Я невольно прижала ладонь к животу и застыла, пережидая этот поток огня, прокатывающийся по моему телу от желудка во все стороны к самой коже и словно вода, отразившись от нее, возвращающийся обратно. Как только эта волна вроде иссякла, я сделала жадный вдох, вдруг поняв, что не дышала какое-то время. Подняла глаза на Рамзина и увидела его, смотрящего на меня цепким прищуренным взглядом, будто считывающим с меня малейшую реакцию.
– Что ты сделал? – сказала и испугалась своего голоса. Он был слишком громким и резал мне слух, как будто я ору в пещере, и звук возвращается ко мне, несколько раз странно искажаясь.
Новая волна еще сильнее и горячее прежней взорвалась в районе диафрагмы и полетела по каждой клетке тела, и в этот раз она прорвалась на поверхность кожи, и мягкая пижама в мгновение обратилась в жесткое рубище, терзающее чрезмерно чувствительную поверхность тела повсюду. Я охнула и зажмурила глаза в ожидании, когда меня отпустит. Но в этот раз все дли
Кто ты для меня? Друг? Враг? Временный союзник? Возлюбленный во веки веков?Кто я для тебя? Лишь средство для достижения намеченной цели? Ключ к всевластию? Или Единственная, что спасет твой мир от тебя самого?Что принесет в этот мир ребенок, рожденный пламенной страстью двух носителей драконьей крови? Покой и благоденствие, новый золотой век? Или абсолютный Хаос?Продолжение истории взбалмошной Яны и настойчиво преследующего ее Игоря, члена загадочного Ордена, стоящего на страже порядка существующего мироздания.РамзинСознание вернулось так же резко, как и потухло, и сразу слух обожгло противным металлическим звоном. Следующим ощущением стало жуткое жжение в запястьях и лодыжках, а поперек живота и на шее – полная неспособность двигаться. А потом в голове взорвалась ярость – белая, сухая, со вкусом пепла, и я не мог различить, кому она принадлежит: мне или дракону. Очевидно, она была нашей общей, и от этог
Как только Рамзин рухнул, вся серая братия пришла в движение, напоминая мне стаю гиен, которые никогда бы не кинулись, пока сильный на ногах, но стоит ему упасть, и они тут же спешат его разорвать. Мой разум все еще был вялым, а реакции заторможенными, но, увидев, как они поднимают с пола бесчувственное тело Рамзина, я, как мне казалось, быстро бросилась и вцепилась в единственного мужчину, которого тут знала. Четверо этих серых типов подняли Игоря за руки и за ноги, и все, что я могла, это, обхватив Рамзина в районе подмышек, просто повиснуть на нем, силясь перетянуть на себя.– Оставьте его! – мое горло еще саднило, и попытка выкрикнуть закончилась кашлем. – Оставьте его в покое! Мы сами во всем разберемся.Конечно, мои усилия противостоять силе четырех здоровых мужиков были смехотворны, но, однако же, они так и замерли, держа бесчувственного Рамзина на весу.– Отпусти его, девушка! – раздался у меня за спиной властный бархатистый
– Задержало? – Глава величаво повернул голову к вновь прибывшим. – А что, есть какие-то временные рамки для моих передвижений, о которых я не в курсе?От его тона у меня по спине пробежал холодок. Если бы не эта бесящая ситуация, в которой я находилась, я бы, пожалуй, поаплодировала мужику за высшую степень самообладания. Моему Игорьку стоит у него поучиться. Хм. Моему?– Нет, для вас их, безусловно, нет, – ответил Роман, так как никто больше делать этого не собирался. – Но девушка должна пребывать в положенном для нее месте, и оно явно не здесь.– Скажи, брат Роман, кто устанавливает правила Ордена? – Глава звучал обманчиво мягко.– Вы, Глава, и Совет, – и без того напряженная поза Романа стала вообще деревянной.– Ну, раз так, то я решил установить новое правило. Отныне наши потенциальные Дарующие не будут похоронены в тесных и душных кельях. Tempora mutantur, братья, и, думаю, нам
В квартире две спальни. Обе оснащены огромными платяными шкафами, но в них, понятное дело, нет ничего, кроме нескольких мужских банных халатов больших размеров. Совершенно новых, как и в том доме в России. Интересно, это получается, что и этот пентхаус, и тот дом, наверное, являются собственностью это странного Ордена и используются по мере необходимости теми его членами, кто в это время находится там? Типа, конспиративные квартирки, пароли, явки и чего там еще положено в этой шпионской лабуде? Вот любопытно, для Рамзина и остальных бизнес – это хобби, а основная профессия – защитник обыкновенный, или все наоборот? Если Рамзин так старательно убеждал меня, что лично он и остальные земляне чистопородные, то, может, они все тут какие-нибудь богатенькие придурки, объединившиеся в секту? А этот загадочный Орден, Восхождения, Дарующие, Светочи и что там у них еще – это просто дебильные обряды, у них принятые? Типа, нарисуют пентаграммку, заставят туда голышом улечься, о
– Погоди-ка! – возмутилась я. – Чего-то я не пойму. Что за Орден долбаных Защитников, которые прибор кладут на мнение защищаемых и ни во что их не ставят? Мне и Рамзин, и Глава этот сказали, что они рождены людьми, так с хера ли такое пренебрежение к себе подобным?Амалия нахмурилась и посмотрела прямо перед собой.– Да, они рождаются людьми, хотя изначально избраны, – подтвердила она.– Кем и для чего?– Скажи, что ты знаешь об устройстве мира? – проигнорировав мой вопрос, ошарашила меня Амалия.– В каком смысле? – потрясла я головой. – Если ты о том, что Земля не плоская и не лежит на спинах… кого там? Китов, слонов, стоящих на черепахе – то я ка
РамзинТемнота и тишина. Отсутствие хоть какого-то представления о течении времени. Но при этом ощущение нарастающего отчаяния от того, что оно протекает через меня, бездарно растворяясь в этой тьме и безмолвии. Да уж, в Ордене знают, что такое изоляция. Они стали мастерами по ее обеспечению за долгие века своего существования. Толстый слой камня и преграждающие заклятья обеспечивают абсолютное отсутствие звуков. Нет даже тихого шуршания крыс или других возможных обитателей темных, замкнутых пространств. Потому что их инстинкты и близко сюда не подпускают. Нет ни малейшего сквозняка, ни звука падающих где-нибудь капель. Ничего, что вносило бы хоть какое-то разнообразие или позволяло отмерять отрезки времени от чего-то до чего-то. Но не само одиночество причиняло мне муки. Не полное отсутствие запахов, звуков, ориентиров. Нет, не в этот раз. Не голод и жажда, призванные ослабить мое тело, замутить разум и сломить стремление к сопротивлению. Да и боль от въедающихся в тело оков
Мне понадобилось около полминуты, чтобы осознать сказанное Амалией.– В каком смысле нет в живых? – тупо переспросила я. – Не ты ли мне толковала только что про их силу, волю и героические достижения на благо мира во всем мире или даже всех мирах. Как, по-твоему, они это могут делать, будучи покойниками? Это они, типа, на поприще спасения мира так подорвались, что склеили ласты или лапы, или что там им полагается? Или у них просто срок службы истек, и ты так образно выразилась?Губы Амалии неожиданно дрогнули в легкой улыбке.– Нет, Яна, это ты у нас одаренное создание в деле создания весьма красноречивых и доходчивых образов. Так что я даже не буду и пытаться с тобой сравниться.Ну, в принципе, да. Меня иногда заносило, особенно когда злилась или
РамзинЯ расслабился и прикрыл глаза, позволяя своему телу обманчиво бессильно повиснуть в оковах, и наблюдал сквозь ресницы, как огромная камера становилась тесной от прибывающих членов Совета и братьев, их сопровождающих. Громкие голоса, запахи чадящих факелов и их яркий после длительной тьмы свет отзывался болью в моей голове, от которой мутило все больше. Истощение физическое и психическое давало о себе знать навязчивым звоном в черепе и тупой пульсацией в каждой клетке уставшего организма. Но меня беспокоила не физическая слабость, а то, что сознание смазывалось и было слегка нечетким.– Я не понимаю, какая необходимость всем нам спускаться сюда! – громкий возмущенный голос брата Федерико, одного из членов Совета и близкого друга отца, резал слух. – Нам и раньше случалось разбирать проступки братьев. Но тогда мы без проблем делали это наверху, в главном зале, а не набивались как проклятые селедки в бочке в душную нору под землей.– Д