Поглощающие остаток добытого животного рисе буквально шарахнулись подальше от догорающего костра в темноту, как только мы стремительно вывалились наружу.
– Когда? Когда, к такой-то матери, ты, женщина, наконец поймешь, что нет ни одной гребаной причины на свете, способной оторвать меня от тебя? – заорал на меня Мак-Грегор, заставив вспорхнуть сонных птиц над головами и не утруждаясь отойти подальше от входа в нору. Присутствие ее хозяев, настороженно сверкающих огромными зенками, его тоже, похоже, не колыхало. – Как мне еще это сказать? Нет, невозможно, никогда, даже не воображай, без вариантов, не бывать такому?!
– Я же вижу, что эта моя связь с Крорром тебя раздражает, – просто констатировала я очевидное, так как его вопрос, на мой взгляд, не требовал ответа. Да у меня его толком и не было.
– Раздража-а-а-е-е-ет? – протянул Киан, и его лицо натурально перекосило. – Да меня за малым на части не рвет от понимания,
Первым был Камень. Понятия не имею, откуда узнала это, но, однако же, это был именно он, заполняющий весь мысленный «экран». Он вибрировал и подрагивал, как если бы обладал собственным пульсом и дыханием, и излучал абсолютно осязаемую, интенсивную энергию, пропитывающую и пронизывающую собой все вокруг. Данный образ был понятен: магический булыжник, или чем он там является по факту, – источник, фундамент и связующая сила для всего. Можем идти дальше.Камень отодвинулся, перестав заслонять весь обзор, но оставаясь все равно строго по центру, стал некоей переливающейся всеми цветами из возможных точкой отсчета, от которой начало расползаться просто невообразимое количество чуть извилистых нитей, напоминающих кровеносные сосуды, и к концу каждой было прикреплено живое существо. Разнообразие поражало: люди, или, по крайней мере, ими на первый взгляд они выглядели, подземные, что-то четвероногое, птицы, виверны, даже деревья. Постепенно все пространство заполнило
Секунду мне казалось, что еще одной драки не избежать. Мак-Грегор походил на готовый рвануть паровой котел, который с дикой силой распирает изнутри, и я поспешила шагнуть к нему и положить ладонь на его обнаженную спину, прямо между лопаток. Он дернулся, словно первым порывом было огрызнуться, но, вздохнув рвано пару раз, вдруг расслабился, разжал стиснутые кулаки и подался назад ко мне, как выпрашивающий ласки кот.– Ты считаешь, он прав, детка? – спросил Киан сквозь зубы.– Я думаю, что он не во всем не прав, – ответила, не желая провоцировать новый виток его гнева, порожденного тотальной ревностью к Крорру. – Его версия имеет право на существование.Одновременно я запустила пятерню в отросшие волосы на затылке моего виверна, и его веки потяжелели, а суровые складки на лбу и у рта разгладились.– А ты не забыла, что это их последнее Одаривание ты и остальные пережили только благодаря моей помощи и кровавому пожертвова
Черт, реально не представляю, как эти самые кормильцы вампиров подписываются на такое гадство добровольно и на постоянной основе. Может, для этого нужен какой-то иной взгляд на процесс изначально, чтобы абстрагироваться и не слышать мерзкого звука, как кто-то сосет и глотает, или вообще не заморачиваться на то, что делает он это именно с твоей кровью. Или же дело в том, что и прежде прикосновения любого рода посторонних вызывали у меня всегда однозначное отторжение и агрессию, а теперь почему-то и вовсе любой, ступивший в мое личное пространство, кто не Киан-хочу-его-до-шума-в-ушах-Мак-Грегор, воспринимается как враг и нежеланный чужак. И, оказывается, момент, когда клыки покидают прокушенное место, не менее болезненный, чем сам укус.– А сейчас быстро и самое худшее, – едва-едва слышно прошелестел Рихор прямо мне в ухо. То есть до этого это все еще лучшее было? – Глотай! Живо!
Вести себя я позволил Летти всего лишь несколько шагов за пределами выделенной нам спальной дыры, и то только для того, чтобы убедиться: она абсолютно уверена, что готова получить сейчас меня таким, как есть, – в паре вдохов от перспективы порваться на части от маниакального собственничества, что и так провоцировало постоянное присутствие гребаного дракона рядом с ней, а теперь еще и добавила жару вся эта кроваво-кусательная хрень от вампа, сопровождавшаяся прикосновениями. Зверь едва не удавил меня в попытке прорваться во время этой (разумом понимаю, необходимой, возможно, дающей нам шанс на скорейшее разрешение от всех проблем), мать ее по-всякому, процедуры. Даже когда все закончилось, и моя Войт явно постаралась заверить меня своими обнимашками, что все нормально, между нами как было, так и осталось, внутренне меня продолжало колбасить, как бы я ни усмирял эту смесь бешенства и похоти. Не будь у нас столько всего подвешенного над головами и
Разрозненные яркие картинки еще продолжали обретать свои места в моей голове, как куски сложного пазла, и ощущалось это, надо сказать, довольно неприятным образом. Напоминало противное щекотание лапок насекомых, только ползали они не по коже, а пробирались прямиком в разум, выстраиваясь в гладкое непрерывное полотно знаний, но от этого чем-то менее чужеродным не казались. Все же от понимания, что им там не место и взялись они черт знает откуда, точнее, из чужих жизней, отстраниться сложно. Да и информация, которую они приносили с собой, не из разряда способной порадовать.Я, сонно моргая, уставилась в слегка ошалевшее и смущенное лицо Киана, задаваясь вопросом, как же мне вывалить на него все то, что обретает четкость в мыслях. Он офигенски нравился мне таким, каким я его застала, едва открыв глаза, – расслабленно сопящим, обернутым при этом вокруг меня максимально в этой позе. Внезапно вспомнился пе
– Ничего более нереального и сумасбродного я в жизни не слышал! – ожидаемо для меня взорвался рыжий придурок, толком не дав моей Летти и закончить.– Ты сначала дослушай и подумай хоть пять минут подряд для разнообразия не так, как всю жизнь учили, а потом уже пенься! – рыкнул я на него.И пусть некоторые моменты в выданной Летти версии прошлого и возможного будущего оставались для меня, мягко выражаясь, белыми пятнами, главным оставался тот факт, что она пыталась выстроить все это вокруг шанса на наше общее «вместе навсегда» и даже в голову не пожелала брать весь этот древний опыт смирения и жертвенности, а значит, я поддержу ее во всем, в любом сумасшествии, если оно ради нас.Хотя, думаю, с ее стороны было немно-о-ожечко стратегически неверно сначала в лоб сказать недодракону,
– Как бы там ни пошло и что бы ни услышали – стойте за мной и молчите, – приказал обернувшийся в человека Мак-Грегор, доставивший «вторым рейсом» Ингину, Хильду и Веронику, тогда как первым принес Бронзового, Рамоса и меня.Надо сказать, что улетать за девчонками ему пришлось буквально заставлять себя, и прежде чем оставить меня, пусть и совсем ненадолго, у виверна случилось нечто вроде приступа медвежьей качки. Он раскачивался туда-сюда, словно его лапы когтями в землю вросли, и рокотал монотонно и как-то тоскливо. Я же тоже внезапно испытала нечто похожее на страх, хотя разумом прекрасно понимала, что эта разлука едва ли больше чем на час и таскать меня повторно не вариант, потому как по-любому пока ко мне в довесок идет и Крорр. А ящер, конечно, сильный, но не настолько же, чтобы носить двух лишних седоков.Высадились мы в окрес
– Ты мне врезал! – ошарашенно констатировал метаморф, впрочем отшатнувшись лишь слегка, хотя уверена: при желании Киан в состоянии был отправить его в полет на другой конец их деревни. – Ах ты…Радомир, набычившись, стал наступать на Мак-Грегора, а мой виверн, азартно оскалившись, шепнул мне: «В стороночке постой, детка», встал в эффектную «попробуй достань меня» позу и даже руки расставил для пущих понтов. Ну рисовщик мой виверн в обеих своих ипостасях – тут ни отнять, ни прибавить, но когда твой мужчина, а правильнее будет сказать самец, рисуется для одной тебя, не такой уж это и грех. Возражать не стала, в конце концов, понятно же, кто сильнее, и отошла к Ингине и напряженно взиравшему на происходящее Крорру, неотрывно при этом наблюдая, как мужчины обменялись десятком ударов, способных отправить простого смертного в нокаут, если не хуже. Не мешкая,
Два с лишним года спустяНу вот так, как-то внезапно мне сегодня двадцать семь. Я взрослая женщина. Об этом говорит не только календарь, но и это маленькое зеркало, в которое я зачем-то пялюсь. Нечасто это делаю, но вот сегодня отчего-то застряла и стою тут, обезьянничаю. Кто бы сказал зачем? Морщины поискать? Типа, нормальная бабская возрастная фигня? Не было же такого.– Детка? Ты чего в такую рань? – заворчал Мак-Грегор недовольно с нашей постели, предварительно пошарив по пустому месту.Он никогда не укрывается, всегда горячий, как печка, и вечно бесстыдно выставляет себя напоказ, да и что ему прятать и от кого. Я обожаю на него смотреть. На сонного, на болтающего всякую развлекающую меня ерунду, пока с окровавленными руками разделывает тушу добытого нами в пищу животного, на собранного и напряженного, как готовое сделать феноменально точный выстрел оружие на охоте. На наворачивающего круги около меня с тем самым «до безумия хочу тебя, но п
Естественно, ни черта я слушаться Мак-Грегора не собиралась. На попытку Крорра воззвать к моей благоразумности ответила, что если он меня не понесет, то это запросто сделает Ингина. А если и она откажется, то я пешком по пустыне попрусь, и если сдохну от слабости в пути, то они вдвоем уже будут виноваты, о чем не премину сообщить перед трагичной кончиной.Ругаясь и бубня под нос, Бронзовый повел, хотя точнее будет сказать, почти потащил меня на крышу, так как шагать бодро у меня еще силенок не хватало.– Ну и как ты собираешься призвать моего дракона, еле дышишь же! – возмущался Крорр, раздеваясь.– Из тебя потяну, вместо того чтобы отдавать! – огрызнулась и сконцентрировалась на зове.К месту уже состоявшейся воздушной битвы мы прибыли очень вовр
Ну и уродливый же дракон вышел из Верховного! Видел я по ТВ в какой-то человеческой передаче о всяких паразитах глистов, заспиртованных в банках. Вот такого же блевотного цвета он и был. Мерзкий, одноглазый, но здоровенный. И да, мне прям жаль было, что на таком расстоянии не вышло рассмотреть все нюансы охреневания на лицах летучих обезьян, лишился такого удовольствия. Ну да, великие же чистой породы ликторы не обращаются, облик не меняют, нет-нет-нет, это исключительно отличительный признак проклятых тварей, коих жечь-резать-мочить надо. Ну и как вам, суки, сюрприз от своего же непогрешимого лидера? Ощутили себя оттраханными в мозг? Понравилось?Ох и побежали-полетели они все в стороны от него! Но были и те, кого пришибло, видно, ступором, и они же и попали под удар, когда взбешенного такой подставой от собственной сущности монстроглиста вытошнило на них потоком пламени.
– Войт, как насчет надеть форму и стоять рядом со мной во время трансляции? – спросил Крорр, глядя на девушку, с которой началось крушение его прежней жизни, и вопрошая себя, есть ли у него право считать ее другом. Хотя правильнее, наверное, будет сказать, что с нее, с этой дерзкой, даже грубоватой, какой-то совсем не женственной, в его понимании, особы его жизнь, реальная, вообще началась. Она врезалась в него, как чертова комета в астероид, перетрясла, вывернула наизнанку восприятие, разрушила иллюзии и потянула в совершенно иную сторону, радикально вроде сменив траекторию жизни, но при этом оставив ее парадоксально неизменной. Вот сейчас он стоит тут, предавший, казалось бы, все что знал и во что верил большую часть жизни, но не сошедший с верного курса. Он всегда верил в призвание ликторов защищать. Став драконом, этому он не изменил и не собирался до конца. Крорр все еще твердо намерен защищать, но вот теперь правильно, честно, от ист
Я ощутила нечто похожее на жалость, глядя на шокированное и бесконечно потерянное лицо Артана, когда он при активной помощи Крорра стал просматривать один за другим огромные выдвижные ящики в личном хранилище Верховного. Никаких вам современных и подвластных удаленному взлому носителей – все на старой доброй бумаге. Отчеты, отчеты об экспериментах, замерах, параметрах, собранные подшитые рапорты из разных источников об участившихся сбоях и странностях. Выводы, рекомендации ученых, где чаще всего фигурировало имя некоего Рхива.– Он был моим учителем, примером, которому я желал следовать, только выбрав для себя направлением науку, – потрясенно пробормотал Артан. – Лучший, кого я знал, пусть и совсем недолго. И погиб от нападения случайно освободившегося из карцера оборотня.Ага, был лучшим, поэтому пришел к весьма неудобным для Верховного
Мне было плевать, что все, кроме Мак-Грегора, косились на меня, как на рехнувшуюся, пока мы дожидались результатов изысканий Артана, расположившись в подстраивающихся под сидящего белоснежных креслах. На большом голографическом экране мелькали колонки всяких сведений, фото, видео, но пока ничего по важной для меня теме. В моем разуме все сложилось как-то внезапно, похоже, именно это принято звать озарением или типа того. Когда-то, кажется, уже сто лет назад, а на деле совсем недавно, Киан сказал мне, что Краеугольный Камень – это живое существо, и теперь я не только верила в это, откуда-то знала – он еще и обладает сознанием. Естественно, не таким, как у людей или других существ, с которыми мне случилось пообщаться, вообще иным, можно сказать, даже чуждым, но оно было, и какая-то из частей этого сознания взывала о помощи в моих снах и в голове той старухи. Возможно, это слышал еще кто-то, и таких много, но только находимся мы черт-те где д
Снабдив Летти, на мой взгляд, каким-то бредом вместо ответа, странная старушка потеряла, наконец, к нам интерес, и замечательно. Нам совершенно не до бессвязных речей и глюков полоумной ликторской жертвы, как бы жалко ее ни было. В который раз у меня закипало внутри, когда вспоминал, как вытаскивали из каморок-застенков вампов, оборотней, рисе и эту вот чокнутую даму. Ужас, агрессия, отчаяние на каждом лице или морде, кандалы, как в средневековье, да еще и с магическими составляющими, следы истязаний, отравляющие ошейники и какой только еще хрени не повидал там. Да, я нормально отношусь к необходимой жестокости, чужие боль или гибель не потрясают меня до глубины души просто потому, что смерть – это неотъемлемая часть жизни. Выживание невозможно без борьбы в той реальности, в которой я существую, а борьба приводит к своей и чужой боли и может убить. Ничего не поделать, и толку-то впадать в уныние и посыпать голову пеплом каждый раз, когда сталкив
Нет, мой предсмертный хрип о помощи не был услышан никем из всех тех, нити чьих жизней протекали прежде сквозь меня, питаясь и возвращая магию естественным путем, сберегая остатки разбитой гармонии, что еще как-то позволяла мне сохранять себя живой. Сразу несколько меня-осколков выплеснули из себя последние капли энергии-крови и погасли. Им уже никогда не напитаться силой обратно, не стать мощнее и больше, не прорасти обратно в жизнь. Этих частей меня больше нет, потеряны, но еще совсем чуть-чуть, самая малость других хранит остаточную искру, излучает надежду. Все, что им нужно, – это покой, связь с тем океаном-вселенной, что способна напоить благословенной влагой возрождения. Это лишь крупицы от меня прежней, крохи, пылинки, но у них есть шанс стать настоящими зернами, что в благодатной почве вернут все к истоку с новой силой. К гармонии, к пению чужих сердцебиений, пронизывающих насквозь, к тому самому парению в густой, интенсивно-великолепной
Хорошо, что я была обута – от стен и пола шел жар, и Ингина впереди меня тихонечко зашипела. На тела самых первых Крылатых, через которые пришлось перепрыгивать, я старалась не смотреть. Без жертв совсем не выйдет, мы это знали-знали-знали. Но уже когда спуск стал коридором какого-то уровня, обгоревшие начали подавать признаки жизни, а значит, можно надеяться, что при регенерации их породы они исцелятся.– Влево! – скомандовал Крорр бегущему впереди Киану. – Теперь снова вниз!Из бокового коридора на нас выскочила парочка крылатых, и на секунду они зависли, уставившись именно на голого рыжего.– Декурион Крорр? – ляпнул один, продолжая целиться тому в грудь, но реакция настоящего опытного вояки была молниеносной. Один бросок – и первый ликтор рухнул, как подкошенный, от удара в челюсть, а второй был отброшен с разворота прямо в «гостеприимные» объятия моего виверна, который технично придушил того. Не насмерть