Ниньо то и дело с беспокойством поглядывала в сторону берега. Алвас задерживался. Он уже давно должен вернуться. Она посмотрела на юную художницу, как та пыталась изобразить закат на холсте. У нее теперь тут была настоящая мастерская. Когда вождь увидел, как замечательно она рисует, велел купить все необходимое для творчества. Алвас выделил комнату, где она могла писать картины без помех. Но Олеся предпочитала зарисовывать природу с ее буйными красками с натуры, а не по памяти.
Она стояла, вглядываясь в раскаленный шар, опустившийся почти к самому горизонту. Озеро окрасилось в золотой цвет. Мелкими штришками Олеся переносила детали на холст, старательно подбирая цвет, копируя натуральный. Волосы развевались на ветру, который к вечеру усилился, волнуя поверхность озера. Она не замечала вечерней прохлады. Об этом позаботилась Ниньо, заставив ее укутаться как следует. Больше всего Олеся полюбила закат с его неповторимостью и многогранностью.
- Он
- А ты – прилежный ученик, - похвалила Александра, - аккуратно выполняешь домашнее задание. А главное, все правильно, - она отложила в сторону тест, который проверяла. – Ты не пропадешь в дороге, ресторане, гостинице. Как насчет магазина – следующей темы?- Заранее согласен на любое твое предложение, - с улыбкой ответил Илья. - Ты тут босс.Он был на все согласен, лишь бы как можно больше времени проводить с ней вдвоем. Они занимались каждый день по два-три часа после работы. Суббота была тоже учебным днем. Лишь воскресенье решили оставить в качестве выходного.- Мозгам нужен отдых, - с самого начала занятий объяснила Александра.- И учителям тоже, - согласился тогда с ней Илья. - Кроме того, я полностью занимаю все твое свободное время. А у тебя ведь есть личная жизнь, - он намекал на Льва, отчего в душе поднималась буря протеста.- На этот счет можешь не переживать, - успокоила его Александра. - Я не первый раз «выпадаю из
Александра пробуждалась от волнительной неги, медленно окунаясь в реальность. Она сладострастно потянулась, не желая спугнуть момент, когда уже не спишь, но еще и не бодрствуешь. Воспоминания вихрем закрутились в голове. «Неужели это произошло со мной? – не могла поверить она. - Неужели это я провела самую незабываемую ночь в жизни?» Она до сих пор ощущала поцелуи Ильи. Ну что особенного в простом поцелуе – касании губ другого человека? Откуда сколько магии в простом механическом процессе! Еще Платон размышлял об этом. Почему люди так охотно целуются? Он вывел смешную теорию. По его мнению, раньше человек напоминал по форме шар. У него было четыре руки, четыре ноги и две головы – мужская и женская. Это существо было слишком высокомерно, и Зевс, разгневавшись, разделил его на мужскую и женскую половинки. И только с помощью поцелуя, по мнению Платона, соединение происходит вновь. Планировалось, что разлука послужит наказанием. Зевс не собирался дарить люд
За две недели упорных занятий английским, Илья привык возвращаться домой поздно, выслушивать ворчания Вероники, поглощать нехитрый ужин и засыпать в ожидании визита Ниньо. Просыпался каждый раз разочарованным, Ниньо упорно не показывалась. Дневная смена совпала с выходным в занятиях языком. Идти домой не хотелось. Он лениво копался в бумагах, перекладывая их с места на место, придумывая себе еще какое-нибудь занятие.- Так и знал, что ты еще не ушел, - заглянул в ординаторскую Карякин. - Что – временной вакуум? Некуда деть себя?- Просто хотел порядок в бумагах навести, - ответ прозвучал не очень уверенно.- Ну, да. Поэтому, сидишь и пялишься на них? Хочешь заставить их самих по стопочкам разложиться? – Карякин усмехнулся. - Могу подкинуть работенку, если есть желание. Я бы вот с радостью отправился домой, да нужно составить отчет, начальство требует. А ты можешь оказать мне посильную помощь.- Какую? – не понял Илья. Как назло, в этот м
Половина города Екатеринбурга собралась, чтобы проводить в последний путь заместителя Мэра и его жену. За небольшой группой людей, несущих два гроба, двигалась длинная процессия. Супружескую пару хоронили в закрытых гробах, тела были сильно искалечены.- Вот зачем так носиться по улицам? – услышал Лев разговор пожилой женщины с другой дамой, которые стояли рядом с ним и Карловым-старшим.- Да говорят, что виноват был КамАЗ, якобы он ехал на красный свет, - ответила ей приятельница. - Ох-ох-ох, горе-то какое. Дочурка совсем одна осталась. Да еще не известно, выживет ли? Говорят, до сих пор в себя не пришла, в коме.- Да, чай, не пропадет с такими деньжищами-то. Папашка ей приличное состояние оставил. Хватит и ей, и ее детям, и даже внукам.- Ох, и злая ты, Верка, - пристыдила сплетницу добрая женщина. - Хоть бы сегодня постеснялась злословить. Все-таки на кладбище пришла.- А чего это? Они мне кто? Да никто! Чего мне стесняться? – огрызн
Лев с Вероникой подходили к палате интенсивной терапии, куда вчера перевели Александру. Состояние стабилизировалось, и держать ее в реанимации не было смысла.- Возьми себя в руки, - строго сказал Лев. - Что ты трясешься, как осина на ветру? Это всего лишь больница. Здесь повсюду живые люди, хоть и не совсем здоровые. Вряд ли ты подбодришь Илью таким видом.- Все-все, - пролепетала Вероника,- больше не буду. Обещаю вести себя хорошо.- Вот и умница, - удовлетворенно кивнул Лев. - Так, нам сюда… - он прислушался возле двери палаты. - Такая тишина, как будто там никого нет.Тихонько приоткрыл дверь, пропуская Веронику вперед. Не успела она заглянуть в палату, как вдруг замерла на месте. Льву пришлось подтолкнуть ее.Он приложил все усилия, чтобы не шуметь при этом. Грозно уставившись на Веронику, которая стояла, вытаращив глаза и отвесив нижнюю губу, Лев не сразу повернулся в сторону кровати, на которой лежала Александра, а когда сделал эт
Первым пунктом культурной программы, которую наметил себе Эдуард, было путешествие в Гаагу, что находится в двухстах километрах от Амстердама. Как человека с низменными наклонностями, его привлекало все великое, что не укладывалось в примитивном сознании. Так его манила дипломатическая столица мира, где находится Международный суд.Добрался до ГаагиЭдуард на поезде. Найти вокзал в Амстердаме не составило труда. Центральные улицы этого города спроектированы так, что все ведут к вокзалу.«И чего я сюда приперся? - думал Эдуард, бродя по красивому, необычайно колоритному кварталу красночерепичных крыш. - Ровным счетом ничего интересного. Все так чисто, аккуратно, аж, противно. Ну, хоть один бы скандальчик что ли. А то ходят все чинные, спокойные. Тьфу, поглазеть не на что!» Красота и неповторимость города не находила отклика в его душе.Через дорогу от квартала находился стильный и современный район, где располагались голландские министерства. &la
- Теплые вещи сложил? – стараясь говорить бодро, спросила Александра. - Говорят, там прохладно, особенно на Титикаке, - она полусидела в подушках на больничной койке и ела овсяную кашу, которую принес Илья, а приготовила Вероника, взявшая на себя обязанности кормить «бедняжку». Больничную еду есть запретила, назвав ее отравой, способной одним видом довести человека до смерти.- Наверное, даже больше, чем следует, - улыбнулся Илья, что получилось не очень весело.- Так я тебе и поверила, - с сомнением посмотрела на него Александра. - Точно? Ничего не забыл?- Да не переживай ты за меня! – Илья тряхнул головой. - Лучше скажи, как ты тут справишься?- Не считая того, что буду умирать от скуки, в остальном, да, справлюсь, - она усмехнулась. - Кроме того, у меня теперь столько опекунов! Денис Матвеевич сказал, что продержит меня тут до твоего приезда. Вероника, наверное, решила меня раскормить, чтобы я стала похожа на толстую корову. Ес
- Никусь, я дома, - с порога зычно крикнул Карякин. Вот уже второй день он несся домой на всех парусах, стараясь ни на минуту не задерживаться на работе.- Денечка, наконец-то! - Вероника выбежала из кухни, откуда доносились аппетитные запахи - Карякин их почувствовал еще в подъезде, на первом этаже. Она вытирала руки о фартук и светилась от радости.Два дня назад она уволилась от Карлова. Выносить причуды хозяина стало откровенно страшно. На смену постоянным запоям, пришла фанатичная религиозность. Он теперь целыми днями просиживал за «божественными книгами», как сам их называл, молился, активно постился. Глаза горели, как у идейного скинсхеда, речи были наполнены пророчеством. Он даже соорудил себе что-то типа иконостаса, перед которым часами простаивал на коленях в молитвах. Постоянно заговаривал о конце света. Все сводилось к тому, что в живых останутся такие, как он, а такие, как Вероника, погибнут в первую очередь.Однажды Карякин, с кото