Похмелье не улучшило характер альбиноса. Днем Фергус выполз в столовую, распространяя густой запах перегара. Обед прошел в молчании. Сытная пища вернула ему доброе расположение духа, и братец даже пробурчал что-то вроде извинений. Я кивнул, показывая, что принимаю их.
- Слушай, еще вчера хотел спросить по поводу твоего выигрыша. Это ведь не обычный конь?
- А, шут его знает. Наверное. Старый хрыч Герат леан Ллиерд не поставил бы простую лошадь.
Ну дела! Он даже не поинтересовался, кого именно выиграл! Определенно, Фергус не заслуживал благородное животное, что досталось ему так легко.
- Продать не хочешь? – как можно небрежнее спросил я. – Мой Квинт что-то прихрамывает, думаю заменить его.
- Может быть, – он похмелился шаннским и окончательно повеселел. Налитые кровью глаза остановились на Франческе, задумчиво ковыряющей десерт.
- А девка-то как в постели? Ничего?
Я сделал неопределенное движение плечами, которое можн
IntermediusЭмма КаррингтонЭто странная сделка с чудовищем.С легендарным чудовищем, которое знает и умеет так много, что даже всесильный лорд-командор вынужден идти к нему на поклон.Нет, неправильно. Не “идти на поклон”, а “отправить на поклон Эмму”. Потому что ни с кем иным чудовище разговаривать не станет.Долгий путь пешком через весь город. Эмма снимает дом почти в самом центре, Батлем же выстроен на отшибе, чтобы крики умалишенных не тревожили покой мирных горожан.Брусчатка мостовой, каблуки оскальзываются на льду, потом замерзшая грязь, лужицы под корочкой льда… Нищие хибары, запах дыма и прокисшего эля.И тяжелый, ставший привычным дух безумия за квартал до лечебницы. Массивные двери в два человеческих роста, сплошные стены в крохотных окошках под потолком – в такие разве что мышь проскочит. Глухие, мертвые, как лицо покойника.Ступени в наледи, в
ЭлвинВ первый раз никто не ответил. Я переждал с минуту и раздраженно замолотил колотушкой по медной пластине. Звук разнесся по всему дому. Уверен, он вполне мог пробудить даже некрепко заснувшего вурдалака.С той стороны двери сначала стояла тишина, а затем послышался неприятный скребущий о половицы звук. И утробное ворчание, от которого по коже продрало морозом, и волосы поднялись дыбом.Голос гриска трудно спутать с чем-то иным. И если изнаночные твари разгуливают по дому мейстера Гарутти, значит, живых людей там нет.Уже понимая, что опоздал, я вошел через Изнанку. Вынырнул ровно за спиной твари. Повезло.И почти сразу понял, что ошибся. Это был не гриск.Химера.Очень раскормленная и уродливая.Она выедала требуху у лежащего возле двери тела. Ощутив мое присутствие, тварь глухо заворчала и подняла вытянутую морду. Кровь покрывала ее, как маска, доходя до ушей. Тусклым металлом блеснули акульи зубы в распа
Незнакомка изучала мое лицо с подозрительным вниманием, точно не была уверена, что я – тот, за кого себя выдаю. Я старался держаться в тени и вспоминал черты покойного. Ошибся? Или все верно? У меня хорошая, даже отличная память на лица, но стоило хоть раз бросить взгляд в зеркало перед тем, как отпирать.- Что у вас с голосом? – спросила женщина.- Заболел.- Так вы поэтому сегодня не пришли? – она неодобрительно покачала головой. – Стоило предупредить. Гонфалоньер беспокоился.Она сказала “гонфалоньер”? И, готов поклясться, имела в виду не какого-нибудь военачальника одного из разеннских герцогств.Я поздравил себя с удачей. Отличная была идея – выдать себя за мейстера. Просто превосходная!Так уж получилось, что разговорчивая парочка из Рино – Альберто и Орландо упоминали, что в Ордене имеется лорд-командор, гофмаршал и гонфалоньер. Помнится, тогда меня еще позабавило, что при этом у культис
ФранческаЯ заплетаю косу, гадая, есть ли на Изнанке прачки. У меня не осталось чистых платьев, надо бы что-то сделать с этим.Он стучится и заглядывает внутрь, не дожидаясь моего разрешения.- Меня не будет до вечера, сеньорита. Ведите себя хорошо и постарайтесь не попасться на глаза Фергусу.И исчезает прежде, чем я успеваю что-то ответить. Слышно, как за стеной хлопает дверь.Ну конечно! Я же вещь, домашнее животное, бессловесная скотина. Кого волнует, что я собираюсь сказать?! Или что я могу быть не одета!Хочу засов в свою комнату! Чтобы он не смел вторгаться в любой момент, когда пожелает!Бормоча сквозь зубы нелестные слова в адрес мага, надеваю все то же темно-синее платье из шерстяного муслина. Оно меньше прочих нуждается в стирке.А еще я заметила, что оно не нравится Элвину. Смешно, но мне хочется хоть так досадить ему.В моих покоях большое зеркало. Смотрю на женщину в нем. У нее зло сощуренн
Хоровод в воздухе. Рука об руку с сестрами.Мы смеемся и кружим в вихре танца.Гладкая скорлупа купола над головой и блестящее озеро меди под ногами.Становится жарче. Озеро раскаленного текучего металла бурлит и вспенивается. В нежном пении арфы нарастают зловещие нотки. Танец ускоряется, струны звенят торопливо, тревожно. Все трудней поспевать за мелодией. Купол над головой наливается темным пламенем.У меня кружится голова.Все плывет, сливается в мельтешении золотых искр.Вспышки света.Бесконечный бег по кругу.Арфа грохочет, взвизгивает, дребезжит – разнузданно и фальшиво.Задыхаюсь. Сердце бьется, как сумасшедшее. Слишком быстро. Больше не могу так…Щеку ожигает болью, и все прекращается в один миг.Я сижу на полу, и Элвин, склонившись, трясет меня за плечи.- С возвращением к о
- Простите, ваше высочество, – я преодолел разделявшее нас расстояние и поклонился.- За что вы извиняетесь?- Я опоздал.А еще я вернулся в город, который княгиня приказала мне покинуть двенадцать лет назад.Вернулся без разрешения.При взгляде на нее привычно перехватило дыхание. Как всегда – ошеломительна. Также лишена красок, как и Фергус, но если братец – чудовище, то Иса – само совершенство. Ее кожа – голубой жемчуг. Волосы цвета первого снега, глаза – две синие льдинки. Точеная безупречность ее лица навевает мысли скорее о мастерстве скульптора, чем живой человеческой красоте.Подчеркнутая простота наряда княгини спорила с богатством облачения двора. Тонкий венец из плетеного серебра. Платье-туника бледно-голубого шелка, перехваченное поясом на талии. Из-под платья выглядывали босые ступни с крохотными пальчиками – почему-то именно эта мелочь меня особенно восхитила.Мелочи, нюансы, дет
Все было слишком неофициально, и мне это заранее не нравилось. Проклятье, кто приглашает для дружеской беседы выпить вина в спальне? Хорошо, не вина – рябиновой настойки. Не суть.Она сделала перестановку. Теперь везде были зеркала, множество зеркал. Одно прямо над гигантским ложем – на такой постели могла бы разместиться половина Братства. Резные столбики, полог убран, вызывающая белизна простыней.Слишком толстый намек на ожидаемое завершение вечера.И эта грискова тряпка на фэйри слишком уж обтягивала ее тело. Кажется, без одежды она и то смотрелась бы менее голой. Готов поставить всю свою коллекцию артефактов против грязного носового платка, что под тонкой тканью не было ничего.Мне приходилось прилагать усилия, чтобы смотреть ей в глаза, а не ниже. Туда, где в вырезе декольте призывно покачивался шарик голубого топаза на серебряной цепочке.Забавно, как быстро ее намеки перешли с “Ты мне не слишком-то интересен” и &ldqu
Иногда мне кажется, что это не любовь, но болезнь. Как зависимость от маковой вытяжки. И дело не только в том, что лед и огонь до печального плохо совместимы. Иса пробуждает во мне все худшее. Входя в нее, я чувствую ненависть, настолько сильную, что она почти похожа на нежность. Ее царственность, мнимая покорность, красота, равнодушие – все вызывает ярость. Хочется слышать крики боли, хочется сломать, растоптать, уничтожить эту женщину. И каждый раз после соития, обессиленный и опустошенный, я думаю, что утолял жажду морской водой.Что я для нее? Игрушка? Очередной мальчик? Не знаю. Кто может представить себе помыслы повелительницы фэйри? Не я. Страшусь даже подумать о том, сколько ей лет. Мне нравится делать ей больно и заставлять подчиняться. И если Иса фрой Трудгельмир согласна на это, значит, ей тоже нравится грубость. Она не из тех, кто станет терпеть.Иса не способна любить. Такова ее природа – природа фэйри льдов и туманов. Такова ее суть. Она не ум
ЭлвинНе стоило надевать на Франческу ошейник. Но кто знал, что она так это воспримет?Я залпом прикончил кубок и скривился. Стараниями Фергуса в доме не осталось приличного вина. Какого демона он всегда выпивает сначала лучшее?Не знаю, чего она себе там напридумывала, но я не собирался мстить. Я хотел… а, сам не знаю, чего я от нее хотел. Не унижать и не делать больно – это точно. Кто бы смог меня остановить, пожелай я сделать с ней хоть что-то?И раз уж Франческа не дура, должна это понимать.А если понимает, то какого демона продолжает свои фокусы? Еще в дороге девица словно задалась целью меня спровоцировать.Как ни смешно, только безграничная власть удержала от того, чтобы прибегнуть к этой власти.Один взгляд на тонкую полоску кожи на ее шее, одно случайное прикосновение к протянутой меж нами магической нити остужали гнев почище ведра ледяной воды. Франческа теперь была не просто человеческой девчо
Фергус салютует ему бокалом:- Привет, братик. Твоя кисонька, оказывается, ничего не знает про минет. Чего не научил?- Живо в свою комнату, сеньорита, – сквозь зубы говорит маг и щурит потемневшие от гнева глаза.Я встаю и по стеночке иду к выходу, невольно втягивая голову в плечи. Быстрей бы выбраться отсюда! Он по-прежнему стоит в дверном проеме и не думает посторониться, поэтому мне приходится протискиваться почти вплотную.От него пахнет алкоголем и женскими духами – горький цитрус с ноткой миндаля.Уже поднимаясь по ступенькам, слышу за спиной резкий голос мага, обращенный к брату:- Пришло время съезжать.Потом Элвин входит в библиотеку и прикрывает за собой дверь. Больше не доносится ни звука, и я гоню прочь мысли подслушать их спор. Страшно подумать, что маг со мной сделает, если поймает за этим занятием.Приходится и правда идти в свою комнату.Может, они совсем поругаются и поубивают друг друга? Бы
Мгновение я колеблюсь. Бежать? Сопротивляться? Или подчиниться? Элвин предупреждал меня насчет Фергуса. Чтобы я по возможности не попадалась ему на глаза. А если уж попалась – не заговаривала.Но Элвин – мой враг. И он, судя по всему, не в лучших отношениях со своим братом.Враг моего врага мой… кто? Не знаю. Стоит проверить.- Хорошо, давайте выпьем, – соглашаюсь я.На лице альбиноса мелькает удивление, потом он свистом подзывает брауни и велит принести два бокала.Вино красное, но не того насыщенного темно-рубинового оттенка, которым славятся вина моей родины. Я даже по запаху чувствую – эта лоза из провинции Шан. Мне не нравятся анварские вина, они слишком кислые, но из вежливости касаюсь губами края бокала.- Значит, ты новая подстилка моего братца? – начинает Фергус, сделав большой глоток. – Ты пей, пей, сладенькая.- Я не подстилка! – гневно возражаю я на это.- А как тебя
Иногда мне кажется, что это не любовь, но болезнь. Как зависимость от маковой вытяжки. И дело не только в том, что лед и огонь до печального плохо совместимы. Иса пробуждает во мне все худшее. Входя в нее, я чувствую ненависть, настолько сильную, что она почти похожа на нежность. Ее царственность, мнимая покорность, красота, равнодушие – все вызывает ярость. Хочется слышать крики боли, хочется сломать, растоптать, уничтожить эту женщину. И каждый раз после соития, обессиленный и опустошенный, я думаю, что утолял жажду морской водой.Что я для нее? Игрушка? Очередной мальчик? Не знаю. Кто может представить себе помыслы повелительницы фэйри? Не я. Страшусь даже подумать о том, сколько ей лет. Мне нравится делать ей больно и заставлять подчиняться. И если Иса фрой Трудгельмир согласна на это, значит, ей тоже нравится грубость. Она не из тех, кто станет терпеть.Иса не способна любить. Такова ее природа – природа фэйри льдов и туманов. Такова ее суть. Она не ум
Все было слишком неофициально, и мне это заранее не нравилось. Проклятье, кто приглашает для дружеской беседы выпить вина в спальне? Хорошо, не вина – рябиновой настойки. Не суть.Она сделала перестановку. Теперь везде были зеркала, множество зеркал. Одно прямо над гигантским ложем – на такой постели могла бы разместиться половина Братства. Резные столбики, полог убран, вызывающая белизна простыней.Слишком толстый намек на ожидаемое завершение вечера.И эта грискова тряпка на фэйри слишком уж обтягивала ее тело. Кажется, без одежды она и то смотрелась бы менее голой. Готов поставить всю свою коллекцию артефактов против грязного носового платка, что под тонкой тканью не было ничего.Мне приходилось прилагать усилия, чтобы смотреть ей в глаза, а не ниже. Туда, где в вырезе декольте призывно покачивался шарик голубого топаза на серебряной цепочке.Забавно, как быстро ее намеки перешли с “Ты мне не слишком-то интересен” и &ldqu
- Простите, ваше высочество, – я преодолел разделявшее нас расстояние и поклонился.- За что вы извиняетесь?- Я опоздал.А еще я вернулся в город, который княгиня приказала мне покинуть двенадцать лет назад.Вернулся без разрешения.При взгляде на нее привычно перехватило дыхание. Как всегда – ошеломительна. Также лишена красок, как и Фергус, но если братец – чудовище, то Иса – само совершенство. Ее кожа – голубой жемчуг. Волосы цвета первого снега, глаза – две синие льдинки. Точеная безупречность ее лица навевает мысли скорее о мастерстве скульптора, чем живой человеческой красоте.Подчеркнутая простота наряда княгини спорила с богатством облачения двора. Тонкий венец из плетеного серебра. Платье-туника бледно-голубого шелка, перехваченное поясом на талии. Из-под платья выглядывали босые ступни с крохотными пальчиками – почему-то именно эта мелочь меня особенно восхитила.Мелочи, нюансы, дет
Хоровод в воздухе. Рука об руку с сестрами.Мы смеемся и кружим в вихре танца.Гладкая скорлупа купола над головой и блестящее озеро меди под ногами.Становится жарче. Озеро раскаленного текучего металла бурлит и вспенивается. В нежном пении арфы нарастают зловещие нотки. Танец ускоряется, струны звенят торопливо, тревожно. Все трудней поспевать за мелодией. Купол над головой наливается темным пламенем.У меня кружится голова.Все плывет, сливается в мельтешении золотых искр.Вспышки света.Бесконечный бег по кругу.Арфа грохочет, взвизгивает, дребезжит – разнузданно и фальшиво.Задыхаюсь. Сердце бьется, как сумасшедшее. Слишком быстро. Больше не могу так…Щеку ожигает болью, и все прекращается в один миг.Я сижу на полу, и Элвин, склонившись, трясет меня за плечи.- С возвращением к о
ФранческаЯ заплетаю косу, гадая, есть ли на Изнанке прачки. У меня не осталось чистых платьев, надо бы что-то сделать с этим.Он стучится и заглядывает внутрь, не дожидаясь моего разрешения.- Меня не будет до вечера, сеньорита. Ведите себя хорошо и постарайтесь не попасться на глаза Фергусу.И исчезает прежде, чем я успеваю что-то ответить. Слышно, как за стеной хлопает дверь.Ну конечно! Я же вещь, домашнее животное, бессловесная скотина. Кого волнует, что я собираюсь сказать?! Или что я могу быть не одета!Хочу засов в свою комнату! Чтобы он не смел вторгаться в любой момент, когда пожелает!Бормоча сквозь зубы нелестные слова в адрес мага, надеваю все то же темно-синее платье из шерстяного муслина. Оно меньше прочих нуждается в стирке.А еще я заметила, что оно не нравится Элвину. Смешно, но мне хочется хоть так досадить ему.В моих покоях большое зеркало. Смотрю на женщину в нем. У нее зло сощуренн
Незнакомка изучала мое лицо с подозрительным вниманием, точно не была уверена, что я – тот, за кого себя выдаю. Я старался держаться в тени и вспоминал черты покойного. Ошибся? Или все верно? У меня хорошая, даже отличная память на лица, но стоило хоть раз бросить взгляд в зеркало перед тем, как отпирать.- Что у вас с голосом? – спросила женщина.- Заболел.- Так вы поэтому сегодня не пришли? – она неодобрительно покачала головой. – Стоило предупредить. Гонфалоньер беспокоился.Она сказала “гонфалоньер”? И, готов поклясться, имела в виду не какого-нибудь военачальника одного из разеннских герцогств.Я поздравил себя с удачей. Отличная была идея – выдать себя за мейстера. Просто превосходная!Так уж получилось, что разговорчивая парочка из Рино – Альберто и Орландо упоминали, что в Ордене имеется лорд-командор, гофмаршал и гонфалоньер. Помнится, тогда меня еще позабавило, что при этом у культис