Герой-освободитель.
Я сидела на неудобном жестком стуле и с видом величайшей скорби выслушивала зачитываемый список своих прегрешений. В числе оных имелось: незаконное проникновение на территорию участка, побег, неправомерное освобождение заключенного, порча казенного имущества, причинение вреда здоровью сотрудника правоохранительных органов, оказание сопротивления при аресте, ну и мелкие прегрешения в виде хамства и нецензурной брани в общественном месте.
Короче, выслушивала я это все долго и к концу списка уже сама чувствовала себя виновной и была готова во всем сознаться. Но в этот судьбоносный момент о себе дали знать благородные корни. Чтобы я, Любовь Орлова, добровольно во всем призналась и села за решетку, заклеймив себя позором? Да ни за что!
И тут начались оправдания! Состояли они по большей части из угроз и обвинений, которые теперь уже были направлены на моего бывшего надзирателя.
Гладиус стоял тут ж
Среди трех прекрасных роз.Заночевать мы решили все в том же курортном городишке. Отправляться в путь на ночь глядя не было никакого смысла, да и время пока позволяло немного расслабиться.На сей раз мы остановились в шикарной гостинице, коих в округе имелось великое множество. Стоило нам оказаться в просторном светлом холле, как у меня мгновенно возникла ассоциация с музеем. Мраморные колонны, ажурные каменные бортики, лепнина на потолке и стенах. Повсюду снуют услужливые лакеи, носильщики с огромными чемоданами, отдыхающие, лучащиеся довольными улыбками. А еще на стенах висело множество картин, в основном изображавших морские пейзажи, что лишь усиливало ассоциацию с музеем. Третьяковская галерея – не меньше! Не удивлюсь, если и в номерах тут поддерживают подобный стиль оформления.В общем, пока женская часть коллектива, открыв рот, любовалась местным убранством, Фауст по-быстрому метнулся к стойке управляющего и вернулся уж
Гроза.После ужина мы вернулись в гостиницу и сразу разошлись по номерам. Стаська почти не доставала меня расспросами по поводу намечающейся совместной ночевки с Фаустом, лишь на прощание так, между делом, предупредила:– Имейте в виду, мы за стенкой – нам все слышно!А то я не знала!Феникс на Стаськино замечание отреагировал веселой ухмылкой, толкнул плечом дверь и услужливо распахнул передо мной.– Прошу, – с легким полупоклоном пригласил пройти в покои мой будущий… эммм… сосед по койке.И опять где-то в глубине души всплыла дурацкая неуверенность. Что ж такое? Стоит переступить порог номера для новобрачных, как меня тут же бросает в дрожь! Все же надо было активнее дегустировать вино за ужином, глядишь, первой бы сейчас ринулась приставать к Фаусту. Правда, не факт, что помнила бы что-нибудь на утро… Есть уже такой печальный опыт.Кстати, сам феникс тоже не спешил переходи
Химзавивка.Утро началось с прикосновений. Сначала еле ощутимых, потом все более смелых и настойчивых. Меня гладили по спине, пояснице, спустились рукой к ягодицам и совершенно беспардонно их сжали, заставив-таки шевельнуться и покрутить попкой, дабы отделаться от назойливого нарушителя сна.Правда, телодвижения мои вызвали прямо противоположный эффект. Цепкие пальцы лишь сильнее сжались на мягком месте, а спустя секунду меня притянули к крепкому горячему телу за спиной и заключили в тесные объятия.– Просыпайся, соня, – мурлыкнул низкий мужской голос, и щеки коснулось чужое дыхание, а вслед за ним и нетерпеливые губы.Да что ж такое, ну не дадут утром поваляться! А я, между прочим, ночью почти не спала. Стоило об этом подумать, как в голову хлынули воспоминания. И теперь чужие губы, а тем более руки, не казались таким уж невинным раздражителем, как прежде. А настойчивые поглаживания вызывали вполне себе однознач
Раздвоение личности.Как и следовало ожидать, в дорогу мы отправились с опозданием. Большииим таким опозданием, ибо все утро ушло на исправление оплошности Фауста и приведение его волос в нормальный вид. Признаться честно, мне блондин и одуванчиком нравился, такой милый, словно пуховая овечка, каких считают перед сном. Но феникс был категорически против такого «веселенького» причесона, а потому пришлось всем миром распрямлять ему волосы. В общем, у нас ушел почти весь бутылек кондиционера, пара расчесок и куча нервов, пока мы смогли хоть как-то справиться с непослушными кудряшками. И то, так и не удалось до конца распрямить локоны, и они остались слегка волнистыми, что Фауста просто неимоверно бесило.Но, время поджимало, а потому несчастной жертве собственной глупости пришлось смириться с таким положением дел, и, заплетя блондинистую шевелюрку в тугую косу, мы наконец отправились в путь.На сей раз путешествовали с удо
Клубничка.На остаток вечера и ночь нам было предложено остаться почетными гостями в особняке леди Гаррини. Фауст сначала не соглашался. Не хотел обременять божественную особу. Но потом все же уступил, решив, что здесь будет безопаснее. Явись в город сиды, наверняка первым делом примутся прочесывать гостиницы и постоялые дворы.В общем, вечер прошел спокойно. Отобедали в высоком обществе, познакомились с мужем и дочками Земляны. И даже невезение брауни нас почти не доставало. К сожалению, в этом облике богиня и с печатью ничего не могла поделать. Да что там, она даже и колдовать, будучи леди Гаррини, толком не могла – вот такое вот раздвоение личности. А потому оставалось надеяться, что пронесет и пагубное действие печати не перекинется на остальных обитателей дома.На ночь нас расселили по разным комнатам. Особняк Гаррини оказался на удивление большим, а потому даже Хевири были выделены личные апартаменты. С одной стороны, у
Тест на беременность.Утро началось с прикосновений, нежных поцелуев и завтрака в постель. Я сладко потянулась, радуясь столь прекрасному началу дня, и с удовольствием втянула запах свежей выпечки, что принес на серебряном подносе Фауст. Ох, сбылась моя мечта! Завтрак в постель и потрясающий блондин, на этой самой постели сидящий. Лучше просто и быть не может!Потянулась к фениксу и благодарно поцеловала его, чуть не опрокинув стакан свежевыжатого сока. Как ни странно, невезение на сей раз нас не коснулось, и вовремя подхваченный напиток остался в бокале. Помимо него на подносе еще имелся маленький чайничек крепкого чая и крохотная плошка со сливками. Ну все предусмотрел! И, что самое приятное, украсил мой завтрак миниатюрной чайной розой. Я повертела в руках цветок и вспомнила о другой похожей розочке, что нашла пару дней назад, проснувшись на поляне.– Фауст, а ту, другую розу, тоже ты подарил? – поинтересовалась я у
Путь далёко.Поговорить с фениксом после завтрака не удалось. Этот поганец сбежал раньше, оповестив, что ему нужно до нашего отбытия к водопаду успеть отослать письмо отцу и еще несколько тоже крайне срочных писем… Да еще с таким намеком на меня глянул, ну чтоб я точно поняла, о чем речь. Я, конечно, девушка не глупая, да и прекрасно помнила о нашей договоренности, но вот на письма хотелось бы взглянуть воочию. А то, в связи с последними событиями, пернатому я малость перестала доверять!После мы быстро собрались. Меня то и дело штормило, тошнило и тянуло грохнуться в обморок, но я стойко держалась, да и виду старалась не подавать, не хватало еще, чтобы мелкая начала задавать неудобные вопросы. Короче, к тому времени, как вернулся феникс, я уже была готова накрутить ему что угодно на что угодно.Мы дружненько уселись в повозку и, помахав на прощание (надеюсь, недолгое) богине платочками, отчалили в закат! Эммм… точнее
Возвращение блудного феникса.Русские люди, когда ездят на отдых, на море или за границу, обычно, чтобы вернуться назад, оставляют в полюбившемся месте что-то из своих вещей, монетку или мелочь какую-нибудь. Я оставила в чужом мире девственность. Весомый аргумент, чтобы вернуться обратно, не так ли?Однако прошла неделя, вторая. И надежды вновь попасть в волшебный мир фениксов, нагов и взбалмошных богинь постепенно таяли, заставляя все чаще задумываться, а не было ли это странное путешествие простым сном? А Фауст – прекрасным принцем, которого я сама себе выдумала, воплощая в оном свои самые сокровенные мечты.Ведь, по сути, у меня не осталось ничего, что бы стопроцентно подтверждало факт нашего со Стаськой путешествия. Лишь только крупное стальное перо с металлическим отливом, которое я все это время держала при себе, дарило робкую надежду, что произошедшее мне не привиделось. Но превращаться в острый клинок оно категорическ