Документы на развод я пролистал лишь мельком. Кэтрин ничего не требовала и даже не претендовала на совместное имущество. По умолчанию предполагалось, что Энн будет жить со мной. Моя жена безжалостно вычеркнула из своей жизни не только меня, но и нашу дочь. Понимая, что мы ей безразличны, подписал все бумаги и переслал их в бюро разводов. Оставалось только ждать.
Все то время, что мы жили одни, я пытался разрушить патологическую привязанность моей дочери к Монике. Несколько раз давал ей выходной под предлогом того, что у меня свободный день, и я с Энн побуду сам. Сам же приглашал в эти дни нянь из различных агентств с прекрасными рекомендациями, но каждый раз вечером возвращаясь домой, слышал от этих женщин одно и тоже:
- Ваша дочь не вступает в контакт. Девочка не разговаривает, не кушает, просто молча сидит в своей комнате за столом и постоянно рисует каких- то высоких людей, больше похожих на монстров.
Каждая новая приходящая няня, сама отказывалась от пред
Документы на развод я пролистал лишь мельком. Кэтрин ничего не требовала и даже не претендовала на совместное имущество. По умолчанию предполагалось, что Энн будет жить со мной. Моя жена безжалостно вычеркнула из своей жизни не только меня, но и нашу дочь. Понимая, что мы ей безразличны, подписал все бумаги и переслал их в бюро разводов. Оставалось только ждать. Все то время, что мы жили одни, я пытался разрушить патологическую привязанность моей дочери к Монике. Несколько раз давал ей выходной под предлогом того, что у меня свободный день, и я с Энн побуду сам. Сам же приглашал в эти дни нянь из различных агентств с прекрасными рекомендациями, но каждый раз вечером возвращаясь домой, слышал от этих женщин одно и тоже: - Ваша дочь не вступает в контакт. Девочка не разговаривает, не кушает, просто молча сидит в своей комнате за столом и постоянно рисует каких- то высоких людей, больше похожих на монстров. Каждая новая приходящая няня, сама отказывалась от пред
Я не помню, как доехал домой. В голове набатом бились слова Олии: «Возможно, это какая- то форма наследственного психического заболевания. Просто пока оно проявляется вот в такой непривычной форме, чем раньше вы обратитесь и покажете девочку детскому психиатру, тем будет лучше. Важно не упустить время». Я вспоминал лицо дочери при разговоре с психологом, и все сильнее сжимал руль. Маска, безлика маска, такая же, как и моментами была у Кэтрин. Но почему так происходило? На этот вопрос ответ я мог найти только в семье Морелли. Первым желанием было броситься к ним немедленно, но потом я посмотрел на часы и решил отложить этот разговор на завтра. Открыв дверь квартиры, услышал щебетание Энн из гостиной. Она о чем- то разговаривала с Моникой, при этом весело хохоча. - Здравствуйте, - сказал я, зайдя в комнату. Они обе, как по команде, обернулись. - Папочка, - девочка подбежала ко мне и обняла. - Как я рада видеть тебя, папочка. Я очень соскучилась, а тебя
Когда мы, подъехав к космодрому, подбежали к первому пропускному пункту, дверь открылась. Охрана была на месте. Парни приветствовали Сандра, как обычно. - Видишь, все нормально, - успокаивающе сказал он, бросая на меня взгляд и тихо шепча. - Может это неудачная шутка Кэтрин? Я пожал плечами. Тревожное чувство не отступало, и даже стало еще сильнее. Мы покинули первый отсек и спокойно прошли второй пропускной пункт. Сандр почти успокоился, будучи уверенным, что все произошедшее розыгрыш и пытался в этом убедить меня. Внезапно что- то потянуло меня оглянуться назад. Я увидел пустые отсутствующие взгляды у людей, сидящих на пункте охраны. Внешне все казалось, как обычно. Но на самом деле… А дальше, дальше все было жутко. За пультами компьютеров сидели люди, но все они были обездвижены. Они не разговаривали, не отвечали на вопросы, взгляды их были пусты. В общем, живые трупы. На третьем пропускном пункте мы взяли машину для передвижения, и уже беспрепятственно до
Несколько недель я и Сандр провели в главном военном управлении. С нами много разговаривали, пытаясь выяснить что- то или в надежде на то, что мы изменим свои показания. Все это время, я только догадывался, что мой друг находится где – то рядом, но ничего не знал о нем. По сути, я был заперт в однокомнатной квартире на втором этаже здания с минимумом удобств – одна жилая комната, душ, туалет. Не сомневаюсь, что я находился под наблюдением видео камер, и понимал, что за дверью есть охрана. Мне приносили еду и воду три раза в день, а потом уносили пустую посуду. Все это делалось в абсолютном молчании, но я и не пытался заговорить с этими людьми, понимая, что это система. У меня отобрали гаджет, в комнате не было голографа, в общем, никакой связи с вешним миром – абсолютная информационная дыра. Единственное, что я мог – это смотреть в окно. На нем не было решеток, но думаю, в них и не было необходимости, ведь я был под неусыпным контролем двадцать четыре часа в сутки. Каждое утро, прин
Спектакль прощальной церемонии был поставлен прекрасно. Две урны с прахом в поминальном зале, много теплых слов о Кэтрин и Энн. Бесконечные знакомые и сослуживцы моей жены со своими соболезнованиями. Это они явно перестарались. Я- то знал, что у Кэтрин не было друзей, а тем более подруг. Морелли, потерявшие дочь и внучку, за исключением Эвелин, все- таки держали лицо, несмотря на величайшее горе, ведь они не знали правды. Ну во всяком случае, так думал я… И только мать Кэтрин бесконечно рыдала, не обращая никакого внимания на присутствующих. В общем, замечательная жена и мать, прекрасная дочь, известная журналистка, сопровождающая команду ученых, погибла в авиакатастрофе при перелете к новому месту работы – все. Наблюдая за залом, я не мог не заметить большое количество людей из системы, даже в штатском, они отличались от всех остальных пришедших на панихиду. « Наверное, эти люди теперь всегда будут присутствовать в моей жизни», - подумал я. Нак
Вот уже почти год я работал в отделе в качестве заместителя Линды. В общем- то, ничего не изменилось. Во всяком случае, Линда постаралась, чтобы все оставалось, как прежде. Со мной советовались, мое мнение было важным, и решающее слово как- то всегда оставалось за мной. Линда сделала все, чтобы я не почувствовал никаких изменений. За это время я ни разу не виделся с Морелли, но мы иногда общались по гаджету. Они как всегда были сама деликатность и тактичность, искренне радовались моим звонкам и часто повторяли: - Мы понимаем Грег, что тебе сейчас очень трудно. Ты так любил наших девочек, но мы хотим, чтобы ты помнил – наш дом всегда открыт для тебя. Я помнил, конечно, помнил об этом, но поехать к ним я все равно не мог, это было выше моих сил. Время, как- то немного успокоило меня. Я полностью отдавался работе, а выходные чаще всего проводил с Сандром и Тиной, а вечера … с бокалом в руке. Самое трудное было возвращаться домой в свою пустую квартиру, и я уже стал поду
Мы привезли девочку домой, прекрасно поужинали втроем. Такой тихий домашний ужин. Когда Эвелин уложила Кэтрин спать и спустилась в гостиную, она просто светилась от счастья. Присев ко мне на колени, и обняв меня, она сказала: - Даже если у нас не будет собственного ребенка, эта девочка станет нашей дочерью. Я уже люблю ее. Утром Кэтрин поразила меня. Мы уже сидели в гостиной за столом, когда она одетая и причёсанная с улыбкой на лице сбежала по лестнице: - Здравствуй, папочка, - девочка поцеловала меня в щеку. - Доброе утро, мамочка, - подбежав к Эвелин, она обняла ее сзади. Я видел, как на глазах жены заблестели слезы. Это было то, о чем мы так долго мечтали. С того момента, как мы взяли Кэтрин домой, мы ни разу не ощутили, что она не родная нам. Вскоре Эвелин забеременела, и нашей радости не было предела. Через некоторое время Кранц пригласил нас к себе. На этот раз он не был слишком люб
Жизнь продолжалась. Работа, дом, работа и я как – то стал потихоньку приходить в себя. У меня наконец - то пропало ощущение, что за мной постоянно следят. Я несколько раз уже задумывался о том, что мне надо сменить квартиру, но никак не мог осмелиться на это. Прошлое не хотело меня отпускать. Мне казалось, что переездом я предам своих девчонок и потеряю тонкую ниточку связи с ними. Я ничего не мог поделать с собой, и несмотря ни на что продолжал любить свою жену, мою дорогую Кэтрин. Иногда мне хотелось просто выть от бессилия. Ночами, сидя у окна, и вглядываясь в звездное небо, думал о том, что где-то там далеко, на другой планете живут мои родные, мои девчонки, моя мама и очень надеялся, что они помнят обо мне… Воспоминания моей прошлой, счастливой жизни не давали мне покоя. Раз за разом обдумывая произошедшее, я пытался понять, был ли у меня шанс все изменить? Но каждый раз с сожалением понимал, что невольно стал пешкой в чужой игре, как и семья Морелли, Кэтрин и даже мале