Я в ответ скривилась, будто вместо любимого капучино мне предложили черный без сахара.
Хм, а ведь действительно — черный без сахара. Вкусно!
— Потом. Пока толком ничего не понятно, кроме сыпи, никаких проблем нет. Но обсыпало щедро. Ждем врача, но я подозреваю, что за час эта ерунда сама собой не рассосется.
— Лен, может, тебе сейчас в отпуск, а не в мае? — задумчиво озаботился Макс.
—
До работы я добиралась, как в тумане. — Здравствуйте, — поприветствовала я горничных и администраторов, вместо привычного “доброго утра”.Утро было каким угодно, но не добрым: запах гари, не висевший над “Тишиной”, но доносимый порывами ветра, растерянность и испуг, свивший гнезда в глазах… Люди, кажется, не верили произошедшему.Не верить было сложно: зарево на полнеба ночью видели все. Кто не лично, тот на городских новостных сайтах.
Из кабинета я вышла через полчаса, старательно пряча лицо. В разговоре с Дедом меня прорвало, и я постыдно, некрасиво и унизительно разрыдалась, размазывая по физиономии слезы вперемешку с соплями, и радуясь, что хотя бы макияж я сегодня не успела нанести. В очередной раз.— До свидания, Елена Владимировна!Востроносая девица провожала меня любопытным взглядом да самого выхода.— Домой, в “Тишину”? — уточнил Новицкий, проворачивая ключ в замке зажигания.—
— Мирослав Радомилович вас ожидает, пятьсот седьмой номер, пятый этаж, из лифта направо.Я помедлила немного перед дверью, сжала-разжала кулаки. Так, Леночка-умничка, еще раз утвердим порядок действий — сначала выясняем что за генетическую хрень он подкинул твоим детям, а потом уже наносим тяжкие телесные за все хорошее и на десять лет вперед. Ладно, ладно, если не будет сознаваться, можно наносить в процессе выяснения!Набрав в грудь воздуха, я постучала.Дверь открылась почти сразу же, и впервые при взгляде друг на
Я нашла в себе силы ответить вздернутой бровью. В душе царила такая эмоциональная каша, что взглядом больше, взглядом меньше… Не так, ой не так я представляла встречу детей с их отцом.Потому что я ее не представляла. До появления Мирослава в “Тишине” — я в принципе и думать забыла, что где-то там на просторах нашей всеобъятной бродит мужик у которого три ребенка, а он не в курсе. А после я просто не успела еще об этом подумать — как. Как сказать? Как представить?
На всякий случай, я напомнила ему, с чего вообще наш “местечковый патриотизм” взбурлил:— Когда вы подали требование аннулировать сделку, не дождавшись, пока остынет пожарище — вы же понимали, что это будет иметь последствия?Мне было грустно. Больно, обидно и грустно. Какого черта он мне тут доказывает, что практически святой, когда дела-то говорят совсем о другом?— Это была личная Славкина инициатива. Он принял это решение, ни с кем не посоветовавшись, и, поверь мне, уже понес соразмерное наказан
Вырубив телефон, я всерьез призадумалась: что мне делать? Пойти, упасть рядом с детьми и умереть трупом (при том, что спать банде оставалось от силы пятнадцать минут), либо запереться в ванной, и те же пятнадцать минут вволю порыдать?Психика, она, чай, не казенная. От такого перенапряжения и кукухой недолго поехать, если не стравливать давление иногда.Так ничего и не выбрала — просто в какой-то момент обнаружила, что сижу на полу, под стеночкой, вцепившись обеими руками в телефон, и вперив взгляд в пространство.
— Привет… — от фирменной улыбки не мудрено было свалиться с ног, и я затосковала.Ну, какие “два года условно”?! Тут явно не меньше пяти!Стаскивая и вешая на крючок верхнюю одежду, под которой обнаружился традиционный уже тандем “свитер плюс рубашка”, Мирослав озвучил план:— Давай, я сейчас сначала детей подпитаю, а потом по лечению тебе всё расскажу...И я не
Встретившись взглядами, мы вдруг дружно рассмеялись, а уже через миг, обнявшись, беззвучно хохотали друг другу в плечи.Минутное безумие отступило. Мне в принципе за четыре последних года было не до свиданий, а потому, за исключением платья, в котором я была в ресторане с Виталиком Буровым, и которое я не надену к Мирославу из безосновательного иррационального упрямства, хоть режьте, у меня нет ни одной парадно-выгребной тряпки. И что теперь, плакать что ли?Зато фигура красивая! И грудь какая! И я даже спала последний годик до