Вместе с братом из Церы возвращается Уго Риччи, и отец приглашает его на обед. Всю трапезу он сидит, почти не притрагиваясь к пище, и сверлит меня горящим взглядом.
Уго не столько уродлив, сколько неприятен. Мало похож на аристократа, но еще меньше на крестьянина. Есть что-то звериное в этом расплющенном носе и тяжелых надбровных дугах, в приземистой, полной скрытой мощи фигуре. Будь я талантлива, как Лоренцо, писала б с Уго духа лесов.
Мне бы затаиться, но я вдруг понимаю, что рада его видеть. Меня смешит и подстегивает угроза, что читается в каждом его жесте, каждой глухой реплике. В ответ начинаю бросать на мага ласковые взгляды и улыбаться его шуткам.
Когда мы переходим к легкому флирту, и Риччи сминает в кулаке вилку, я понимаю, что пора остановиться.
Хватит! Не надо будить спящих драконов.
Да, я – эгоистка. Мне нравится злить Уго. Его гнев придает вкус враз опресневшей после возвращения жизни.
Позже приходит расплата. Он подкарау
ЭлвинЯ почти забросил надоевший перевод и принялся за охоту. Подкараулить ее было непросто – большую часть времени девица проводила в своих покоях. На следующий день после нашей встречи в библиотеке я впервые увидел ее за ужином. К сожалению, появление затворницы мало чем помогло – девица сидела в другом конце стола, в окружении дуэний и нянек, ковыряла ножом тарелку, глаз не поднимала и в разговоры не вступала. И все же я неплохо выступил тем вечером, рассказав несколько смешных историй, за что был вознагражден парой коротких любопытных взглядов из-под ресниц.Позже мне удавалось как будто случайно столкнуться с ней в коридоре. Каждый раз она надевала надменное выражение лица и снисходительно кивала в ответ на вежливое приветствие.Что же, ненависть – далеко не худшая основа для страсти. С равнодушием, а, тем паче, презрением работать куда сложнее. Мой образ уже занимал помыслы Франчески. Оставалось сыграть на нюансах.
Отец все же ловит тень улыбки на моем лице и начинает кричать. Я принимаю покаянный вид и снова думаю о Лоренцо. Вспоминаю, как он рисовал мой портрет. Каждый день, с девяти до одиннадцати, пока солнце не поднималось слишком высоко. Моя дуэнья – вдова Скварчалупи – сидела в углу с вышиванием, а он смотрел на меня и улыбался. И я улыбалась в ответ, казалось, происходит что-то особенное, чего никогда не было в моей жизни. Вспоминаю тайные поцелуи, случайные соприкосновения рук во время обрядов в храме, записки. И как он ночью – безумец – дерзнул пробраться на балкон моей комнаты, чтобы сделать признание. Словно знал, что меня притягивают безумства и дерзости.Помню, его голос дрожал, когда он шептал “Я люблю вас, сеньорита Франческа. Я отдам за вас жизнь”.Вчера я говорила с матерью Лоренцо. Пыталась рассказать ей, как погиб ее сын. Умер за меня. Совсем как клялся когда-то.Она не сказала ничего, но я читала в ее полных боли гла
ЭлвинУже начал гадать, не выбрал ли я неверный подход. Зря волновался, как показали дальнейшие события, уловки работали. Стоило не обращать на нее внимания пару дней, как девица сама подкараулила меня прямо у дверей библиотеки:- Рада видеть, что вы так напряженно работаете, сеньор.Что это? Сарказм? Малышка показывает зубки.- Рад слышать, что вы интересовались моей работой, сеньорита. Ну, не надо сверлить меня таким взглядом. Сядьте уже, что за поза “руки-в-боки”? Мы же не будем разыгрывать сцену “сварливая крестьянка и муж-пропойца”?Она покраснела, спрятала руки за спину. Плюхнулась в кресло и вызывающе уставилась на меня. Сердится. Интересно, на что?- Я прихожу сюда уже пятый день. И впервые встретила вас. Так-то вы работаете над переводом?- Простите, любезная сеньорита. Не знал, что вы ищете встречи. Были важные дела.- О да! Прогулка с Бьянкой Фальцоне – очень важное дело
Что же, я мог поздравить себя с удачей. Помедлив на старте, наш гипотетический роман дальше двигался бодрой рысью, лишь иногда переходя на шаг.Загадки, легенды, особенности магических практик – вот на что удалось ее поймать. Девчонка умела слушать, казалось, она впитывала мои слова каждой клеточкой тела. Не скрою, это льстило. Она даже просила учить ее магии. Пришлось разочаровать сеньориту.- Вам так хочется отрастить клешни или хвост?- О чем вы?- О том, что магического дара у вас нет. Значит, единственный способ обрести силу в вашем случае – занимать у Черной. А она всегда требует свое обратно и с процентами.- Все равно не понимаю.- Внешнее равно внутреннему. Обращение к Хаосу уродует не только души, но и тела. Поверьте, жизнь одержимых обычно коротка и полна страданий. Если Чиннамаста еще согласится одарить вас силой. Черная снисходит далеко не к каждой просьбе.Франческа вздрогнула и начертила в воздухе крест наис
- Что вы ищите?- Уже нашел. Это ведь древнее строение?Она кивнула.- Вас не удивляет, что храм настолько в стороне от города и деревень?- Нет, – по лицу девушки было видно, что она впервые задумалась над этим фактом.- А должно бы. Обратите внимания на форму, сеньорита. Ничего не кажется странным? И учтите, если вы скажете “нет”, я буду разочарован.В этот раз она долго и пристально всматривалась в серые стены прежде, чем ответить.- Это не крест.- Браво. А еще обратите внимание – местами камень чуть светлее. Готов спорить, там были проемы, которые потом заделали.- Но что это значит?- Рискну предположить, что храм – бывшее святилище Черной. Один из символов Хаоса Предначального – колесо с восемью спицами. Другие… впрочем, не важно. Не будем трогать змей, пауков, зерна, ключи и прочую мутную мистику. Любопытно другое. Как правило, святилища Хаоса – просто алтар
ЭлвинСудьба не лишена чувства юмора. Я поймал себя на том, что не на шутку увлекся герцогской дочкой. Странно. Очень. Знаю, что особенно нравлюсь женщинам определенного склада. Неискушенные, добросердечные, самоотреченные, слегка не от мира сего. Им на роду написано найти негодяя, чтобы красиво пасть жертвой его безнравственности, у честного человека с серьезными намерениями просто нет шансов. Поскольку мне нравится разрушать, а им – разрушаться, мы вполне дополняем друг друга. Но, как правило, они привлекают меня не более, чем охотничий трофей. С Франческой все было как-то иначе, и это щекотало нервы.В тот день я украл ее из-под надзора вдовы Скварчалупи – дальней родственницы герцога, что выполняла при девушке роль дуэньи. В отличие от служанок и подружек, эта дама находилась при девушке почти неотступно. К счастью, она была нерасторопна и не особо умна, но компенсировала отсутствие этих достоинств редкостно визгливым голосом, уродливой
- Успокойтесь, Франческа. Сядьте. Зачем столько эмоций? Вы же умная девушка – судите сами. Я говорю и делаю только то, что хочу. Не завишу ни от воли отца, ни от глупых правил. И при этом небеса не рухнули на землю, я принят и признан в обществе, мне прощают то, что вряд ли простили бы вам. Я свободен и сам выбираю, как жить. Не этого ли вы добивались, когда пытались бежать с Лоренцо?Девушка открыла рот, но так ничего и не сказала. На лице ее отражалось глубокое возмущение.- Да, при этом я эгоистичен и равнодушен к чувствам других людей. Но разве можно сказать, что вы, задумывая тайную свадьбу, заботились о ком-то, кроме себя? Или будете рассказывать сказки про неземную любовь?- Вы неправы. Я любила Лоренцо.- Один мой знакомый цинично утверждал, что любовь придумали поэты, чтобы не платить деньги.- Фу, это отвратительно. Ваш знакомый испорчен еще больше вас.- Да, это так.- Разве вы никогда не любили?- Один раз. И
ФранческаОтец доволен – мы проводим вместе много времени. Мне трудно понять, каковы чувства и намерения лорда Элвина. Могу лишь утверждать, что ему приятна моя компания.- Я же говорю – он влюблен в тебя, – с горящими глазами повторяет Бьянка. – Ах, ну почему все самые потрясающие мужчины достаются тебе?!- Возможно, все дело в моем благочестивом и добром нраве, – предполагаю я, чтобы ее утешить. – А сотня виноградников и красильни здесь совершенно не при чем.Она снова не понимает иронии. Как всегда.Элвин Эйстер бы понял.Он понимает мои шутки. Помню, как я испугалась, когда впервые заметила это. Испугалась и рассердилась. Он посягнул даже на этот мой невинный способ проявить себя.Но вот странно: уличив меня в непокорности, маг не спешит подавлять бунт. Напротив, теперь он улыбается моим словам – одобрительно и насмешливо, а порой и сам включается, чтобы поддержать игру.