Похоже, что я даже отключилась на какое-то время, потому что пришла в себя от того, что Рисве что-то бормотал в мои волосы, оглаживая бока от уровня груди до ягодиц едва ощутимыми прикосновениями. Отдельных слов я разобрать не могла, больше всего это напоминало какую-то певучую скороговорку.
– Что ты там шепчешь? – преодолевая ленивую истому во всем теле, я подняла голову и взглянула в лицо своему энгсину. Необычайно довольное и при этом сосредоточенное лицо, надо заметить.
– Я молюсь Духам о ребенке, Софи. – Рисве глубоко вздохнул, и меня подкинуло на его объемной груди, как на морской волне. Между телами повсюду опять возникло трение и скольжение, высекающее искры нового возбуждения, несмотря на совсем недавнее чувственное опустошение после большого взрыва. Нам нужна вода и как можно скорее.
– Тебе не кажется, что заговаривать о детях – это как-то поспешно после первого же раза? – Я отвела глаза, скрываясь за неловкой
– Тикро, ну только не снова! – страдальчески протянул Рисве, не поднимая свою тяжелую голову с моих колен, и просто отвернулся к животу, прикрывая глаза, будто хотел, чтобы противная девица испарилась сама собой. Я бы от такого оборота событий тоже не отказалась, но на подобные чудеса даже здесь рассчитывать не стоило, и мой пульс начал разгоняться в предчувствии дурного.Прищурившись, я чуть отклонилась в сторону, наблюдая за стремительно приближавшимся Арни и одновременно вопрошая взглядом, какого же черта. Он неуклюже махал рукой на ходу, всем своим видом выражая отрицание.– Зачем ты портишь праздник, Тикро! – возмутилась та самая дама, с которой переглядывался док. – Разве вокруг мало достойных мужчин, чтобы ты не могла выбрать и оставить Рисве в покое?– Замолчи, Миса! &ndas
Утро моей новой жизни в качестве замужней женщины началось, как и полагается, с новых впечатлений и обретения малознакомых навыков. Проснуться с первыми лучами светила от взгляда своего мужчины, ласкающего кожу, – это как нежное, но при этом отчаянно нуждающееся прикосновение. Самой огладить глазами его великолепное обнаженное тело, визуально исцеловывая каждую совершенную линию, откровенно наслаждаясь постепенно пропитывающим пробуждающееся сознание пониманием, что он действительно мой, целиком, с головы до ног, никуда уже не исчезнет с уходом ночи. Медленно скользнуть кончиками пальцев по его груди и тут же услышать рваный вдох облегчения и мгновенного спонтанного чувственного возгорания, вторя чему сжимаются и мои легкие. Успеть оставить только один краткий поцелуй чуть ниже коричневого плоского диска соска и тут же очутиться окруженной со всех сторон его теплом и желанием, больше похожим на взрывную детонацию, спровоцированную лишь подтверждением моего полного пробуждения.
Когда мы с Рисве все же решили разбавить наше уединение, изменения снаружи поразили меня. Деревья практически сбросили всю листву, накрыв сплошным буроватым ковром густую пожухшую траву, и днем стояла жуткая жара. Воздух был гораздо суше и жестче, чем прежде. «Злое Светило» показало себя в полной красе, сияя на выцветшем почти до белизны местном небосклоне долгие часы, совершенно не прячась за облака. Что весьма странно, учитывая, что, по данным наших ученых, облачно-паровая оболочка окружает планету постоянно, вне зависимости от времени года. Это подтверждало шокировавшее меня заявление Вали, что Сокровенные земли хротра находятся не только «не здесь», но и «не сейчас». Вот только до какой степени «не сейчас»? В далеком прошлом? Или в не менее отдаленном будущем? Вообще в иной временной и пространственной плоскости, в ином измерении? И еще тонкость. Все гостьи явились в положенный момент, а значит, все
Сиох дала жизнь довольно крупной девочке. Красная, сморщенная, подобно черносливу, плотно зажмурившаяся, словно видеть не хотела этот непривычный противный пока мир, она все равно была прекрасна. Совершенна, как любое существо, едва начавшее свою жизнь. Настолько, что я с удивлением обнаружила, что утираю льющиеся потоком слезы, наблюдая, как новорожденную впервые прикладывают к груди усталой и дико вымотанной, но предельно счастливой матери. Анаад близнеца моего супруга через силу оторвала взгляд от личика дочери и, протянув дрожащую руку, нежно провела по моей щеке, пробормотав: «Спасибо тебе, сестра». И вот тут я уже расплакалась в полную силу, чувствуя облегчение и то, как последние силы покидают меня. Все закончилось! Спасибо тебе, Вселенная!Пусть мне и хотелось больше всего сейчас лежать без движения и любых мыслей, но пришлось подниматься и помогать в устранении всего, что связано с род
Мне понадобилась пауза для того, чтобы развернуть свои наполненные дурными предчувствиями мысли с маршрута «я и Рисве почему-то врозь» в иную плоскость.– Погоди, – растерянно пробормотала, вглядываясь в лицо Вали, не способное обмануть, – я не понимаю. Ты действительно сейчас говоришь мне, что вон там, за рекой, находятся люди, не суть важно, что они с одной планеты со мной, главное, что они травмированы и даже серьезно, но им отказано в убежище?Женщина четко кивнула один раз, не отпуская мой ошарашенный взгляд и не пытаясь спрятать или сгладить для меня правду.– И при этом ты просишь меня не видеться и не говорить с ними? – Снова краткий кивок и сочувствие, но, однако, и непреклонная решимость. – Ты отдаешь себе отчет, что просишь о почти нереальной для меня вещи?! То есть… Почему? Объясни хоть что-то – я не понимаю!Неосознанно сжав кулаки, я шагнула ближе к Вали. Рисве, стремясь успокоить,
Бесшумно покинувшая кухню Вали появилась в сопровождении незнакомого мужчины хротра с нашими импровизированными носилками, и мы все бросились осторожно перекладывать на них пациентку, стремясь не потревожить любым сотрясением ее повреждения. Я двигалась, поддерживая ее грудную клетку, справа со спины, но все внутри еще оставалось обмороженным от внезапного откровения Питерса. Рисве взглянул в мои глаза, безмолвно вопрошая, нужен ли он мне сейчас больше, чем где бы то ни было, но я кивнула ему отправляться с Душой народа и вторым носильщиком. Дослушать разрушительное признание дока почему-то казалось правильнее один на один. Едва помещение опустело, ноги подвели и я опустилась на лавку, бездумно указав Джеремае на место напротив.– Продолжайте, – невзирая на общее опустошение, мой голос прозвучал излишне жестко, но до исправления впечатления дела мне не было.
Взявшись за подол его рубахи, я потянула ткань вверх, обнажая совершенный торс моего мужчины, и он, копируя мой недавний жест, покорно поднял руки. Наклонилась, оставляя неторопливые поцелуи на его рельефных мышцах, отчего они вздувались, приобретая еще более отчетливые очертания, и опадали, а Рисве вздрагивал, прерывисто хватая воздух, стискивая и разжимая кулаки, рукава же натягивались на его бицепсах, норовя прорвать плотный материал. Веки его отяжелели, прикрыв темные, сосредоточенные на мне глаза густым опахалом длинных ресниц. Губы приоткрылись, освобождая участившиеся вдохи, скулы заострились и покрылись румянцем, скрыть который было не под силу его смуглой коже. Добравшись до его груди, прямо над сердцем, прижалась ртом, будто испивая ритм его пульса, позволяя ему проникнуть в меня и окончательно выбить все, что не является нами и нашим удовольствием. Оторвалась, вставая на цыпочки, потому что моего роста катастрофически не хватало, чтобы избавиться от его одежды. Но Рисве р
– Ты не поведешь мою анаад к авгассам! – решительно заявил я, отыскав Душу народа сидящей на ступенях к своему тироду.Конечно, я понимал, что она нарочно дожидалась тут, предугадав мою реакцию, и у меня не было никакого права говорить с ней так, но сейчас это не имело значения. В груди горело и клокотало от гнева и тревоги.– Рисве, – мягко произнесла Вали, но я не хотел принимать никакие доводы даже от моей Софи, а тем более от кого-то другого.– Нет, не нужно никаких слов. Нет таких, что изменят мое мнение. Нельзя ей туда идти, будет только хуже, и ты это знаешь так же, как и я! – не глядя на женщину, которую любил и чтил всегда, я метался туда-сюда по поляне. – Теперь понимаю, что совершил ошибку, рассказав Софи о ее раненых соплеменниках.
– Софи-и-и! – зазвенел между деревьями тоненький голосок непоседливой элрунды, дочери моего брата, и наша крошечная красавица, наша семейная гордость и всячески балуемое всеми сокровище яркой стремительной птичкой налетела на мою анаад, прямо-таки впархивая в ее объятия. – Я по тебе соскучилась!Моя маленькая женщина подхватила Ниэби и закружила ее, смеясь и целуя в темную макушку, и густая прядь ее волос цвета лучей Кугейра упала на лицо малышки, в очередной раз подчеркивая, как же не похожа Софи на хротра и вообще людей всех народов, что мне случалось видеть. Загадочная, иная, чудом созданная из теплого света и нежных красок. Как так вышло, что именно мне она оказалась предназначена? Несмотря на столько дней, прожитых вместе, мое сердце иногда почти прекращает биться при взгляде на нее, когда на короткий миг мне чудится, что ее образ будто истончается, становясь призрачным и недосягаемы
Рисве исчез из моей жизни незаметно и совершенно неожиданно. Пока оседали пыль и паника после разгрома базы землян, пока мы с доком и теми, кого удалось привести в состояние адекватности быстрее остальных, оказывали помощь случайно пострадавшим, вычленяли оставшихся ближайших пособников Тюссана, братья держались рядом со мной. Выдирали с мясом уцелевшие двери одиночных камер Естественных женщин, выносили наружу тех, кто потерял сознание от страха и выброса копившегося так долго напряжения. Утихомиривали буквально взбесившихся от ужаса мужчин, чей наглухо запертый корпус мы вскрыли. Построен он был за основной территорией базы, огражденной высоченным сплошным забором, окружен тремя рядами колючей проволоки под током и выглядел настоящим бараком концлагеря, что мне случалось видеть в кино и на исторических фото. Вонь там стояла страшная, мужчины выглядели изможденными и грязными, скорее озверевшими или до невменяемости запуганными животными, нежели людь
Я нарочно себе отказала даже в кратком прощальном объятии с Вали и каких-то словах – они бы могли разнести в пух и прах мою неестественную решимость, произрастающую из отчаяния. Она поймет, я знаю, а вскоре уже не будет помнить. Никто не будет. В разуме запустился обратный отсчет, с каждым щелчком внутреннего таймера обрезающий нить за нитью, которыми непостижимым образом за столь мизерное время я приросла к миру Реомы и всем ее обитателям.Рисве в человеческом облике, но по-прежнему обнаженный, появился из-за скал, и во мне все встрепенулось от мимолетного взгляда на него. В моем энгсине что-то изменилось, так разительно, что сейчас он впервые выглядел пугающим. Способный разрушить все вокруг хищник вышел на передний план, отодвигая моего нежного и бережного возлюбленного, что всегда лучился бесконечной добротой. Это был одновременно и мой Глыба, его совершенное тело, его любимое лицо, но вроде и не
Я присел на корточки напротив брата у входа в Запретное место и приготовился к долгому ожиданию. Как-то много лет назад, едва мы с Аговой воплотили Оградителя впервые, нам уже случалось сопровождать сюда Вали. Тот поход был наполнен печалью: Душа народа незадолго до этого потеряла своего энгсина и нуждалась в собственном утешении, что так щедро дарила всем вокруг. Вышла из пещеры она много часов спустя, и лицо ее было просветлевшим, хоть и по-прежнему грустным.Появление авгассы стало настолько неожиданным, что я едва не упал на задницу. Не было слышно ни шагов, ни шороха, и даже запахи никак не предупредили меня о том, что мы с братом больше не одни. Вскочив, я встал с этой странной женщиной лицом к лицу, поражаясь ее росту, очень бледной, почти полупрозрачной коже, разительно контрастировавшей с черными, свободно спадающими волосами, и бесцветным глазам, зрачок в которых выглядел сквозным провалом в мир
– Ты не поведешь мою анаад к авгассам! – решительно заявил я, отыскав Душу народа сидящей на ступенях к своему тироду.Конечно, я понимал, что она нарочно дожидалась тут, предугадав мою реакцию, и у меня не было никакого права говорить с ней так, но сейчас это не имело значения. В груди горело и клокотало от гнева и тревоги.– Рисве, – мягко произнесла Вали, но я не хотел принимать никакие доводы даже от моей Софи, а тем более от кого-то другого.– Нет, не нужно никаких слов. Нет таких, что изменят мое мнение. Нельзя ей туда идти, будет только хуже, и ты это знаешь так же, как и я! – не глядя на женщину, которую любил и чтил всегда, я метался туда-сюда по поляне. – Теперь понимаю, что совершил ошибку, рассказав Софи о ее раненых соплеменниках.
Взявшись за подол его рубахи, я потянула ткань вверх, обнажая совершенный торс моего мужчины, и он, копируя мой недавний жест, покорно поднял руки. Наклонилась, оставляя неторопливые поцелуи на его рельефных мышцах, отчего они вздувались, приобретая еще более отчетливые очертания, и опадали, а Рисве вздрагивал, прерывисто хватая воздух, стискивая и разжимая кулаки, рукава же натягивались на его бицепсах, норовя прорвать плотный материал. Веки его отяжелели, прикрыв темные, сосредоточенные на мне глаза густым опахалом длинных ресниц. Губы приоткрылись, освобождая участившиеся вдохи, скулы заострились и покрылись румянцем, скрыть который было не под силу его смуглой коже. Добравшись до его груди, прямо над сердцем, прижалась ртом, будто испивая ритм его пульса, позволяя ему проникнуть в меня и окончательно выбить все, что не является нами и нашим удовольствием. Оторвалась, вставая на цыпочки, потому что моего роста катастрофически не хватало, чтобы избавиться от его одежды. Но Рисве р
Бесшумно покинувшая кухню Вали появилась в сопровождении незнакомого мужчины хротра с нашими импровизированными носилками, и мы все бросились осторожно перекладывать на них пациентку, стремясь не потревожить любым сотрясением ее повреждения. Я двигалась, поддерживая ее грудную клетку, справа со спины, но все внутри еще оставалось обмороженным от внезапного откровения Питерса. Рисве взглянул в мои глаза, безмолвно вопрошая, нужен ли он мне сейчас больше, чем где бы то ни было, но я кивнула ему отправляться с Душой народа и вторым носильщиком. Дослушать разрушительное признание дока почему-то казалось правильнее один на один. Едва помещение опустело, ноги подвели и я опустилась на лавку, бездумно указав Джеремае на место напротив.– Продолжайте, – невзирая на общее опустошение, мой голос прозвучал излишне жестко, но до исправления впечатления дела мне не было.
Мне понадобилась пауза для того, чтобы развернуть свои наполненные дурными предчувствиями мысли с маршрута «я и Рисве почему-то врозь» в иную плоскость.– Погоди, – растерянно пробормотала, вглядываясь в лицо Вали, не способное обмануть, – я не понимаю. Ты действительно сейчас говоришь мне, что вон там, за рекой, находятся люди, не суть важно, что они с одной планеты со мной, главное, что они травмированы и даже серьезно, но им отказано в убежище?Женщина четко кивнула один раз, не отпуская мой ошарашенный взгляд и не пытаясь спрятать или сгладить для меня правду.– И при этом ты просишь меня не видеться и не говорить с ними? – Снова краткий кивок и сочувствие, но, однако, и непреклонная решимость. – Ты отдаешь себе отчет, что просишь о почти нереальной для меня вещи?! То есть… Почему? Объясни хоть что-то – я не понимаю!Неосознанно сжав кулаки, я шагнула ближе к Вали. Рисве, стремясь успокоить,
Сиох дала жизнь довольно крупной девочке. Красная, сморщенная, подобно черносливу, плотно зажмурившаяся, словно видеть не хотела этот непривычный противный пока мир, она все равно была прекрасна. Совершенна, как любое существо, едва начавшее свою жизнь. Настолько, что я с удивлением обнаружила, что утираю льющиеся потоком слезы, наблюдая, как новорожденную впервые прикладывают к груди усталой и дико вымотанной, но предельно счастливой матери. Анаад близнеца моего супруга через силу оторвала взгляд от личика дочери и, протянув дрожащую руку, нежно провела по моей щеке, пробормотав: «Спасибо тебе, сестра». И вот тут я уже расплакалась в полную силу, чувствуя облегчение и то, как последние силы покидают меня. Все закончилось! Спасибо тебе, Вселенная!Пусть мне и хотелось больше всего сейчас лежать без движения и любых мыслей, но пришлось подниматься и помогать в устранении всего, что связано с род