20

– Я ценю твоё доверие, Лиль. Правда. Благодарен за то, что рассказала мне всё. Это дорогого стоит. Только теперь всё изменится. Я запрещаю тебе вспоминать о том дне, об этом сраном Валентине Вениаминовиче и всех глупостях, которыми твой папаша забивал головы тебе и твоей матери. Мне абсолютно похрену, что она ведомая и считает слова твоего отца истиной. Ты такой не будешь. Ты будешь слушать только меня, Поняла? – пригубил кофе, обжегся.

Я улыбнулась, глядя на то, как он поморщился.

– Добавить молока?

– Нет. Так ты меня поняла? – вздернул брови и мне показалось это таким милым, что захотелось его поцеловать.

Понятно, что это просто реакция на его отношение ко мне, на его добрые слова. Но какие же они по-мужски убедительные и теплые. От них хочется заурчать, словно сытая кошка и потереться о его жесткую щетину. Но делать так я, конечно же, не стала. Не потому, что такая вся правильная, просто постесняла