдет. Да, я люблю мать. Но она тебя со свету сживет, и я это понимаю. Я тебе, дурень, добра желаю. Не хочешь к Рысям, смотри, придется к Медведям ехать. Или вовсе к Барсукам. А дочка у Рассимора слишком хороша, чтобы дураку отдать. И хватит на меня зубы скалить – совсем в своих лесах одичал! Тоже мне, вожак…
На Хольма словно плеснули ледяной водой – с размаху целую бадью.
Он оскалился на брата? Словно… настоящий неразумный зверь? Он, сын вождя, истинный оборотень, владеющий своим Волком легко и привычно, как частью себя?
Хольм затряс головой, растер ладонями ноющие виски. Что-то и вправду день не задался. Стыдно-то как! Тогда, после встречи с Сигрун, было не стыдно, а сейчас… Брангард ему не враг. Они братья. Любящие друг друга братья, как бы ни пыталась их разделить Сигрун.
- Лучше бы помылся да одежду сменил, - безжалостно добил его Брангард. – За девушкой он ухаживать собрался. Нет, если ты хочешь сбить ее с ног запахом три дня не мытого самца, то все правильно. Она сомлеет, ты ее на плечо – и в логово. Лишь бы девицу не стошнило, она Кошка все-таки, а не Кабаниха.
- Заткнись… - простонал Хольм, изнемогая от стыда. – Я сейчас… вернусь… А если ты… Брангард… Если ты, пока меня не будет…
- Место рядом придержу, тарелку покараулю, девушку – тоже, - насмешливо пообещал скотина-братец. - Отцу скажу, что скоро будешь. И давай уже, начинай думать головой, а не тем, что у тебя под хвостом. Ты ведь умеешь, когда нужно, я знаю.
Он осмотрелся сквозь щель в занавесях и придержал их для Хольма. Тот вышмыгнул из убежища и пробрался к выходу из зала, коротко взмолившись Матери-Волчице, чтобы не встретить ни Лестану, ни еще кого-нибудь из Рысей. До них ему дела не было, но не хотелось увидеть в надменных взглядах кошаков свое отражение, встрепанное, злое, растерянное.
Волкам, попадавшимся навстречу, он коротко кивал, незнакомцам сдержанно кланялся, сын вождя должен быть учтив. Где-то поблизости мелькнула статная фигура Сигрун в расшитом золотом темном платье – Хольм отвернулся, стиснув зубы, и пообещал себе, что будет с мачехой приветлив ради брата и отца. А Лестану он так и не встретил, и это точно оказалось к лучшему. Хватит того, что она уже видела его перекошенную после разговора с Сигрун рожу. Еще и напугал, наверное, девчонку. Нехорошо, совсем нехорошо. Прав Брангард – как есть дурак! Но теперь все изменится. Главное – постараться забыть, что Сигрун собирается отправить его к Рысям. Надо поговорить с отцом. Он поймет, что Хольму необходимо остаться дома, просто не может не понять. Ведь так?
Стоило Лестане покинуть комнату госпожи Сигрун, как в коридоре к ней кинулись две скромно одетые девушки, похожие, словно сестры, только у одной в темных волосах пробивалась рыжина.- Скорее, госпожа, скорее, - наперебой заговорили девицы. – В большом зале все уже собрались, ждут только вас и госпожу Сигрун!- А она… - Лестана неуверенно оглянулась на закрытую дверь.- У нее из комнаты другой ход есть. Только он через кухню, а вас, госпожа, нельзя так вести, - пояснила рыжеватая Волчица.Лестана понимающе кивнула. Конечно, Сигрун наверняка захочет дать кухаркам и прислуге последние указания… Гостья ей в таком деле помешает, да и неприлично это.Она шла между служанками по петляющим сумрачным коридорам, слушая веселую, но почтительную болтовню. Девицы рассказывали, как в клане ждали приезда юной госпожи. Ой, а молодой господин в сером плаще – это брат госпожи Рыси? Какой красивый… И обручального браслета нет, значит,
- Простите, мы не знакомы, - сказала Лестана как можно спокойнее, но едва сдерживаясь, чтобы не кинуться наутек.Бесполезно – догонит. Будь она в мягких охотничьих ботинках, можно было бы попробовать, но каблуки, длинное платье… А еще – Кайса, что вот-вот выйдет из уборной. Да и вообще, с какой стати убегать от незнакомца, пусть даже и Медведя? Ну и что, если у Рысей с ними давняя вражда, они ведь здесь тоже в гостях, не будет Медведь позориться на чужих землях неподобающим поведением, верно? Или… будет?Он шагнул к ней еще раз, и Лестана поняла, что парень пьян. Не до такой степени, чтобы плохо стоять на ногах, но в самую опасную меру: когда тело еще слушается, горячая кровь требует охоты или драки, а вот разум… разум уже спит, он ведь у пьяных всегда засыпает первым – так учил ее отец.- Значит, познакомимся, киска, - белозубо усмехнулся Медведь, медленно, напоказ протягивая к ней огромную ручищу.Какой же он был з
Утро для Хольма началось с драки. Правда, чужой. Не успел он выйти во внутренний двор, чтобы размяться перед завтраком, как едва не споткнулся о двух катающихся по утоптанной земле Волков. Пригляделся, хмыкнул. Волки оказались из младшей дружины, новички, Хольм взял их только этой весной. Крепкие парни, и с оружием хороши, но головы горячие. Куда горячее, чем у него самого, а это о чем-то говорит.Подойдя к бочке с водой, предусмотрительно поставленной у стены, он набрал ведро, вернулся к драчунам и выплеснул его разом на обоих. Ухмыльнулся, слушая брань, а потом Волки встали с земли, мокрые, взъерошенные и зло смотрящие исподлобья. Теперь уже на него, а не один на другого. Это хорошо… Значит, не всерьез дрались.- За что грызетесь? – поинтересовался Хольм, будто не замечая сжавшихся кулаков и сузившихся глаз. – Повод хоть достойный?- Наше дело, - буркнул мрачный, как грозовая туча, Рогволд, утирая кровь из разбитого носа.- Сами разбе
Днем и вечером Хольм три раза отправлял слугу узнать, дома ли отец, и каждый раз посыльный отвечал, что вождь еще в городе. Брангард после утренней поездки тоже куда-то запропал, но это как раз было неудивительно, у младшего всегда хватало дел. Или удивительно? Разве не полагалось брату сейчас каждую свободную минуту проводить с Лестаной, очаровывая Рысь и убеждая ее, что в жизни у Волков нет ничего страшного?Стоило Хольму подумать об этом, и на душе становилось муторно. Он ведь принял решение! А если не обманывать самого себя, решение приняли за него, и поделать с этим ничего нельзя. Желанную девушку не победить, словно врага, в поединке, не взять охотничьей добычей, не принудить полюбить того, кто ей не мил. Это у людей женщин часто превращают в рабынь, и все принимают это как должное, но в сердце тех, кто поет с луной, живет дикий зверь, который в неволе или умрет от тоски, или обезумеет и вцепится в горло тому, кто лишил его свободы.Хольм оперся ладонями о подоко
- Сколько раз в году здесь бывают ярмарки? – рассеянно спросила Лестана.Кайса колдовала над ее волосами, пытаясь спрятать слишком высоко обрезанную прядь, и вполголоса шипела про некоторых пушистых, которые совсем не думают, что и где кромсать. Мол, не обиделась бы великая богиня, если бы получила волосы не с виска, а на затылке. Все равно там косу заплетать. А тут попробуй теперь уложи…- Каждый месяц, прекрасная, - учтиво отозвался Брангард.Они с Иваром сидели за маленьким столиком у окна и ждали, пока девушки окончательно соберутся. Конечно, оделись и Лестана, и Кайса уже давно, так что ничего неприличного в этом не было. Лестана даже подкрасила глаза, тщательно следя, чтобы получилось естественно и скромно. А вот с прической немного опоздала, и не держать же было мужчин в коридоре? Ивар, во всяком случае, ничего нового не увидит, он и дома часто забегал к ней в комнату на правах родича, а Брангард…Перед самой собой Лестана могла
Вокруг шумели, поздравляя Хольма, Волки и гости города, молодой Кот старательно улыбался, делая вид, что ему совершенно не обидно, а выигранный кинжал почему-то неприятно холодил руку. Баланс у него, правда, был отличный, да и сталь отменно хороша, но очень уж нарядная и не к месту блестящая рукоять. Упадет на такую в ночной засаде луч луны – и роскошный ножик запросто выдаст владельца. Впрочем, для пиров – самое то, наверное. Пирог там разрезать, перед соседом покрасоваться…Хольм повертел выигрыш в руках и небрежно сунул за пояс, хотя с удовольствием вернул бы его родичу Лестаны. Нехорошо вышло, он в самом деле не собирался обыгрывать Ивара. А, ладно, будет Коту хороший урок, что на любое мастерство найдется свой соперник. А нож ему другой можно подарить, только выбрать в клановой оружейной что-нибудь красивое и яркое, как детская игрушка. И позолоты побольше!Он огляделся и успел увидеть расстроенное лицо Лестаны, возле которой, конечно же, стоял
- Пенек, мышами помеченный! Чучело облезлое! Ты чем думал, а?!Хольм застыл у стены, молча глядя на мрачного и тоже ничего не говорящего отца. Впрочем, нужды в этом и не было, брат старался за всех. С того момента, как они переступили порог отцовской спальни, Бран и минуты не помолчал. Давно он так не орал…- И что я должен был сделать, по-твоему? – хмуро спросил Хольм, дождавшись, когда младший смолкнет, чтобы перевести дух. – Дать ему тебя убить?- Тупица! – завопил снова набравший воздуха Бран. – Рассказать ты должен был! Мне! Вчера! Сразу, как услышал! Неужели непонятно?- Понятно, - ровно согласился Хольм. – Я бы тебе рассказал, а ты бы все решил, да? Ну и что именно? Взял бы Росомаху заранее? Так его слово против слова Медведей! Они просто от всего откажутся! А если признаются – начнется война!- Нет, братец, ты все-таки пенек, - устало и на диво спокойно сказал Бран, останавливаясь и глядя на
К вечеру на главной ярмарочной площади разожгли три огромных костра, и языки пламени взметнулись высоко, словно пытаясь достать звезды. Их бесчисленные светляки уже давно рассыпались по темно-синему небу, зато луна восходила медленно, круглобокая и ясно-серебряная, неторопливая, словно первая красавица клана, знающая себе цену. Когда она поднимется в самую высокую точку своего пути, заливая прозрачным льдистым светом землю внизу, Волчий город ненадолго замрет и ответит песней, что польется из сердца каждого, кто уже успел призвать своего зверя. Но пока еще время пить, есть и шумно веселиться.Хольм вернулся на площадь, когда там уже вовсю гуляли. Он успел вымыться, тщательно оттерев тело и волосы от запаха крови и пота, надел все новое. Только сапоги оставил старые, зная, что от пары-тройки танцев никак не отговориться, да пояс все тот же, удобный для меча. Поколебавшись, прицепил и выигранный днем нож, в свете костров тот блестел ярко и нарядно. В ночь Большой Луны можно и д
Сказ про ценную морковь, вредную свекровь и такую разную любовь!Круглое серебряное зеркало Луны плыло над Великим Лесом, Великими Горами и Великими Морями, то есть над всеми землями оборотней. Заливало нежным сиянием города и поселки, речную и озерную гладь, поляны и рощи, вглядываясь в землю, на которой все шло своим чередом. Луна видела бесчисленные рождения и смерти, она знала, что круговорот жизни бывает жестоким и несправедливым, но знала и то, что за зимой всегда приходит весна, а любовь и надежда уравновешивают другую чашу весов, делая жизнь прекрасной.А еще Луна иногда любила подсматривать за своими детьми. Не всегда это приносило ей радость, но случались особые вечера, когда у некоторых из ее детей, самых любимых, все было хорошо, и тогда лунный свет искрился особенно нежно и чисто…* * *- Арлис? Я же тебе только утром перевязку сделала! Только не говори, что ты умудрился ее содрать или намочить!Аренея подозрительно посмотрела н
В кустах взвыло на две… три… нет, четыре луженых глотки, да так, что Хольм едва не облился крепким пивом, которое, между прочим, еще и пригубить не успел! Вот только попытался!Зато Арлис невозмутимо отхлебнул из своей кружки и благодушно усмехнулся.- Любят тебя дружинники, Волк! Третий день поделить не могут, прямо хоть большие деньги бери за такое представление.Хольм только рукой махнул. Одно слово, обормоты мохнозадые! Что Лейф с Рогволдом, что Корин с Тайвором… В первый день, когда эта четверка сцепилась, выясняя, чей Клык, Хольм полез их разнимать и как-то незаметно увлекся, а потом подоспели Арлис с Рудольвом, еще несколько Рысей, и драка приобрела широту и размах, который и в Волчьем-то городе на праздниках редко бывает. И добро бы, если б одной дракой все и закончилось!Но на следующий же день Лейф с Рогволдом устроили засаду в саду – поджидая, в этом Хольм нимало не сомневался, Кайсу, однако вместо Кайсы в сад вышел Т
Упругое мохнатое тело огромной кошки замерло в его руках, и Хольм вдохнул восхитительный запах чистого меха. От Рыси пахло и самой рысью, и Лестаной, этот аромат будоражил кровь, и Хольм на несколько мгновений замер, ловя невероятное чувство, запоминая его, впечатывая себе в душу, а потом вздохнул и тихо сказал:- Пора возвращаться, ненаглядная моя.Кошка возмущенно заурчала и прижалась к нему сильнее.- Дайте плащ, - велел Хольм, и перед ним упало их два или три – любой оборотень понимает, что нужно девушке, призвавшей зверя в первый раз.Вокруг шумел лес, Брангард что-то говорил, задрав голову к ветвям огромного дуба, и Хольм не без легкого злорадства подумал, что младшего брата ждет интересная неожиданность, если кое-какие предположения верны. Вниз по ручью дружинники вязали Медведей, оттуда слышался треск веток, пыхтение и глухие звуки ударов – Котам очень не понравилось похищение девушек их клана, и тут Хольм их полностью одобрял. Ничего,
- А хорошие у вас тут места, - жизнерадостно сказал Хольм, принимая у Тайвора стрелу с окровавленным наконечником. – Богатые на дичь.Перепелку, из которой стрела была вытащена, Тайвор сунул в здоровенную охотничью сумку-ягдташ, уже забитую почти доверху, и снова вскочил в седло. Хольм под устремленными на него взглядами лучезарно улыбнулся и пожал плечами, будто извиняясь. Мол, что поделать, опять успел чуть-чуть раньше вашего наследника.- Не расстраивайся, Ивар, - продолжил он самым сочувствующим тоном, на который был способен. – Остальные все твои. Куда мне столько? Размялся – и хватит!Полюбовался бледным от злости лицом соперника и небрежно добавил:- А хочешь – и тебе настреляю! Не дело наследнику возвращаться из леса с пустой сумкой. Понятно, ты просто крупного зверя ждешь, зачем тебе эти перепелки? Мне и самому стыдно, что Тайвора за такой мелочью гоняю, но как утерпеть? Они только – фрррр! И стрела сама срывается! П
- А ну лежи! – прикрикнула на него Аренея. – Сколько раз было говорено, чтобы сразу не вскакивал! Сердце надсадить хочешь?Хольм виновато опустился на постель. Спорить с целителями себе дороже, но как валяться, если столько дел? Нужно поговорить с вождем и Когтем обо всем, что он понял за эти дни.Лежать, глядя в потолок, совсем не получалось, и он покосился на Лестану, задремавшую после ритуала. Боли она теперь не испытывала, вся мучительная часть доставалась Хольму, но каждый раз уставала, даже дышала с трудом. Аренея говорила, что это хорошо, значит, сила работает в теле, восстанавливая его, и действительно, с каждым днем у Лестаны все свободнее двигались руки, а ногами она уже чувствовала прикосновения и даже немного шевелила ступнями. Но время бежало с опасной стремительностью, назначенный срок приближался, а девушка все еще не могла встать, только сидела.- Вот, выпей!Аренея протянула стакан горячего ягодного отвара, щедро п
- Ну и где тебя завтра встречать? – поинтересовался Тайвор, когда они с Хольмом вернулись в гостевые комнаты. – Здесь? Или у покоев светлейшей?- Ты же вроде умный, а такие вопросы задаешь, - усмехнулся Хольм. – Здесь, конечно. И если кто будет спрашивать, где я ночую…- Да понятно, - отозвался Кот. – Ну, если ты пока нагулялся, я схожу пообедаю? Время уже к вечеру…- Так оставайся здесь, - пожал плечами Хольм, открывая дверь и кивком приглашая войти. – Попрошу на двоих принести, не откажут, наверное? У меня, по правде говоря, пара вопросов есть, вот и поговорим за едой.- Ну, давай, - согласился Тайвор, входя следом за ним.Сели в гостиной, как уже привык называть ее Хольм. Славная девочка-служанка, озорно стреляя глазками на двух видных парней, принесла полный поднос еды, а потом по просьбе Хольма сходила еще раз за кувшином пива. К пиву здесь полагались тонкие острые колбаски, дурманно пахнущие чесноко
- Кайса, ты не знаешь, чем занимается Ивар?Раз-два-три-четыре… Раз-два-три-четыре… Лестана сжимала в ладони детский мячик из тонкой замши, плотно набитый шерстью. Непослушные руки стискивали безделушку слишком слабо, но она упорно пыталась снова и снова. Аренея сказала, что это должно помочь, и притащила целую кучу игрушек. Их следовало крутить в пальцах, сдавливать, перебирать всеми возможными способами…Руки уставали мгновенно, и тогда Лестана перекладывала очередную вещицу из ослабевшей руки в отдохнувшую и упрямо продолжала мучить себя, пока мышцы не начинали отзываться острой болью. Кайса растирала ей ладони и запястья мазью с травяным запахом, гладила руки до самого плеча, и Лестана, отдохнув, начинала все сначала.За сегодняшнее утро, которое началось с уже привычного ритуала, она трижды доводила себя до полного изнеможения и была твердо намерена не потерять ни одной минуты. Аренея, правда, предупредила, что телу нужно давать отдых,
Ей казалось, что время тянется бесконечно, что Кайса с Хольмом выскользнули в сад через окно несколько часов назад, и их вот-вот застанет рассвет, но песочные часы, которые Кайса перевернула перед уходом, показывали, что прошло не так уж много времени. Лестана ждала, изнывая от бессильной тоски и остро жалея, что нельзя позвать хотя бы служанку.Она сама отпустила всех приставленных к ней девушек в храм на торжественную службу, заявив, что с ней останется Кайса. Пришлось соврать отцу – он предложил, чтобы Лестану отнесли в храм прямо в кресле. Впрочем, предложил не слишком настойчиво и, когда Лестана отговорилась слабостью, согласился быстро и с явным облегчением.А потом пришла матушка и предложила побыть с ней, сменив Кайсу. Лестана замялась, не зная, как отказать, но тут из купальни вышел Хольм. Одетый, но с влажными волосами и расстегнутым воротом рубашки. Метнул быстрый взгляд на Лестану и поклонился матушке сдержанным, но вполне уважительным поклоном, а пот
- Прочти, - сказал Хольм, присев на подоконник спиной к окну, хотя в комнате было два кресла. И добавил, поморщившись: - Вот и ответ на многие вопросы. Нехороший ответ, но уж какой есть.Лестана взяла плотный лист бумаги, пропитанный каким-то жиром, наверное, чтобы не размок под дождем. От письма пахло резко и не очень приятно, запах был незнаком, но почему-то наводил на мысли о перьях. Что ж, если Сокол Оргорон несколько дней нес это письмо на себе, понятно, что оно пропиталось птичьим духом. Но Лестана никогда не задумывалась, чем пахнут птицы! Может, это подсказка Рыси?Она глянула на тонкие строки, написанные черными чернилами, и равнодушно отметила, что почерк у Брангарда такой же изысканный, как манеры и наряды. Пожалуй, не хуже, чем у Ивара, который гордился своим умением красиво писать.«Надеюсь, ты получишь это письмо вовремя, - так начиналось послание. - Оргорон поклялся, что отдаст его лично тебе в руки, но мы оба понимаем, что бывает всякое, ос