Я поискала защёлку на двери ванной и, к своему ужасу, не нашла. У меня уже зуб на зуб не попадал. Так что повесив на всякий случай фен на ручку двери, я стянула с себя отвратительно мокрое платье – натуральный холодный компресс. И чулки. Брр...
С ужасом взглянула на туфли. Им конец? Нет, пока живые... Пока. Я взяла одно из белых махровых полотенец для ног и взмолилась с ним в руках, словно это была хоругвь: «Туфельки, милые туфельки! Не вздуйтесь, не покорёжьтесь, пожалуйста, дорогие!»
Они ведь на самом деле очень дорогие...
И тщательно-тщательно их вытерла.
Затем прислушалась. Царевич вёл себя тихо. Слишком тихо. Ушёл за номер платить?
Я о нём беспокоилась: снова ноги промочил, ведь простудится! Не в первый же раз за эти дни! Интересно, он ноги парил с горчиц
– Одуванцик! – вскричала Маруська с такой радостью, с какой наши космонавты нашли бы жизнь на Марсе.Бросив весёленький розовый самокат с пони-единорогом и лампочками на руле, дочка кинулась на исследование нового явления.Чёрт, и почему я не умею так радоваться? И самокат у меня есть, и одуванчик вижу, и воскресный парк весной пахнет, только на душе хреново. Со вчерашнего вечера, когда я сидел, как дурак, дома один и тянул виски, так и не улучшилось. За ночь я весь мозг себе проел, думая, что сделал не так. Заснуть не мог.Ведь ради неё же всё сделал, чтобы защитить! И Лану вызвал, и извиниться заставил. Ну, может, не раскланялся и без экивоков обошёлся, но ведь эта злобная Чебурашка из золотой молодежи по-другому не понимает, я пробовал! Не дай Бог мне так Маруську воспитать, хотя кт
Всю субботу я учила китайский и бурчала, как старая бабка, недовольная жизнью, пенсией и программой по телевизору. Ну и что, что телевизора у меня нет, а до пенсии я вряд доживу с такими нервами... Я никому не стала плакаться в жилетку, да меня никто бы и не понял. Даже Агнесса называет моё мировосприятие тараканами и предлагает их строить. А дело вовсе не в том.Как только я услышала там, в гостинице, что царевич прижал другую женщину к стене, за которой – он знал! – была я, у меня в голове перещёлкнуло, взвизгнуло и всё моё я полетело без тормозов в тартарары. Ведь точно так же из-за стены на даче я слышала, как Миша, тогда ещё мой муж, целует мою университетскую подругу Алёну и страстно бормочет ей о том, что она самая красивая на свете, а я ни о чём не узнаю! А ещё, что ему нужно тепла и расслабиться, и только с ней, с самой лучшей на свете это возможно. Слышались недвусмысленные звуки, вперемешку с уча
На следующее утро после воскресного занятия на пилоне я чувствовала себя, как «бурлак на Волге», протянувший баржу вдоль берега чем попало, в частности, руками, бёдрами, прессом и даже попой. Потому что болело всё!Под чувственную музыку накануне я сползала с шеста, кружилась вокруг него и падала, сворачиваясь всеми членами, как домашняя колбаса, эротично обнимала железный столбик и стукалась о него головой. А у девушек вокруг получалось гораздо лучше. И животик так не выпирал из шорт.Мне хотелось всё бросить и сказать: «Нет-нет, это не моя сказка. Вы тут танцуйте, а я, пожалуй, пойду, плюшками побалуюсь». Но плюшки меня дома не ждали, а Диана, оказавшаяся тренером по поулдэнсу, показывала мне и поправляла очень терпеливо, а потом, как новичку предоставила дополнительный час растяжки. Так что сегодня хотелось не то, чтобы не идти на работу, а вообще не встава
Хреновее день припомнить было трудно. С утра схватка с отцом с его коронным «Ты идиот». Не дождётся, чтобы я с ним во всём соглашался и покорно делал «ку»! Не для того я в Оксфорде парился пять лет, а не в локальном универе с программным обучением «ректору-дача, тебе-красный диплом». В Оксфорде нас с первого занятия ошарашили – с профессором надо спорить, иначе лети нафиг, какой бы ты ни был умный. Умных много, достойных — единицы. И в студенческом обществе дебатов я перекрикивал чопорных англичан не просто так – баллы зарабатывал, чтоб на плаву остаться и громкость развить.И поэтому если нет нормального обоснования претензиям, хрен я соглашусь, – так отцу и сказал. А свои обоснования и аналитику я предоставлю.Хотя, конечно, придумать, почему нам не нужен целый процент ретро-бонусов и как его возместить в бюджете компании,
Андрей даже не зашёл. Проводил до двери, проверил, не кидаются ли в драку лестничные перила, не кусаются ли замки. Лифт тоже вёл себя прилично.– Ну вы их арией оглушите, если что, – подмигнул царевич. – Спокойной ночи!– Спокойной ночи... – пробормотала я ему в пиджачную спину, а затем крикнула негромко вслед: – А кровь смыть?Он только махнул рукой и сбежал вниз по лестнице.Жаль... Я уже такого себе напредставляла.Зашла в квартиру, оперлась о стену и коснулась пальцами губ. Они были горячими. Ум мой – враг мой. Отключить бы. Увы, не знаю, как. Живут же люди как-то без мозгов, и хорошо живут – не придумывают всякой ерунды; радуются инстинктам и не ночуют в одиночестве, не зная, куда приложить горячие г
Легла я глубоко за полночь. Зато напрорабатывалась, наплакалась, наматерилась, что, кстати, мне ни капли не свойственно. Но вдруг пробило, словно цунами плотину, когда я решила разобраться с комплексами, привитыми мне бывшим мужем Мишей. И я позволила себе разозлиться, испечатав десять страниц мелким шрифтом. И поругаться! Пусть вместо Миши передо мной была лишь тускло освещённая стена и экран компьютера. Но это было что-то новое – позволить себе разойтись на всю катушку, никто ведь не видит и не осудит! Я даже подушку швырнула в дальний угол, хотела потом тарелку вдребезги, но передумала – подметать потом, и посуду жалко – её ведь кто-то делал... Оказывается, в глубине меня кипит целый вулкан страстей, как на дне океана, а я и не подозревала.Для Миши я всегда не дотягивала: «Чуть-чуть бы похудела, что тебе, сложно? Зачем ты съела конфету, поправишься! Я бы н
Работой меня завалило по самое нехочу. Немецким поставщикам одно нужно, отделу продаж – другое, юристам — договор и акты, нашим – письма от японцев и китайцев. Во время похода за водичкой к диспенсеру я задумалась о клонировании. Покосилась в сторону третьего этажа, где ВГ обитает, – уж не было ли особого распоряжения свыше упахать меня, как коника в посевную? Чтоб копытца отбросил и не целовался...С другой стороны, в забитую работой голову больше ничего не помещалось: ни размышления о судьбе бунтовщиков в королевстве Жирафов, ни страхи про платежи пятого числа, ни возмущение тиранией и деспотизмом, ни дедуктивные попытки вычислить связь бабушки с ВГ. Хотя мысли об Андрее и Машеньке всё равно просачивались между строк перевода.Что ему сказал отец? Что Андрей думает обо мне после этого? А после вчерашнего? Не болит ли у него разбитая бровь? А главное, что с м
Я шизанутый на всю голову отец. Когда Маруська болеет не стандартными простудами, а вот так, как сегодня, с не спадающей температурой, с тошнотой и головной болью, когда она не скачет по мне, по полу, по кроватям, не придумывает на ходу сказки, не разбрасывает игрушки и не клянчит всеми правдами и неправдами мультики и «кафетку», я начинаю паниковать. Мне кажется, что я плохой отец: не доследил, не доделал и вообще болван. Я сомневаюсь в профессионализме врача, будь он хоть сам академик-разакадемик, звоню ежечасно маме в Сочи за советами и готов вывернуться наизнанку, лишь бы Маруся выздоровела.Сегодня с утра, как только папа разорался по скайпу на меня при дочке и велел явиться на разборки в офис, Маруська сразу поникла, стала вялой и не доела любимый творожок. Я думал: не выспалась. Сам-то был варёный – часов до трёх ночи за компом просидел, проводя аналитику и лавируя между планами и бюджетами, чт
– Я, наверное, всё-таки буду искать другую работу, – сказала я, помешивая серебряной ложечкой латте в тонкой фарфоровой чашке из бабушкиного сервиза.Андрей такой лапочка – я всего лишь показала проданный Мишей сервиз в антикварном магазине, а он его взял и выкупил. И привёз сразу к себе в квартиру, чтобы я скорее перебралась к нему. «Ловля Ромашек на живца», – так он это назвал. И заманил. Впрочем, я и сама очень хотела быть с ним вместе, но ещё немного стеснялась. Я пытаюсь не чувствовать себя нищей невестой, но иногда не получается, хоть даже я и очень любима.А как вы думали – от комплексов по щелчку пальцев не избавиться. Правда, Андрюша всё делает для этого и иногда даже сердится:– Ты должна с меня требовать. Иначе я расслаблюсь и перестану достигать. Потребуй от меня что-ниб
Андрюша умчался куда-то, а я взяла Машеньку за руку, и мы зашли по цветной лесенке на карусель.– Хочу на жирафа! – воскликнула моя любимая кудряшка.– А я на слона, рядышком.И мы закружились. Я держала её за ручку и таяла от счастья. А Маруся мне рассказывала возбуждённо:– Мапа вчела плакал. И боялся. И я боялась. А потом утлом он так плыгал, так плыгал и целовал. И тётей, и дедушку. А потом мы к тебе плиехали, в палк. Ты в палке живёшь?– Как ни странно, нет.А могла бы... Я до сих пор удивлялась, что Лана отказалась. Подумав, она сказала, что у неё есть немного сбережений. Конечно, «немного» для всех разное, но я уверена, что у неё всё получится
Не зная, какой ещё гадости ожидать от Ланы и не желая встретиться с представителями муниципальной опеки, приставами или армией тренированных зомби, я взял Марусю в охапку, снял квартиру посуточно и отключил телефон. Отцу звонить не стал, я заранее знаю, что он скажет. Что я дурак, и он говорил. Нет уж, весь мир подождёт, пока я не получу результаты анализа на ДНК и не пойму, что делать дальше. Я объявляю период тишины.Сердце моё тоже замерло.Маруся наелась всякого неположенного и заснула за мультиками на чужом диване. А ко мне сон не шёл. Душу крутило, и завтра представлялось мрачным, топя меня в отчаянии. Конечно, сдаваться я не собирался, я разрабатывал стратегии. То читал на юридическом сайте вопросы об опеке, ковырялся в форуме «не отцов», таких же, как я, кретинов, обманутых своими жёнами. Никогда не думал, что их столько! Натуральная эпидемия! И ни одного счастлив
– Опять к этой с доставкой, – пробурчала консьержка на входе в подъезд отреставрированной сталинки на Соборном, но меня пропустила.Сердце моё выскакивало. Наверное, я выгляжу, как полная дура. И веду тебя так же. Но молилась я об одном, чтобы толкнув дверь в квартиру пятьдесят два на четвёртом этаже, я не обнаружила там ещё тёплый труп Ланы и похожего на вампира Андрея над ним. Хотя, может, под словом «преступник» он имел в виду вовсе не это… Хорошо бы! Мне всё равно есть о чём поговорить с Ланой. Но станет ли она меня слушать? Я в последний раз попыталась представить розового слона, топчась на пороге. Вместо этого в голову пришли десять негритят и фильм «Звонок». Мда...Вдохнув и выдохнув, я нажала на красную кнопку звонка и на всякий случай выставила вперёд шарики в одной руке и шампанское в другой.
«Трудности – это не наказание за прошлое, а испытание ради будущего», – сказал какой-то умник, и народ растащил по статусам в соцсетях. Попробую ему поверить, – решил я, собрал Марусю и ломанулся в круглосуточную лабораторию на Университетском — делать ДНК тест.– Заплачу сколько угодно, лишь бы срочно и качественно! – заявил им я.– Насколько срочно? – спросила миловидная девушка в очках.– Экстремально! – ответил я.– Тогда вам нужен экспресс-тест на отцовство. Будет готов через один рабочий день. Двадцать четыре тысячи рублей.–
– Мапа! Мапа пришёл! – воскликнула радостно Маруська, встречая меня в прихожей.– Кузека моя! – кинулся я к ней, обхватил, прижал к себе и замер.В горле стоял ком, а она пахла молоком и Агушей, щекотала носиком и кудряшками ухо. У меня в груди заклокотало. Еле сдержался.– Маруся, солнышко, – пробормотал я, ещё сильнее прижимая её к себе и глубже проваливаясь в страх.Она пошевелилась и посмотрела на меня, недоуменно хлопая ресничками:– Мапа, ты плачешь?– Нет, – шморгнул носом я и выдал задорно, как долбанный, фальшивый клоун: – Что ты, что ты, Маруся! Мужчины не плачут. Что-то в глаз попало.&
Как так получается, что живёшь себе - живёшь, как нормальный человек, разумный, взрослый и занятый делом, и вдруг начинаешь замечать каждую мелочь и радуешься ей, словно полоумный?Намотанная на палец прядь волос, солнечный зайчик на щеке, ложбинка, прячущаяся в вырезе тонкого шёлка, родинка у виска... И от этого взрыв нежности. Катя опять хохочет и убегает, как девчонка. К Дону и сизым тучам на юге, предрекающим грозу, к новому стадиону, построенному к Чемпионату мира. Мимо сосредоточенных прохожих и деловых авто. Я догоняю. Срываю поцелуй. Голова кружится, уверен, что у нас обоих. А в паре метров от нас округлые тётки с кошёлками оборачиваются, таращат глаза с осуждением. Завидуют. Нам плевать на приличия, эйфория мешает.Кто бы подумал, что под лепестками скромной Ромашки притаилась такая кокетливая хохотунья? Или всё дело в вине? Если так, я её буду подпаивать постоянно – у
– Как это – у тебя нет загранпаспорта?! – спросил Андрей с таким видом, словно я сказала, что живу в пещере и не умею пользоваться водопроводом.– А зачем он мне? – робко спросила я.Он тут же смягчился и улыбнулся с пониманием, а я мысленно пополнила список его положительных качеств. Честно говоря, было в нём что-то загадочное. Как ему удаётся быть таким холодным, натуральным вампиром в офисе, с другими, даже с администратором великолепного ресторана «Париж», в который он привёз меня через весь город, и мгновенно меняться рядом со мной?Андрей начинал улыбаться, шутить и превращался, как по мановению волшебной палочки, в самого красивого на свете молодого человека с нежностью во взгляде, стоило нам остаться один на один. Раньше его сарказм и шуточки меня пугали, а сегодня я поняла
«Я тряпка, без сомнений, тряпка, тряпочка... шёлковая... мягкая... приятная... ммм...», – думала я, растекаясь от сладости его поцелуя, сначала напористого, даже агрессивного, захватнического, а потом всё более и более нежного. За закрытыми веками мир кружился, как калейдоскоп. Среди его цветных осколков проплывали брошенные мысли. Куда-то мимо, будто не мои. А как же намерение — швырнуть ему деньги в лицо, высказаться и, красиво развернувшись, уйти с гордо поднятой головой? Растворил... Наглец. Милый, такой милый, негодник... Конечно, красиво высказаться у меня и не получилось... Почему я сказала, что «я не петрушка»? Что за идиома такая? Почему не укроп, не кинза или сельдерей с щавелем? А ещё переводчик...Андрей целовал меня и целовал, сводя с ума и вызывая электрические волны по всему телу, как огни Святого Эльма. Господи, я же себя забуду, я всё забуду, когда такие горячие ладо