В грузинском языке нет рода, поэтому всё априори в мужском: красивый девушка, сочный персик, драгоценный сердце, маленький, но гордый птичка. Наверное, на характер это тоже влияет. Глядя на мою бабушку, можно было перефразировать поговорку про джигита: «Бабушка сказал. Бабушка сделал». И попробовал бы кто-нибудь не «сделал» то, что бабушка сказал! Одного её взгляда хватало и короткой фразы, чтобы всё закрутилось.
И потому, несмотря на то, что Андрюша по-прежнему не отвечал, я почти успокоилась. Если любит хоть немножко, ответит. Хоть бы, хоть бы только любил! Бабушка выяснила, что мой царевич в Китае. Стало ещё спокойнее: ему же не до звонков там, плюс в роуминге звонок обойдётся в стоимость малогабаритной квартиры... Я подожду!
Всё, как обычно, спасла Маруська. Я уже был на пороге, злой и взвинченный, как затрезвонил телефон.– Катя?! – не глядя, поднёс я к уху трубку.– Это не Катя, это я, – обиженно прогундосила дочка и куда-то в сторону: – Ба, ты плавильно говолишь: мапа совсем голову потелял. – И уже мне: – Мапа, ты холошо голову искал? У меня вчела пингвин из Киндела под кловать закатился. Я всё на пузе облазила, но нашла. Ты лазил под кловать?Я закатил глаза к потолку: о, женщины! Но рассмеялся.–
– Что случилось, дорогой? Вай, зачем прокуратура?! – недоумевающе воздел руки к зеркалу заднего вида Тамаз.– Много слов. Поехали! – я махнул рукой вперёд и едва не разбил лобовое стекло.Тамаз, причитая что-то грузинское и неразборчивое, охая и покачивая сокрушенно головой, не очень спешно завёл автомобиль, неспешно тронулся, и когда мы уже вырулили на проспект, с придыханием спросил:– Розы не любит, да?– При чём тут? – сердито буркнул я и уставился на дорогу.
А если бы я родилась тут? – через минуту, через поворот дороги и очередной вид за окном спрашивала я. Ну, допустим, папа бы женился на маме, и я бы не узнала, что я ошибка её молодости и вообще неприятное недоразумение. Какой бы я была? Я бы говорила так же, как бабушка «мой сердце» через слово? У меня был бы такой же гортанный и немножко хриплый, но весьма сексуальный голос, как у других грузинок? Я бы пила вино, как воду, и оттого у меня был бы особенный, красноватый оттенок лица? Я была бы уверенной в себе и могла бы построить роту таких, как старший Жираф, одной фразой? А было бы неплохо! Я даже улыбнулась, представив, как я рявкаю на возмущенного Виктора Геннадьевича, и он вместо Маши лезет под диван.– Нравится? – спросил Гига, трактуя мою довольную улыбку по-своему.
Здороваясь направо и налево с неспешно ухаживающими за лозами рабочими с лицами простыми, дружелюбными и красноватыми, мы прошли сквозь невообразимые, бесконечные заросли виноградников. Здесь всё дышало свободой, неторопливостью, свежей радостью, подкреплённой предчувствием встречи с Андрюшей. Издалека на нас смотрели горы. Похоже, они тут везде, куда не отправься, и мне это чрезвычайно нравится! Благо, спутник у меня хороший, с ним не скучно и не тягостно. Беседуя о том, о сём, но, в основном, о винограде, мы выбрались к цивилизации. Гига не повёл меня в возведённую из природного камня крепость с огромными красными буквами «Sanatrelo Corporation JSC». Она никоим образом не напоминала нашего весёленького жёлтого «Жирафа» со штрихами джунглей по торцу
Мы мчались по трассе, выходящей из Тбилиси, с крейсерской скоростью ишака. – Прости, дорогой, – разводил руками Тамаз, – видишь, пробки? Откуда? Почему-у? Сам удивляюсь!Вокруг ползли, кряхтя и фыркая, большегрузы, теснились легковушки, потели автобусы.– Не мог объехать? У вас нет, что ли, навигатора с указанием пробок? – бурчал я.– Почему нет? Есть! Но не включил. Зачем?– Чёрт!
Мы ехали по трассе, огибая холмы, взбираясь на горки и спускаясь опять. Пожалуй, вокруг было красиво, но по мне – скорей бы эта дорога кончилась. Скучая за моей Ромашкой с каждым вздохом всё больше, я набирал её снова и снова. Вне доступа. Да где же она?!От нечего делать я пролистал журнал звонков, и увидел несметное количество пропущенных от неё. Чёрт! Наверное, она так же себя чувствовала, когда я не брал?А чувство, скажу я вам, так себе. Ком сомнений и какое-то отчаянное неудобство в груди, потому что не знаешь: любят ли тебя. Если любят, почему игнорируют? Если ждут, почему телефон выключен? Сотня вопросов и ни одного ответа.
Гига смотрел на меня взглядом искусителя, а мне априори стало жалко, что в подвале нет столов и вообще поверхностей, под которыми можно было бы спрятаться. В квеври и то не нырнуть, мой сорок шестой не пролезет. И только я открыла рот, чтобы сказать что-то решительное и против, как со страшным скрежетом раскрылась входная дверь. На пороге в винное хранилище возник Бадри. Ой, а этот чего такой взъерошенный?! И глазами вращает... Если бы Отелло был грузином, он, наверное, выглядел бы именно так. Я точно никакую поверхность для укрытия не пропустила?– Катя! – воскликнул он. – Вы тут?! Я вас ищу!– Это очень хорошо, – пролепетала я. – А то дверь захлопнулась.
Я остановилась и задумалась. Что имел в виду дядя Уго? О ком говорил? Неприятное чувство поселилось в груди, однако я, как всегда, себе не поверила. Решила, что бабушке расскажу об услышанном как-нибудь между делом, когда приедет. Пока неудобно было отрывать её – не до меня сейчас, это же ясно! Не люблю быть назойливой.Я вернулась в номер, подождала немного, чтобы дядя Уго наверняка ушёл. Набрала смску Андрюше, написав, что я в гостинице «Санатрело Корпорейшн», в угловых апартаментах под номером 201 на втором этаже. Получив от любимого царевича ответную смску со словами «Еду. Скучаю. Люблю», я совершенно счастливая спустилась на первый этаж к ресепшену. Правда, не понятно было, откуда он так долго едет. И на чём. Сам собой в голове представился ослик и Андрюша сверху. В пиджаке и с морковкой
Это того стоило, – решила я. – Стоило быть несчастной, похищенной и разочарованной, чтобы потом испытать на себе всё это!Я и подумать не могла, когда говорила в парке на скамеечке Андрюше «Да», что это выльется в праздник на всю Алазанскую долину!С попытками сосчитать гостей я рассталась уже в ресторане-крепости, когда мы с царевичем, по обычаю, стояли у входа за красиво украшенным столом и всех приветствовали. Я не очень поняла, откуда среди грузин взялись темнокожие, но Андрюша объяснил, что это его друзья из Англии. Глобально потепление налицо...Возможно, однажды я выучу имена всех родственников и знакомых бабушки, но проще всем выдать бейджики. Впрочем, улыбаться и благодарить можно было безымянно.А потом наступил нас
Уже всё было решено, оговорено, благословение получено, но адреналин стучал по ушам. Я волновался почти так же, как под роддомом, когда Маруська появлялась на свет. Потёр ладони, одёрнул пиджак. Поправил волосы. А, к чёрту, всё равно встали ирокезом!Впрочем, за неделю я немного тут освоился. Даже отец оттаял. Грузины такие – если любят, то до хруста в рёбрах, если кормят, то до треска в животе, если поят, то до песен. Странно было бы напрягаться...Нас возили по красивейшим местам, знакомили с родственниками, коих тут оказалось море. К свадьбе приехали мои дружбаны из Москвы, Сочи и Ростова, Джон даже из Великобритании примчался со своей гёрл-френд с Ямайки. Транснациональная получится свадьба. С парнями мы полазили по горам, спустились в ущелье и как ударили рафтингом по пологам, по
Но на следующее утро мы решили со свадьбой не торопиться. Сбегать нам больше и доказывать, что мы не бараны, не надо.Даже Виктор Геннадьевич после всех событий смягчился и уже целых пять раз соизволил мне улыбнуться! Поэтому мы с Андрюшей с лёгким сердцем согласились подождать ещё недельку. Уж очень бабушке Алико хотелось закатить праздник так, чтобы вся Алазанская Долина запомнила. И гостей, гостей побольше!– Не будем ей мешать, – сказал Андрюша, целуя меня в висок.– Не будем, – кивнула я и подумала, что выберу, наконец, красивое подвенечное платье.Я на самом деле, так мечтала, чтобы нас всё было по-настоящему: и платье, и венчание, и танец, и торжественный обмен кольцами. Как в самых красивых р
Гига, как всегда, аристократичный и невозмутимый, зашёл за нами и совершенно не обратил внимания на Андрюшу, готового удавить его взглядом. Впрочем, и со мной он был скорее официален и не позволял себе лишнего.– Катерина, Андрей, Алико Вахтанговна вас ждёт.Старший Жираф поднялся за нами. Но Гига остановил его.– Извините, вам лучше отдохнуть здесь.– Нет! Я с детьми! – рыкнул ВГ.– Пап, – усмехнулся Андрей, – мы не дети.– А кто же ещё?! Хватит, находились уже сами! Скоро опять полысею! – заявил Виктор Геннадьевич и, почесав фантомные залыси
Мы сидели за круглым столом в гостиной. Вокруг пахли розы. Пора уже сбагрить этот цветник к свиньям собачьим. Или к бабушке, пусть радуется...Папа косился на корзины и, судя по виду, думал, что это я так с ума сошёл. Ха-ха три раза! Я схожу с ума покруче! Он просто не знает, что я отложенные на Мальдивы деньги спустил на фейерверки и цирк с туристами.Кстати, я вчера перед сном узнал: все нормально устроились, пострадал только охранник гостиницы, которому, войдя в роль, эстонка заехала по голове зонтом. А ещё служба безопасности Санатрело освободила Тамаза, подрывника нашего. А потом обратно устроила на кушетку в импровизированную кутузку, потому что ему, пьяному и весёлому, некуда было идти посреди ночи. Я лично проверил. Судя по блестящим глазам, охрана тоже накатила на радостях.Я подумал о ша
Всему своё место и время. Я нормально отношусь к подтасовке, хитростям и здоровому бендеровскому подходу на переговорах. Бизнес – такая сфера, в которой нужно уметь балансировать на грани умной лжи и проникновенной честности. Ни то, ни другое не должно перевешивать. Но дома, в семье... чтобы так нагло врать? Годами? Ни за что! А отец дал жару... Мне даже говорить с ним расхотелось. Наверняка и он имел какие-то внутренние мотивы, оправдания и причины, но нет... знать их не хочу. По крайней мере сейчас.Зато круглолицая «Донна не-Корлеоне» с бриллиантом на пальце, которым только зубы выбивать, внезапно вызвала у меня доверие. Это такое внутреннее приятное чувство, которое возникает само. Моя интуиция говорила: Алико Кавсадзе не врала. А я что-то в последнее время всё чаще стал прислушиваться к интуиции. И
Я держал Ромашку на коленях, прижимал к себе. Я вдыхал аромат её волос и ощущал такое трепетное тепло, что немного кружилась голова. Саднили костяшки на кулаках. Ломило плечо и, кажется, под глазом расплывался фингал. По крайней мере, со скулой происходило что-то явно не то, но я был счастлив. Сердце, как фотонный излучатель, расширялось из груди и охватывало её всю, словно пыталось закрыть мою Катю от чужих взглядов магическим скафандром. Правда, никто и не смотрел. Давид внимательно вёл машину, от родственника-гамадрила я закрыл моё сокровище собой. И пусть не зарится! И не бухтит на своём тарабарском! Но я даже к горам Катю ревновал... Вдруг вспомнилась сказка, в которой джинн превращал свою красавицу-жену в крошечную пери и сажал в шкатулку и в карман, чтобы никто не видел. Вот очень правильное решение, я считаю! Где бы только набраться суперпавера, чтобы стать джинном восьмидесятого уровня? Я оглянулся и
Адреналин бил по вискам. Ветер свистел в ушах. Ирокез стоял на голове. Ногти впивались в ладони крепко сжатых кулаков. У меня отняли мечту и нежность. И это не дорога струилась перед нами, а тропа войны. Какой идиот путешествует без автомата Калашникова? Я!Ни томагавка, ни мачете, ни кинжала, блин! Кто так жениться ездит?!От нетерпения я то и дело привставал с переднего пассажирского сиденья, вглядываясь в дорогу. Я весь превратился в вектор. Но дальше света фар что-то разглядеть было сложно – мы гнали в кромешной тьме на служебной машине сослуживца Сосо, крепкого, как дуб, и похожего на американца формой и вежливостью молодого полицейского офицера по имени Давид.
– Бадри?! – поразилась я, когда тот появился из ниоткуда и с размаху сел на водительское кресло. Вот это сюрприз! И я весело спросила: – Ты тоже заодно с Андреем?Он кивнул, захлопнул дверцу. Схватился за руль. И вдруг машина резко дала задний ход.– Ой, что ты делаешь, Бадри?!– Еду.– Стой, Андрей же остался... – И хорошо. Так надо, – выпалил он, набирая скорость.