Глава 9

Мне пришлось вызвать такси, чтобы поехать за дочерью. Провоцировать его сейчас я не имела права, нужно еще три дня потерпеть тиранические замашки Калагова.

Ты посмотри на него! Ворвался мою жизнь и заставляет делать так, как он желает! Возомнил себя властителем моей судьбы. Ну ничего, скоро вы узнаете, что не всегда бывает так, как хочется. Жаль, не увижу его рожу, когда он помёт, что игрушка для интимных утех сбежала...

Только мы с дочерью приехали из садика, в дверь позвонили. Открыла её, а там курьер, даже спрашивать не стала от кого — и так понятно. Взяла пакеты — любопытно, что в них — и пошла в кухню, открыла, а там в контейнерах приготовленный ужин. Я прикинула, что гордость неуместна. Я устала, да и нервное напряжение дало о себе знать, посему без угрызений совести разогрела ужин, и мы с дочерью его съели за милую душу. И самое забавное, что я как бы ела недавно, но, почувствовав аромат блюд, вновь захотела кушать. Интересно, из какого ресторана пища? Готовят так, что пальчики оближешь!

Вечером пришло смс от моего врага, он желал добрых снов, пришлось ответить ему тем же, хотя вслух я пожелала ему гореть в геенне огненной. Утром я укрепилась в этом желании — эротический сон с его участием на меня произвёл неизгладимое впечатление. Ругая его на чём свет стоит, пошла закаляться в надежде, что холодный душ остудит моё воображение и немного приведёт в чувство...

Когда отвезла дочку в садик и направилась к машине, мне перегородил дорогу уже знакомый внедорожник. Делать нечего, открыла дверь зверя, чтобы узнать, чего желает господин.

— Садись, на работу отвезу.

— Зачем? Я сама на машине приехала, — удивилась я.

— Оставь её здесь, я на работу и до садика вечером буду сам тебя возить.

Тяжело вздохнув, спорить не стала, села к нему.

— Юль, ты ничего не забыла? — со смешком спросил он.

«Нет, конечно, сон помню отчётливо, вы там ого-го каким мужчиной оказались!» — мысленно съязвила, но потом вспомнила, что поздороваться забыла, да и поблагодарить не мешало за заботу. Я же теперь хорошая девочка.

— Доброе утро. Спасибо за ужин.

— И тебе доброе, — засмеялся он. — Но я вообще-то не об этом говорил.

— А о чём? — включила я дурочку.

— Могла бы поцеловать своего мужчину.

Моего? Да нафиг ты мне сдался, ненормальный!

— Знаете, я так сразу не могу, — попыталась я отказаться от такого приветствия. Я поражаюсь, как так можно? Я знать его почти не знаю, и сразу целовать?! Дурдом!

— Придётся, — с некой угрозой в голосе произнёс он и посмотрел на меня строгим взглядом.

Зараза! Я мысленно ругнулась, но исполнила его просьбу. Хотела лишь коснуться его губ, но он перехватил меня и уже на свой манер поприветствовал. А учитывая, какой у меня сегодня был сон, эффект был соответствующий. Мне кажется, он колдун. Ну не может женщина ни с того не с сего так желать мужчину! Нет, я, конечно, о привороте не говорю, но...

В общем, четыре дня для меня были ещё тем испытанием на прочность: он привозил меня на работу, забирал с неё и обязательно при встрече и прощании целовал так, что у меня мозг плавился. Я выходила из его машины на ватных ногах.

Его забота тоже удивила — я ожидала, что он начнёт меня уговаривать сплавить дочь на вечер кому-нибудь, чтобы он мог получить желаемое, но нет, оказалось, что для него дети — дар небес и они важнее наших желаний. Он готов потерпеть, потому что Алиса нуждается во мне. Приятно, но не верю.

И кстати, ужин нам готовит его личный повар. Калагов считает, что я устаю на работе и вечером должна уделять внимание ребёнку, а не торчать на кухне. Так что товарищ начал обрабатывать меня с удвоенной силой. Больше не было угроз, а сплошные забота и нежность, которая постепенно превращалась в страсть. О том, что сны с его участием стали регулярны, я молчу. А как может быть иначе, ведь после его поцелуев я становлюсь словно пьяная. Такого я не испытывала никогда в жизни!

Он же тоже еле сдерживался, было видно, что ему с каждым разом становилось сложнее меня отпускать, но сдерживал себя. Да и я, если говорить начистоту, решила — пусть хоть маленький кусочек удовольствия получу и сохраню его в памяти. Ведь уверена, что такого я больше не испытаю никогда. Таких, как Калагов, единицы. Эх, если в моей жизни не было Сергея, не знала бы я, что мужчинам верить нельзя, тогда был бы шанс. Но я усвоила урок, да и отношения наши с Калаговым начались не с романтики, а с оскорбления и угроз. Так что предположить, что будет дальше, не составляет труда. Сергей, в сравнении с ним, блоха, которую Калагов раздавит и не заметит. И всё равно я наслаждалась каждой секундой, когда он ласкал меня. Эти ощущения останутся со мной на всю жизнь. Даже боль внизу живота, которая возникала после всего этого, не омрачала. Я понимала — всё это физиология, так должно быть.

Побег пришлось совершить не через три дня, как планировали, а через пять — путёвок на нужную дату не оказалось. А с мамой отчима я всё-таки помирилась, рассказала ей всё как на духу. Ругалась она, конечно, долго, дурой заслуженно меня называла, спрашивала, почему ей не позвонила. Как ей объяснить, что стыдно было? В общем, поворчала она немного, но согласилась через две недели выехать в санаторий и побыть там с правнучкой сколько нужно. Я была счастлива, что хоть с этой проблемой разобралась — как оказалось, моя судьба ей небезразлична. Я даже тихо плакала от счастья в ванной, чтобы дочка не видела.

Лизины подруги оказались замечательными девушками, они помогали мне всеми правдами и неправдами. Соня пришла ко мне в таком наряде, что я её даже и не узнала. Отсмеявшись, я познакомила её с Алисой, и девушка с дочкой сразу нашли общий язык, хотя неудивительно — Соня же психолог. Как оказалось, дети — её страсть, она надышаться не могла на Алису, в её взгляде было столько... любви, но иногда проскальзывала и боль. Странно, почему она не вышла замуж и не родила ребёнка? И почему в её взгляде видны отголоски какой-то трагедии? Но спрашивать не стала. Захочет — сама расскажет.

За два дня до побега Калагов задал мне вопрос:

— Радость моя, а почему ты себе ничего не покупаешь? — Он оторвал взгляд от дороги, посмотрев на меня взглядом дознавателя.

Вот что ему ответить? Сказать, что в подачках не нуждаюсь? Так это сейчас делать нельзя.

— Я выбирала, что себе купить, — начала выкручиваться.

Хотя завтра я действительно хотела снять всю сумму и передать Лизе, чтобы она через Аверина вернула их. Я уже и письмо написала, мол, вы мне противны, и у меня есть любимый, я ухожу к нему, не стоит унижаться и искать меня. В общем, текст написан так, что любой уважающий себя мужик пошлёт меня ко всем чертям.

— Выбрала? — иронично поднял он бровь.

— Да. Шубу из соболя, давно такую хотела, — сорвала, не моргнув и глазом.

— Юля, это карманные расходы, если хочешь шубу, скажи какую — я куплю. А деньги, что перевёл на карточку, для всяких мелочей предназначены.

Задолбаешься на такую сумму всякие мелочи покупать.

— А я думала, что могу их тратить на своё усмотрение и это своего рода аванс.

— Нет, не аванс, — рассмеялся он, — но трать, как сама считаешь нужным — тут у тебя полный карт-бланш.

«Спасибо, господин», — чуть не вырвалось у меня, но я смогла сдержать порыв.

***

Итак, добро получено, всё приготовлено. Настал день побега. За день до этого Соня пришла с другом Миши и познакомила его с Алисой. Сказали дочке, что завтра будут играть в разведчиков, которые находятся в тылу врага. Правда, Соне пришлось пятнадцать минуть объяснять, кто они такие, но дочь поняла и ждала часа, когда её переоденут в мальчика и они улетят на море от врагов, а я по их замыслу буду изображать, что все дома. В общем, придумали для дочки сказку.

Пришёл Пётр, так зовут друга Михаила, забрал мою кроху. Я сидела как на иголках, ждала звонка по новому телефону, специально купленному на чужое имя, что они приземлились и всё у них хорошо. Как только это произошло, настала моя очередь рвать когти. Я переоделась в Сонину одежду, которую она мне предварительно приготовила, вышла из подъезда, спустилась в метро и вышла на остановке возле магазина. Там была девушка — продавец одежды — с которой Люда заранее договорилась. Переодевшись в примерочной и надев парик, я отправилась на автовокзал и выбрала маршрут Москва-Воронеж, уже оттуда постараюсь таким же способом добраться до места назначения.

Всё шло гладко: села в автобус, он тронулся, и я наконец выдохнула. Но моя радость была преждевременна. Не успели мы выехать из Москвы, как нам перегородила путь машина полиции. Я думала, что у меня сердце остановится от страха. Зашёл сотрудник милиции и попросил меня покинуть автобус. Пришлось подчиниться — не устраивать же скандал прилюдно, да и чьих рук это дело, понятно.

Зараза, выследил!

Только одно успокаивало: моя дочь далеко, а значит, рычага давления у Калагова нет, но всё равно было страшно. Мы приехали на территорию коттеджного посёлка, въехали в раскрывшиеся ворота одного из роскошных особняков и остановились. Стоило им закрыться за нами, у меня появилось ощущение, что я попала в тюрьму.

Я шла в дом джигита, как на расстрел, понимая, что сейчас меня ждёт нелёгкий разговор. А возможно и не только разговор. Такие, как он, не прощают предательства, а я именно его предала. Прикинулась паинькой, заглядывала ему чуть ли ни преданно в глаза, таяла в его объятьях, а потом кинула, как пацана, да и ещё и такое письмо написала.

Чёрт!

Чувствовала, что оно ещё принесёт мне немало неприятностей. Зашла в дом и увидела своего врага. Он смотрел таким взглядом, что от него веяло стужей. Непроизвольно я почувствовала озноб, а, опустив взгляд на его руку, увидела злополучное письмо, и у меня в глаза потемнело от страха.

Думала, орать начнёт, может, и отступит от правила и поколотит, но нет — он придумал наказание намного страшнее. Лучше бы побил, её богу, чем то, что он собрался сделать в случае моего неповиновения! Вот теперь поняла, что он имел в виду, когда говорил «не буди зверя».

Стояли, молча смотрели друг на друга, как дуэлянты перед выстрелом. Не знаю, как он, а я ожидала оскорблений и криков, ведь Сергей всегда так делал, если что-то было не так.

— Набегалась? — неожиданно равнодушным тоном задал он вопрос.

Я промолчала — не хотела ещё больше его разозлить, ведь неизвестно, каков будет результат. Я уже знаю, если с виду джигит спокоен, то внутри у него бурлит самый настоящий вулкан, который в любой момент может извернуться. А вот что произойдёт после этого, неизвестно, потому что так я ещё ни разу не портачила.

— Что, красноречие растеряла? — усмехнулся он. — Скажи, радость моя, какая оценка была у тебя за сочинения? Или это действительно твои мысли? — продолжал он обманчиво спокойным тоном, но его взгляд говорил об обратном...

Зол.

— Давайте говорите быстрее, какая я дрянь, огласите, как собираетесь наказывать, и покончим с этим! — плюнула на осторожность и начала говорить начистоту. Он уже всё для себя решил, так что не вижу смысла дальше лицедействовать.

— Всему своё время. Я, кажется, задал вопрос и жду на него ответ.

— Пять. Это имеет отношение к делу? — процедила я сквозь зубы, делая вид, что мне совсем не страшно.

— Кх... — удивлённо приподнял он бровь. — Я бы поставил два, — продолжил он.

Хотелось возмутиться и спросить почему, но решила не провоцировать — пусть тоже яд сцедит.

— Знаешь, прочёл твоё чтиво.

Сделал несколько шагов ко мне, я внутренне сжалась, но не отступила и не отвела взгляд. Он подошёл к круглому столику, где стояли цветы, и небрежно бросил моё письмецо на него.

— Даже поразился, насколько скудное у тебя воображение... — Это у меня-то оно скудное? — Списывала?

— Слушайте, может, хватит тянуть кота за... — за что, я не стала озвучивать, немаленький, сам догадается. — Там написано то, что я думаю об этой ситуации.

Его взгляд вспыхнул — мужик еле сдерживал свою ярость. Дура, зачем его провоцирую?!

— Хорошо, не будем, перейдём к делу. — Продолжал сканировать меня взглядом, от которого душа замирает. — Для начала приведи себя в порядок, твой маскарадный костюм меня раздражает.

— Ничего, потерпите, меня тоже много чего раздражает, но я же терплю! — вновь у меня вырвалось то, о чём я совсем не собиралась говорить. Но с другой стороны, прогнусь под него — сломает.

— Тон смени, ты не в том положении. — Он полоснул по мне злым взглядом.

— А когда я была в том?! — взорвалась я. — Вы не имеете права меня удерживать!

— А я больше не буду тебя удерживать! 

После этих слов у меня непроизвольно вырвался выдох облегчения. Ну, думаю, дошло, но после того, как он продолжил, я поняла, что заблуждалась.

— Теперь ты сама за мной бегать будешь, — со злорадством в голосе продолжил он.

— Что-то я в этом сомневаюсь.

— Зря.

— Тогда, может, озвучите причину? — спросила и застыла от страха в ожидании ответа.

— Вначале приведи себя в порядок, заодно и посмотришь дом, в котором теперь будешь жить. — И рукой пригласил следовать за ним.

— Я бы это назвала тюрьмой, — процедила сквозь зубы. — И сомневаюсь, что соглашусь тут остаться.

— Называй, как нравится, — усмехнулся он, — не сомневайся — останешься.

Мы поднялись по ступенькам на второй этаж, пошли по широкому светлому коридору.

— Зачем мы поднялись? У вас на первом этаже нет места, где умыться можно?

— Отчего же, есть, но тебе следует переодеться к ужину, — невозмутимо ответил он.

Я поразилась его спокойствию. Где оскорбления, крики? Или он копит силы, чтобы поразить меня своим гневом, как Зевс молнией? Ладно, посмотрим, что он там задумал.

Мы подошли к одной из дверей, он остановился.

— Хотите продемонстрировать одиночную тюремную камеру, где мне предстоит отбывать срок наказания? — не удержалась и съязвила.

— Что ты, радость моя, у нас будет одна на двоих камера, не могу же я оставить свою женщину томиться в одиночестве. Придётся и мне испытать все «тяготы» совместного пребывания, — не менее ехидно ответил он, открыв дверь.

Я подошла и остановилась у входа в комнату. Он слегка надавил мне рукой на поясницу, чтобы не стояла на месте. От прикосновения я не произвольно вздрогнула.

— Страшно? — поинтересовался он вкрадчивым голосом.

— Ещё чего, — хмыкнув, шагнула, как выяснилось, в спальню.

Разумеется, мой взгляд сразу упал на огромную кровать. «Ничего себе! Вот это поле для любовных утех!» — чуть не вырвалось у меня.

— Нравится?

— Безразлично, — пожала непринуждённо плечами, пытаясь скрыть, что я впечатлена размерами кровати и шикарным убранством комнаты.

— Заметно, — со смешком ответил он, — потом испытаешь кровать на прочность, а сейчас в душ и переодеваться.

Не стала отвечать на его реплику, не давая повода подкалывать меня. Его веселье не особо расслабляло, наоборот, настораживало — если он так спокоен, значит, у него что-то есть, что действительно заставит меня быть с ним. Интересно, что за козырь у него?

Вошла в ванную — она тоже поражала размером и убранством, в ней ещё было ещё две двери. Интересно, куда они ведут?

— Одна дверь в комнату с джакузи, другая в душ, — видимо, он прочёл вопрос в моём взгляде.

— Мне это неинтересно, — отмахнулась я.

— Умывайся, — проигнорировал он мой ответ, — а я пока принесу вещи переодеться после душа. Наверное, вспотела, пока сбегала от меня.

— Я не собираюсь переодеваться и принимать душ! Достаточно смыть грим.

Калагов не ответил, молча вышел. Я сняла парик и умылась. Он вернулся с вещами в руках.

— Раздевайся и в душ, — коротко дал приказ.

— Не собираюсь я раздеваться, тем более при вас!

— Тем более при вас, — передразнил он, покачал головой, положил вещи на столик из светлого мрамора и двинулся на меня.

Я молча стала отступать, пока не упёрлась в раковину, застыла, с ужасом смотря на него.

— Придётся, — произнёс он и неожиданно резким движением — я даже пикнуть не успела — разорвал на мне платье. — Мне продолжать, или сама от лохмотьев избавишься?

— Совсем охренел! — заорала я, находясь в состоянии аффекта.

— Неверный ответ.

Он закрыл мне рот таким... сокрушающим поцелуем, что у меня ноги подкосились и я забыла обо всём на свете.

Но на этом он не остановился: послышался треск рвущейся ткани. Он разорвал моё нижнее бельё. Я на это никак не отреагировала. А как можно реагировать? Когда казалось, что его руки были везде, а властные прикосновение их к моему телу заставляли сердце замирать от восторга. Не знаю, что подействовало на меня: его умение обращаться с женщинами или адреналин, стукнувший в голову. Теряюсь в догадках, но я испытала такие... эмоции, что у меня мир перевернулся. А когда он перешёл к более откровенным ласкам, которые бывший никогда мне не дарил, я потерялась окончательно, вцепилась в него руками, боясь упасть, не смогла сдержать рвущиеся из груди стоны, которые он глушил страстными поцелуями. Калагов придержал меня рукой, чтобы не упала, а второй продолжал сладкую пытку, и, когда казалось, что ещё немного — и я взорвусь от нахлынувших чувств... он вдруг остановился и отстранился от меня. Я не смогла сдержать возгласа разочарования.

— Признаки твоего отвращения и равнодушия налицо, — произнёс он ровным голосом, словно и не было страсти с его стороны.

Я попыталась сфокусировать на нём взгляд — от пережитого всё плыло перед глазами, тело продолжала сотрясать дрожь перевозбуждения. Сквозь пелену тумана видела, как он, усмехнувшись, смотрел на свою руку, которой меня ласкал.

— Ты всегда так истекаешь соками, когда презираешь и ненавидишь мужчину? — спросил, не скрывая ехидства.

Эти слова словно пощёчина, стало мерзко из-за того, что поддалась на его провокацию.

— Надеюсь, твоя гордость не сильно пострадала оттого, что в руках мерзавца сгорала от желания? — Продолжая издеваться, он выкинул порванное им же нижнее бельё в корзину для мусора.

— Ненавижу!

— Хорошее чувство, ещё один шаг и ...

— И не мечтайте, — взорвалась я, пытаясь прикрыть наготу остатками разорванной одежды.

— Я не предаюсь мечтам, а лишь прогнозирую будущее, — усмехнулся он, направился ко мне и прижал к раковине своим телом.

Казалось, он собрался обнять меня, но нет — смотря мне в глаза, открыл кран за моей спиной. И я поняла — он моет руки.

— Ты мало того, что сочинение писать не можешь, так из тебя актриса отвратительная.

Я молчала.

Вымыв руки, он резко отстранился, прошёлся по мне равнодушным взглядом, отошёл, взял полотенце и, демонстративно вытираясь, произнёс:

— Даю тебе пять минут привести себя в порядок. Не уложишься — я сам это сделаю. И поверь, лучше до этого не доводить, я не ручаюсь, что смогу сдержаться и не отымею тебя жёстко. По-другому, извини, радость моя, сегодня не получится. А ты хоть и, — сделал многозначительную паузу, дав прочувствовать, кем он меня считает, — но моя женщина, поэтому делаю последнее предупреждение: не провоцируй, пожалеешь.

— А вы, оказывается, и насилием не брезгуете?

— Если это нужно для дела — нет.

— И часто вам приходится угрозами «уговаривать»?

— Никто не выёживался, в отличие от тебя. Да и ты не особо, тебе напомнить? Или я ошибся, и это были не стоны удовольствия?

— Может, хватит?!

— Ты права, не стоит тратить время на озвучивание очевидных вещей. Так что иди и прими душ, успокой свои гормоны, заодно и нервы. Тебе же ещё предстоит узнать причину, по которой ты станешь ручной, как домашний питомец. Забыла? 

Я молча испепеляла его взглядом, полным ненависти.

— Ты хоть ядом захлебнись, милая, но теперь будешь делать то, что я велю. Пять минут, — напомнил ледяным тоном и оставил меня одну.

Сволочь! Ненавижу его! И себя за слабость.