Прием был в самом разгаре. Я всеми силами старалась не попадаться на глаза Гордею и не выпускать из вида Луку. Первый откровенно наслаждался вечером и, казалось, напрочь забыл о моем существовании. Меня это вполне устраивало, хоть я и понимала, что знай глава клана, что я тут, а не томлюсь взаперти, наверное, вел бы себя по-другому. А так он уверен, что вернется после приема и найдет меня сломленную заточением и готовую на все. Нет уж, дорогой! Сегодня я планирую покинуть эту пещеру. Понятия не имею, кто или что мне в этом поможет, но сделаю для этого все!
С планом побега в мусорном контейнере мне пришлось распрощаться, когда случайно увидела, как Брунгильда ковыряется огромной палкой в помоях. Тогда у меня сложилось впечатление, что не мне первой пришла в голову подобная мысль. Наверное, кто-то до меня хотел именно так сбежать и был пойман с поличным. Ладно хоть не вилами протыкала мусор, иначе мне стало бы совсем грустно. Да и что уж там говорить, не готова я была прятаться
Сквозь полусонное забытье мне слышалась музыка. Будто кто-то играет на рояле. Густые сильные звуки наполняли пространство и, казалось, мою сущность тоже. От них становилось тепло и приятно. Музыка успокаивала, смягчала переживания, залечивала душевные раны. Я чувствовала себя здоровой и отдохнувшей.Хотелось дремать и дальше, но мешало наглое солнце. Через панорамное окно оно светило мне прямо в лицо. Волей-неволей пришлось открыть глаза и осмотреться. Куда же меня занесло? Я лежала на удобной широкой кушетке в комнате с камином. На медвежью берлогу не похоже. Ну и шуточки у тебя, Маруся. Значит ли это, что медведь принес меня в этот дом? И куда подевался он сам, в таком случае?В другом конце комнаты я заметила черный рояль. Вот на чем играли! Но кто? Кроме меня в комнате никого не было.Лежать и дальше не смогла. Кто-то заботливый снял с меня верхнюю одежду, но оставил в спортивном костюме, накрыв клетчатым пледом. Встав с кушетки, я решила осмотреть дом. Это
Я так торопилась сбежать, что на лестнице споткнулась и ударилась коленкой. Но боль почувствовала гораздо позже, когда очутилась в отведенной мне комнате и плотно закрыла дверь. Вот тогда я и рассмотрела свежую рану. Кожа была рассечена и из нее медленно сочилась кровь. Словно зачарованная наблюдала, как набухает алая капля, а потом стекает по ноге, оставляя тонкий след. Наверное, точно так же струятся слезы по моим щекам, оставляя влажные бороздки. А вот как кровоточит сердце разглядеть невозможно, но это настолько больно, что не идет ни в какое сравнение с царапиной на ноге. Эта боль терзает, выматывает, и рану не зашить, не вылечить медикаментами… Говорят, время лечит. Тогда почему со мной происходит все наоборот? Чем больше я не вижу Луку, тем сильнее меня мучает чувство к нему. Болезненное и саднящее, как эта царапина на ноге.Когда снова зазвучали звуки рояля, я задрожала всем телом. Не вынесу этого! Он издевается! То, от чего я сейчас бежала, было ошибкой. Роков
Лунный свет заливал комнату. Он струился сквозь незашторенное окно и отбрасывал причудливые тени на стены и потолок. Какое-то время я любовалась его игрой, балансируя между сном и явью. Но очень скоро поняла, что не луна рождает перламутровое сияние, сполохами пробегающее по комнате. А потом я уловила и запах ландышей. Вот тогда накатила такая тоска, хоть вой.Елена сидела в кресле в вальяжной позе, закинув ногу на ногу. Сейчас она меньше всего напоминала бестелесного духа и казалась еще красивее чем до этого. Разговора избежать не получится, а поэтому я тоже постаралась принять удобную позу, сидя, прислонившись спиной к подушке. Натягивая на себя одеяло не вовремя подметила, что на мне очень откровенная кружевная сорочка, больше показывающая, чем скрывающая. И облачил меня в нее Калина, когда я уже практически спала. Краска стыда не заставила себя ждать, оставалось надеяться, что в темноте комнаты это останется незаметным даже для вездесущего духа.- Почему ты являешь
Кто-то, лишенный сострадания, развел в моем горле огонь и регулярно подбрасывал туда дров, чтобы горело ярче и палило жарче. Он же или она, по всей видимости, залили в мою голову расплавленный свинец, чтобы она тоже горела и казалась неприподъемной. А вот телу моему периодически становилось холодно, когда его протирали чем-то влажным и прохладным, пахнущим уксусом. Накрывали простыней, а через какое-то время процедура повторялась.Я не теряла сознание. Хоть боль в голове и мешала мыслить логически, но я знала, что рядом находится Калина, ухаживает за мной, пытается сбить температуру, которая меня поджаривала изнутри. Это он опять нашел меня в лесу и спас от верной смерти. Теперь-то я понимала, какую совершила глупость. Ведь умри я, помогла бы своему отцу? Да и кто сказал, что словам Елены вообще можно верить?Периодически Калина мне что-то колол. Больно было жутко, но даже застонать не получалось. В такие моменты он приговаривал:- Потерпи, родная, так надо.
Я все продолжала смотреть на дверь, за которой скрылся Калина. Как заведенная повторяла про себя: «Лука мой брат. Лука мой брат…» И так до бесконечности, пока слова не слились в кашу и не потеряли смысл. Так странно, еще совсем недавно я плакала, не стесняясь Калины, а сейчас глаза оставались сухими. Не могла выдавить из себя ни слезинки, как ни старалась. И хотела бы разрыдаться, чтобы хоть чуть-чуть облегчить боль, но не получалось.Я вспоминала Луку. Его лицо, особенно смеющееся, когда на щеках появлялись задорные ямочки, а в глазах зажигались озорные искорки. Его голос, что сейчас отчетливо звучал в моих ушах. Как он перебирал струны на гитаре сильными гибкими пальцами. Сначала для меня, а потом для Елизаветы… Как это было давно! Да и было ли вообще?С самой первой нашей встречи я почувствовала в нем родственную душу. Только теперь начинала понимать, что была это не любовь с первого взгляда, а притяжение крови моего отца, что текла как в н
Остаток ночи пролетел как один миг. Правда после визита Елены и разговора с Калиной уснула я далеко не сразу. Перед этим еще раз вознеслась на пик возбуждения, на головокружительную высоту наслаждения, чтобы сорваться с нее в бездну забвения.На этот раз Калина был особенно нежен со мной. Но боже мой! Что он вытворял! Я и предположить не могла, что ласки могут быть настолько откровенными и желанными. На моем теле не осталось ни единого сантиметра, где не побывали бы губы Калины. Он словно доказывал мне, что я вся его, без остатка. И что самое странное, в те минуты я тоже так думала.А еще я поняла одну простую вещь, что нет ничего естественнее и в то же время более экзотического, чем физическая любовь между мужчиной и женщиной. Наши тела сливались так гармонично, словно именно для этого и были созданы. То, что давала мне близость с Калиной, казалось настолько прекрасным и наполненным чувственностью, что не могла даже вспомнить, отчего еще я когда-либо испытывала подобн
Калина сказал, что идти по лесу будет легче медведям нежели людям. Что есть специальные тропы, прокладывающие короткий путь в клан, и якобы доберемся мы туда очень быстро. Мне, конечно, было страшновато. Но боялась я, скорее, не превращаться в медведицу, а возвращаться в логово. А еще очень страшно становилось, когда думала, что ждет там моего отца, да и меня тоже.Второй раз перекидываться почему-то оказалось гораздо сложнее. На этот раз я чувствовала каждую косточку, словно все они вдруг зажили самостоятельно в моем теле и независимо друг от друга. Кроме того, не стала закрывать глаза и с ужасом наблюдала, как увеличиваюсь в размерах и покрываюсь шерстью. Боялась даже представить, как меняется мое лицо. И почему-то вспоминались страшилки про оборотней, где люди превращаются в зверей и становятся дикими и неуправляемыми. Слава богу, я хоть сохраняла мышление человеческое в образе медведицы!Как ни странно, но прогулка по лесу мне даже понравилась. Никогда до этого я н
Разговаривать с Виолеттой не было никакого желания. Да и скоро должна прийти Анна, вот с ней я с удовольствием поболтаю. Осталось выяснить, как поскорее отделаться от мадам, которая не торопилась начинать. Распахнув дверь в мою комнату, она вошла первая, удобно устроилась в единственном кресле и какое-то время рассматривала меня, сведя брови над переносицей. В свою очередь устроилась на кровати, чинно сложив руки на коленях. Мысли усиленно работали в направлении, что бы такого сказать, чтобы поскорее от нее избавиться.- Как ты посмела бежать? И кто тебе помогал? – без обиняков заговорила мадам. Голос ее по-прежнему звучал ровно.Вопросы эти мне совершенно не понравились, а нежелание разговаривать с мадам превратилось в отторжение. Но и молчать я не могла, потому что она явно ждала ответа.- А вы считаете, что вправе удерживать здесь меня силой? – с вызовом отозвалась. – А на второй вопрос, думаю, вы и сами знаете ответ.Хоть бы усмехнул