Изгой вошел в полутемное помещение ночного клуба и обвел глазами беснующуюся толпу. Характерный антураж этого заведения бросался в глаза. В последнее время вечеринки готов набирали все большую популярность. Но этот клуб явно из дорогих и декорации, и освещение, и музыка, все соответствует тематике вечеринки. Жесткая селекция на входе. Изгой усмехнулся – его наряд всегда подходил к подобным вечеринкам. Черный кожаный плащ, длинные белые волосы, сверкающие глаза. Его приняли за своего. Палач снова всмотрелся в толпу и принюхался. Кроме него здесь, по меньшей мере, еще пять бессмертных. Вампиры. Клан Гиен. Тот, кого он должен уничтожить сегодня, еще не здесь. Сегодня должно обойтись без кровавой бойни – хозяин велел убрать жертву не в самом клубе, а выманить из заведения. Изгой подошел к стойке бара и заказал выпивку. Он специально напугал глупую девчонку – это задание одно из самых легких. Всего лишь устранить наркодилера, торгующего "красной пылью". Ничего особенног
Асмодей расхохотался.- Кого ты дуришь, мальчик? Меня? Да я вижу тебя насквозь и знаю то, чего ты сам еще не знаешь. Девчонка понравилась тебе. От нее так сладко пахнет, ее тело напоминает о давно забытых
Они въехали в новый дом ближе к вечеру. Изгой равнодушно переступил порог шикарного загородного особняка, в отличие от Дианы. Та с восторгом осматривала их хоромы и даже потеряла способность разговаривать от переизбытка эмоций.
- У нас проблемы. В городе появился Палач. Именно поэтому все мы отложили свои дела и собрались сегодня здесь, - голос короля зычно разносился в зале Совета Братства. Все смотрели на него настороженно, с предчувствием грядущих неприятностей. Главы кланов не собирались вместе уже более пяти лет. Эта встреча означала то, что происходит нечто очень важное, и братству грозит опасность.
Я проснулась рано утром, я привыкла вставать с зарождающимся рассветом. Когда за окном еще не пели птицы, а нежные солнечные лучи розоватого цвета бросали блики на окна. В эту ночь я наконец-то спала. Вырубилась. Сказалось все - и волнения, и дикая усталость. Тем более, сегодня, я спала на роскошной постели с благоухающим атласным бельем. Мне нравился этот дом. Как ни странно, хоть я и понимала, что в какой-то мере это моя тюрьма, но мне он нравился. Я никогда не видела более роскошных апартаментов. Теперь в лучах солнца я могла рассмотреть комнату. Все выдержанно в золотисто-бежевых тонах, на потолке лепка. Мебель белоснежная с золотистой отделкой. Трельяж с огромным зеркалом на всю с
Я захлопнула за собой дверь и прислонилась к холодной стене. Поднесла руки к горлу. Саднит. Наверняка остались следы от его холодных и сильных пальцев. На миг мне показалось, что Изгой меня сейчас задушит. Его глаза сверкнули безумным огнем. Это проявление эмоций подействовало на меня, как обжигающий водопад раскаленных углей. Только не так, как должно было. Я не
"Она тебя не боится!... Она не твоя!...Ты больше месяца рядом с ней!... Ты не мужчина!"…Изгой в ярости разбил зеркало и, вытащив осколок из ладони, швырнул его на пол, раздавил носком элегантной туфли.&nb
Я проснулась от голода. В животе требовательно урчало и мне снилась жареная картошка и вкусные толстые сосиски. А потом я вспомнила все что произошло вчера и не захотела просыпаться. Не захотела возвращаться в реальность. Вчера был жуткий день. Наверное, самый жуткий за все время, что я перестала быть просто Дианой, а стала пленницей Изгоя. Вчера я лишилась девственности, и вчера я чуть не умерла. Только почему-то все же пугало второе. Я вспомнила то сосущее чувство одиночества и тоски, свое желание умереть и сердце замедлило бег. Из меня словно вытянули радость и смысл жизни. Хотя, я никогда не была склонна к самоубийству. Я всегда любила жизнь. А вчера мне жить не хотелось. До того м
Начиная с этого дня, в моей жизни многое изменилось. Да и я сама начала незаметно меняться. И мое отношение к этому миру тоже. Сегодня я впервые поняла, что могу бороться. Что я не должна плыть по течению и мириться с тем, что каждая нежить может меня убить. А я с этим смирилась и цеплялась за Изгоя как за единственную надежду выжить. Сегодня он мне показал, что я могу и сама за себя постоять. Наша тренировка началась настолько рано, что я с трудом продрала глаза. Меня разбудил стук в дверь. Обычно Изгой никогда не стучался, но наверное, все же мне удалось пробудить в нем хоть капельку уважения к себе.
Анна проснулась через два дня. Открыла глаза и что-то тихо прошептала по-польски. Я оставила их одних. Им так много нужно рассказать друг другу. А потом мы будем вместе, и я научу Анну всему, что знаю сама. Познакомлю ее с этим миром. А может даже она захочет танцевать…как я…
Я первая почувствовала его возвращение. Не знаю как. Не знаю, что именно подсказало мне, но вдруг стало трудно дышать, а сердце зашлось в приступе радостной боли. Ранним утром, когда еще солнце едва показалось из-за горизонта.
Его мучили кошмары. Словно души убитых им бессмертных терзали его разум, старались схватить и утащить в кровавую бездну, утопить Палача в их черной крови.
Я все время проводила с Марианной, ходила за ней надоедливой тенью, слушала, как она рассказывала о дочери, словно сама себе. Она иногда очень много говорила, а иногда молчала, часами глядя в окно. Ожидание изматывает хуже любого горя. Недаром говорят "ожидание смерти подобно". Мы обе ждали. Но что мои страдания, по сравнению с муками матери, потерявшей ребенка и не знающей, вернется ли ее муж домой? Иногда мне хотелось, чтобы меня так любили, как Ник любил Марианну. Со временем я узнала его намного лучше, чем кто-либо другой. Марианна рассказывала мне о нем, и я уже не считала князя Мокану жутким зверем, каким он рисовался мне ранее в моем воображении.
Голод, голод и снова голод. Он страшнее любого зверя. Изгой часто видел чужие страдания, но они были мимолетными, как картины на стене музея. Увидел и забыл. У смерти не было лица, точнее он сам и был ею. Сейчас Мстислав реально понимал, что его спутник умирает медленно и мучительно. Они шли уже двое суток. Голодные, уставшие, истощенные. Николас держался как мог, долго справлялся с голодом, но всему есть предел. Собственная кровь уже не утоляла жажду, раны от укусов уже не затягивались. Чем дальше в лес они углублялись, тем меньше надежды оставалось на то, что Ника можно будет накормить. Был один выход, но Изгой все еще не хотел поступить именно так. Он не имел права. Но когда Мокану начал харк
Я находилась в доме Мокану уже целую неделю. Нет, слово "дом" не правильное, это был особняк. Я бы не побоялась громкого слова "замок" или "крепость". Слишком огромен, ограда в два раза превышала человеческий рост и скорей всего была под током, множество камер наружного наблюдения. Во дворе сад и мраморные дорожки, фонтан с замерзшей водой. Мои окна выходили на задний двор с детской площадкой и маленькой беседкой. Наверняка здесь безумно красиво весной, когда все цветет. Все мое мировоззрение перевернулось с ног на голову. Теперь я по-настоящему попала в иной мир, даже больше – я стала его частью. Марианна заставила меня многое понять и увидеть другими глазами. У меня никогда не было подруги, я
Сумрачный лес, такой до боли знакомый. Сколько было пройдено в этом лесу, сколько могил неизвестных воинов виднелись тут и там, возвышаясь мрачными деревянными крестами над зеленой травой. Изгою казалось, что он наконец-то дома. Это было его время. Здесь он чувствовал себя в своей шкуре. Именно в этом отрезке прошлого оборвалась его человеческая жизнь, и он забыл, что такое дом, прошлое и будущее слились в один мир, мир крови и боли, которую он нес своим жертвам. Но никогда он не возвращался так далеко назад. Никогда не переступал черту в то прошлое, где слишком явно рождались чувства и воспоминания. Где бродили призраки несбывшихся надежд и пахло детством, молодостью, любовью. Они шли уже неско
Я не помню, как оказалась возле квартиры Славика, помню, что нервно барабанила в дверь, замерзла как собака, пальцы не сгибались, зуб на зуб не попадал. То ли от ужаса, то ли от холода. Я все еще была в легеньком свитере и джинсах. Без куртки. Славик пустил меня в квартиру, и теперь я пила горячий чай с малиной, укутавшись в теплый плед. Я все ему рассказала. Выпалила, захлебываясь слезами и задыхаясь от панического ужаса. Зубы стучали, ударялись о края фарфоровой чашки. Славик молчал, и пауза затянулась слишком долго. Потом он подошел ко мне, подвинул стул и сел напротив, посмотрел мне в лицо.
Сумерки паутинкой расползались по паркетному полу, тени причудливо вытянулись, повторяя контуры предметов. Шторы белым пятном развевались, словно саван, окутывая неподвижную фигуру у окна. Казалось, Изгой отстранился от внешнего мира. Иногда с ним такое случалось, он мог отключить восприятие и уйти в себя. Посторонние звуки перестали для него существовать. Сейчас, когда многое стало на свои места и приоритеты сменились, как разноцветные стекла в калейдоскопе, он напряженно думал. Его мозг сканировал разные варианты исхода событий, но все они заканчивались совсем не так, как хотел Изгой. Однозначно, ему не выжить в этой переделке. Асмодей не простит предательства, Миха очень скоро начнет дышать М