часть 2

Прохладный воздух заставил зябко вздрогнуть, как только я вышла из машины.Порыв ветра взметнул волосы, а звуки города окутали привычным флером. Не дожидаясь, пока такси тронется, и уж точно не собираясь больше думать о случайном знакомом из склепа, я схватила Юльку за руку и двинулась к своему подъезду. Губы скривила ироничная усмешка. Что-то глубинное и женское подсказывало, что не думать о Жене я буду разве что в ближайшие минут десять, и то из чистого упрямства!

Так и вышло.

Зайдя в квартиру, я отпихнула ногой большого рыжего кота и, скинув туфли, прошлепала босыми ногами по коридору, на ходу стягивая платье и оставляя его небрежным куском ткани на полу. На кухне открыла холодильник и, выудив оттуда пакет сока, наполнила первый подвернувшийся стакан. С самым мрачным выражением лица глядя на застывшую в дверном проеме смущенную Ласточкину, его выпила. Налила еще. Покачала бокал в руках и рявкнула:

— Рассказывай!

— Что? — Юля уже пришла в себя и перестала изображать трепетную лань.

— Все, моя дорогая, все! – щедро разрешила я. – В первую очередь о том, что это за птичка твой Ворон.

— Ну… знакомый.

— Вот по твоему поведению прямо-таки понятно, что вот только знакомый и ничего более, — многозначительно покачала я головой.

Зябко поежилась, отставила стакан и пошла в комнату. Там натянула домашние штаны, футболку и уже, так сказать, при оружии вернулась к допросу Ласточкиной.

— Творческая моя, — со вздохом потрепала приунывшую девушку по голове, — как понимаю, этот Женя и был нашей целью?

— Ну… да.

— Хорош знакомый, — вздохнула я в ответ. — Но да, покорить его традиционными методами сложно, если в сферу твоих интересов не входит черная краска, черные шмотки и очень-очень чОрный металл!

— Ты не права, — вдруг вступилась за предмет своих воздыханий Юлька. — Он очень умный и разносторонне развитый.

Я лишь скептически изогнула бровь. Нет, конечно, на кладбище вот так, с разбегу, было сложно оценить кругозор человека, но что-то мне подсказывало, что нормальные люди так свой досуг не проводят. Хотя про адекватность Ласточкина ничего не рассказывала, ага!

А дальше… дальше мне поведали увлекательный рассказ под названием “За что я люблю Ворона и как страдаю по этому поводу”. Юлька была многословной. Юлька была эмоциональной… настолько, что мне даже захотелось, чтобы приворот сработал!

Мы сидели на моей кровати, закутавшись в плед, и пили какао с маршмеллоу, а Ласточкина с мечтательной поволокой в глазах рассказывала:

— Мы познакомились пару лет назад, когда я впервые оказалась в компании Сокола. Ну как познакомились… Просто Сашка Сокол представил, когда привел меня туда, а Ворон – не уверена, что даже запомнил. И за все годы знакомства все вот так и длилось… в последнее время он вообще редко появляется в тусовке, и это особенно расстраивает.

— Почему редко? Он вроде неформал, а такие любят… — Я неопределенно перебрала пальцами. — Тусить.

— Женя достаточно взрослый для того, чтобы не отдаваться этому всей душой, — хмыкнула в ответ Юлька, сделав еще один глоток и слизнув с верхней губы молочную пенку.

— И сколько же этому уникуму лет?

— Ровесник Сокола вроде бы, так что лет двадцать пять – двадцать шесть, — прикинула Юлька. — Самое то! Зрелый, состоявшийся, осознающий, чего он хочет от жизни!

Не расхохоталась вслух я только потому, что опасалась обидеть подругу.

Возраст не показатель, взять хотя бы моего дядю. Человеку уже слегка за тридцать, а работает осветителем в театре, всю зарплату тратит на развлечения и страдает на тему своей жизненной неустроенности.

Да и вообще, если парень в таком возрасте ночует на кладбище… ну как бы ы-ы-ы!

Наши с Ласточкиной представления об идеале однозначно расходятся, но, с другой стороны, это и хорошо, разве не так? Мы точно не поссоримся из-за любви, потому что лично мне такой, как Ворон, никогда не понравится!

Евгений Воронин

Она мне понравилась.

Эта мысль неоновым светом полыхала в мозгу весь путь домой.

Пон-ра-ви-лась. Настолько, что хотелось податься ближе и осторожно втянуть в себя воздух, чтобы узнать, чем она пахнет. Почему-то казалось, что карамелью и мятой.

По губам невольно скользнула усмешка.

Маленькое потрепанное привидение было действительно просто очаровательно.

Когда меня в последний раз так сильно цепляли девушки?

Телефон завибрировал в кармане, и, достав его, я уставился на экран. От высветившейся фотографии меня перекосило, потому что именно она и была ответом на недавний вопрос.

Телефон вибрировал, а образ белокурого ангелочка, что трепетно обнимал мишку Тедди, резко диссонировал с подписью контакта “Стерва”. Голубые глаза, казалось, смотрели прямо в душу. В ту самую душу, по которой эта сучка прошлась своими розовенькими изящными пяточками.

Ангелина. Ангел-мать-его-Лина.

Убрал телефон, потому что отвечать не собирался. Хватит.

Нужно наконец-то оставить прошлое прошлому и думать о настоящем.

А в настоящем мне впервые за последнее время дико понравилась девушка. Нужно завтра написать Ласточкиной-младшей и узнать, с кем именно она шастала по кладбищу. Этой Куколки я в нашей компании точно не видел. Надо исправлять!

За размышлениями не заметил, как доехал. Вышел из такси возле своей высотки, поднялся на один из последних этажей и оказался в своей квартире. Даже свет включать не стал, какое-то время просто прижимаясь спиной к двери в темноте. Не торопясь разулся, повесил плащ на вешалку рядом со строгим пальто и классической курткой. Снял всю готическую атрибутику и сложил в коробку к остальной. В соседней был совершенно иной набор аксессуаров: любимые часы, запонки, зажимы для галстуков и тому подобные радости, что носились практически ежедневно.

В полумраке прошел на балкон и закурил, задумчиво глядя на город внизу.

И вновь почему-то подумалось о Кукле-Оле. Много думалось… по-разному думалось.

Например, о том, как будут смотреться веревки на ее коже. Руки уже так давно не вязали узлов на желанном теле. Давно, но еще не забыли, как это делается. И мне дико хотелось попробовать это с ней. Шибаристы не бывают бывшими, да? Даже если у них долгое время была ванильная девочка. КАЗАЛОСЬ, что ванильная.

Держу пари, Куколка если не невинна, то точно не особо испорчена.

В отличие от меня.

Усмехнулся и, затушив сигарету, уронил ее в пепельницу.

Оля Чайкина

Утро, как всегда, началось рано.

Я открыла глаза за несколько минут до сигнала будильника и некоторое время лежала, рассматривая серый от рассветного света потолок. Сегодня было пасмурно, потому солнечных лучей можно не ждать, а жаль.

Я покосилась на спящую рядом Ласточкину. Ночевать с Юлькой – то еще удовольствие! То пинается, то обнимается, хорошо хоть, не храпит!

Квартира у нас, конечно, двухкомнатная, но родители в свое время четко обозначили позицию: в наше отсутствие может происходить все что угодно, но только в твоей комнате.

В общем, спать с подругами, если они у меня ночевали, приходилось в одной кровати. Я встала, потянулась и с улыбкой наблюдала, как Юлька немедленно воспользовалась освободившимся постельным пространством, раскинув руки и ноги в разные стороны.

На цыпочках покинув свою комнату, я отправилась сначала в душ, а после на кухню. Она у нас была большая, красивая и очень уютная. Сварив себе американо, я запрыгнула на широкий подоконник и, обхватив чашку руками, задумчиво уставилась на расстилавшийся за окнами парк. А после в кофе. Крепкий и чёрный… как Ворон.

Я даже потрясла головой, удивляясь, как в этой цепочке ассоциаций мог появиться новый знакомец с кладбища.

С другой стороны, наверное, не стоит цепляться за эти мысли, все же обстоятельства нашей встречи были несколько необычны, и даже неудивительно, что я возвращаюсь к ним.

Тут дело именно в адреналине, а не в самом молодом мужчине, потому что сейчас я даже с трудом вспомню его лицо!

И вообще, кто еще в наше время страдает такой ерундой как субкультуры?..

Нарушая стройное течение моих мыслей, открылась дверь, и по коридору сонно прошаркали тапочки с зайчиками.

После зайчики принесли свою хозяйку на кухню. Прислонившись к косяку, Юлька протяжно зевнула и, запустив руку в короткие волосы, сообщила:

— Добренькое, однако! — Потянув носом, подружка даже разлепила глаза и заинтересованно спросила: — Кофе?

— Кофе, — кивнула я в ответ и, спрыгнув, распорядилась: — Топай умываться, я пока сварю и бутербродов сварганю.

— Ага, — поправляя сползшую с плеча футболку, кивнула Ласточкина и удалилась в указанном направлении.

Спустя пять минут уже чуть более бодрая подруга сидела рядом со мной за столом и жадно поедала завтрак. Я по-прежнему цедила кофе и удивлялась отличному аппетиту Юльки с утра. Потому что мне сразу после пробуждения просто-таки кусок в горло не лез и потребность что-то закинуть в себя появлялась в лучшем случае через часик.

— Ну как ты думаешь, что теперь будет? — вдруг спросила Юлька, прикончив второй бутер с сыром.

— Ты о чем?

— О Вороне!

Именно в этот эпический момент, когда я уже собиралась высказать Юле все, что думаю о Вороне вообще и о ее методах покорения мужчин в частности, у нее завибрировал телефон.

Ласточкина взглянула на экран с сообщением и подавилась последним глотком кофе.

— Он написал! — хриплым шепотом выдала Юля, глядя на меня полубезумным взглядом. — Он написал: “Доброе утро!” Прямо вот так, с восклицательным знаком, представляешь?! И даже со смайликом! Со смайлом, Чайкина!

— Это что-то значит?

— Это же СМАЙЛ! Конечно, да!

Божечки, дайте мне сил удержаться от фейспалма!

Удалось, потому я продолжила наблюдение за таким интересным феноменом, как “влюбленная Ласточкина”.

— Он спрашивает, все ли у меня в порядке, — стиснув телефон в ладошках, трагически возвестила Юлька.

— Это плохо? — флегматично уточнила я.

Еще один сигнал знаменовал о новом сообщении. Подружка вчиталась и…

— А теперь он спрашивает, все ли у тебя в порядке!

Я подавилась только что откушенным куском бутера. Да и вообще, под убийственным взглядом Юльки можно было спешно откинуть коньки от сердечного приступа.

Запила вставший поперек горла завтрак и осторожно сказала:

— Ну так ты же не одна на кладбище приключалась – стало быть, логично поинтересоваться и моим самочувствием. Он же вежливый вроде.

Ласточкина чуть расслабилась и, рассеянно кивнув, торопливо начала строчить ответ кладбищенскому мужчине своей мечты.

А я отправилась собираться, так как любовь любовью (тем более чужая), а занятия никто не отменял!

* * *

Не знаю, кто как, а я люблю наш институт. И ходить на пары люблю! Нет, не на все, конечно, но в целом процесс грызения гранита науки меня не напрягает, чего не скажешь о Юльке. Ее и в обычной ситуации было сложно заставить добровольно пойти в вуз (разве что под страхом смертной казни, неуда или под неодобрительным взглядом старшей сестры), а сейчас, когда ей написал Ворон, это было и вовсе почти непосильной задачей.

Отправиться в МАРХИ вслед за мной ее мотивировало только то, что для того, чтобы обсуждать Ворона, Ласточкиной необходимо было идти следом. Это она и делала. Зависая у каждой встречной витрины, останавливаясь то завязать шнурок, то попить воды, то поправить сползшую с плеча сумку с книгами, то еще для чего-то. И непременно каждый раз пытаясь начать разговор о своем:

— Оль, как думаешь, если он написал – значит, ему не плевать…

— Угу...

— А скажи, он реально клевый…

Я только скептически на нее покосилась и, не удержавшись, все же выдала честное мнение о ночном приключении.

— Как это тебе было не по себе на кладбище? Да перестань, Оль, я думаю, что нам нужно будет повторить ритуал! Видишь, Женя оценил внимание к его культуре…

Этого моя душа вынести уже не могла, благо Ласточкина разродилась этой гениальной идеей, уже когда мы добрались до института и поднимались к аудитории.

— Ну уж нет! – решительно заявила я, перебив подружку на полуслове.

Юлька, по-моему, вообще не ожидавшая от меня ответа, остановилась и уставилась на меня непонимающим взглядом.

— Не-ет! – протянула я, пытаясь донести свою мысль до несчастной влюбленной. – Я с тобой больше на кладбище не пойду!

— Но-о… – Ласточкина захлопала на меня своими огромными глазами.

— И вообще, ты вчера меня нарядила как черт-те что и хотела принести в жертву!

— Это просто формальность, – буркнула Юлька. – Зато какой результат! Женя мне до сегодняшнего утра вообще никогда не писал!

Я тяжело вздохнула: нет, кажется, втемяшить что-то ей в голову сейчас не представлялось возможным. Бес-по-лез-но! Феромоны, или что там есть у всяких вампиров и умертвий, ударили подруге в голову и напрочь лишили разума. Ну а как иначе объяснить столь безумное влечение к столь странному субъекту?

— Все, Ласточкина. — Я, взяв подругу за плечи, развернула ее лицом к дверям аудитории. – Скачи в аудиторию и займи место, а мне нужно в кафе! Я еще вчера договорилась перед парой там с Артуром встретиться.

Юлька вздохнула, но повиновалась, а я побежала к кафешке – наверняка Артур уже там.

Я не ошиблась. Артур Бойцов как раз сидел за столиком, допивая свой капучино, со скучающим видом разглядывая толпившихся в очереди к кассе девчонок в обтягивающих джинсах и коротеньких юбочках.

— Не помешала? – Бросив сумку на пол, я опустилась на стул рядом и поцеловала Артура в гладко выбритую щеку.

Парень улыбнулся, отставляя стаканчик с кофе и кладя руку мне на плечо:

— Что, опять все утро уговаривала Ласточкину не прогуливать занятия? – усмехнулся он, сощурив свои голубые глаза, и я утвердительно кивнула. – Да пусть прогуливает: ее дело. Ну не хочет она учиться…

— Тут другое. Юлька у нас влюбилась…

— Что, опять? – Голубые глаза Артура делано расширились, а на губах у него появилась усмешка. – А что же предыдущий объект мечтаний – уже отправлен в утиль? Как там его звали – Николай, кажется…

— Никита, — машинально поправила я.

Признаться, да, Ласточкина была очень и очень влюбчива. Иногда для того, чтобы вспыхнули чувства, ей достаточно было просто встретиться взглядом с новым объектом желания и почувствовать некую «особую связь» или «искру», которая промелькнула между ними. Справедливости ради заметим, что пламя из этих искр разгоралось крайне редко, а уж такого пожара, который бы вынудил подружку ночью тащиться на кладбище и читать заговоры, призывая черные-черные силы, я и вовсе не припомню…

— Ну да, Никита, – хмыкнул Артур. – Это же тот, которого мы тогда караулили у выхода с потока, чтобы Юля могла «ненароком» пролить на него кофе?

Рука Артура спустилась с моего плеча ниже, погладив по спине, парень наклонился и нежно поцеловал меня в губы, показывая, что ссориться из-за Юльки он не планирует. А мне уж очень хотелось рассказать ему, что этот случай точно отличается от всех прочих, но вопрос – как он отреагирует на тот факт, что его девушка ночью потащилась на погост вместе с Юлей, чтобы воззвать к ее предмету обожания? Вряд ли положительно. Поэтому я прикусила язык. Тем более что мы с Артуром встречаться начали только недавно и озадачивать его тем, что у меня, видимо, тоже не все в порядке с головой, раз я такое выкидываю, мне как-то не хотелось.

Вряд ли он оценит. Все-таки мальчик из хорошей семьи, как говорится, мамина радость – папина гордость, предмет обожания почти всех девчонок на курсе. Вопрос – за что они его так обожали: за ярко-голубые глаза, светлые волосы, всегда загоревшую кожу, крутые шмотки и гаджеты или джип, на котором он ездил, – пока оставался открытым. Впрочем, думаю, за все сразу.

— Ты о чем задумалась, пташка? – Артур снова погладил меня по спине и поцеловал в висок.

— Да так… – ну не признаваться же в самом деле, что думала я сначала о кладбище, а потом о неформале Вороне…

— А я хотел тебя в выходные позвать за город со мной… Что скажешь? Природа, свежий воздух, шашлыки, лес…

В этот момент в очереди за кофе мелькнула знакомая мне со вчерашнего дня фигура – высокая, долговязая… с черными, слегка растрепанными волосами. Все, Чайкина, Юля окончательно пропилила тебе мозги, если ее желанный бойфренд уже начал являться тебе галлюцинацией в студенческом кафетерии. Или это не галлюцинация?

Я несколько секунд словно завороженная следила за тем, как колышется толпа студентов у стойки, то открывая мне обзор, то словно проглатывая заинтересовавшую меня фигуру, и с нетерпением ждала, когда же Ворон, если это был он, получит наконец свой кофе или чай (или что там пьют готы) и выберется на свет божий, но этого не произошло. Глюк. Так и есть – глюк. Или же он реально упырь и умеет растворяться в воздухе!

— Оля, — Артур легонько потрепал меня по волосам, — ты о чем задумалась?

— А, что?

— Говорю, хотел тебя в выходные позвать за город… Но тебе сейчас не до моего предложения. Видимо, ночь в компании Ласточкиной не прошла для тебя даром…

Парень допил кофе, поднял с пола мою сумку и подал мне руку:

— Пойдем. Лекция начнется через пять минут.

Я кивнула и засеменила за Артуром, погруженная в свои мысли.

Едва мы вошли в аудиторию, Ласточкина вскочила с занятой ей лавочки в левой части амфитеатра и замахала нам рукой.

— Привет, лихая птичка, — поздоровался с ней Артур, — говорят, у тебя новый предмет желаний?

Открывшая было рот, чтобы что-то сказать, Юлька замолчала на полуслове. Лицо ее изменилось – стало озадаченным и каким-то растерянным, и я уж было подумала, что она обидится на меня за то, что я выдала ее тайну, не спросив разрешения. Юлька издала какой-то странный звук, похожий не то на писк, не то на очень неотчетливо произнесенное «ой». И снова уставилась на Артура. Тот спросил еще раз:

— Так что, появилась новая любовь?

Ласточкина кивнула.

— И кто он, я его знаю?

В ответ на этот вопрос Юлька только молча вытянула руку и указала куда-то вниз. И я, и Артур машинально повернулись, и я увидела то, чего никак не ожидала. В аудиторию входил он. Евгений Воронин собственной персоной. Сейчас он не был похож на умертвите или призрака погоста: высокий, худощавый, облаченный в неплохой костюм, со стаканом кофе в одной руке и ноутбуком под мышкой.

Воронин подошел к кафедре, поставил на нее кофе и ноутбук, обвел аудиторию взглядом, после чего громко произнес:

— Здравствуйте, мальчики и девочки. Садитесь. Меня зовут Евгений Сергеевич Воронин, и, пока ваш преподаватель на больничном, я буду его замещать, то есть буду читать у вас лекции по истории архитектуры…

Юля едва не сползла под парту, растекаясь в блаженной улыбке.

Артур недовольно нахмурился, разглядывая нового препода, который если и был старше своих студентов, то точно ненамного.

— Это еще что за хрен с горы? – недовольно буркнул он.

— Это Ворон… — прошептала Юлька, не сводя взгляда с высокой фигуры, которая как раз открыла ноутбук и сейчас пыталась сориентироваться в своих записях…

— Ху из Ворон? — изогнул бровь Артур, а после в его глазах мелькнуло понимание, и он полушепотом уточнил: — Вот это? Ты в препода влюбилась? Ласточкина, это же пи…

— Тихо, — шикнула на него я, заметив, что новоявленный преподаватель обводит аудиторию тяжелым взглядом.

— Да какое тихо? Юля, официально заявляю, что в охмурении этого мы с Ольгой участвовать не будем!

Ы-ы-ы… Как бы ему намекнуть, что он самую малость опоздал со своими официальными заявлениями? И что Ольга уже успела принять очень креативное участие в охмурении Ворона?

А тем временем взгляд Евгения добрался до нашей компании. Сначала он пристально посмотрел на Ласточкину, из-за чего у нее настолько задрожали коленки, что пришлось ее тихонечко пнуть под партой, чтобы не выдавала себя дробным стуком.

На Бойцова кладбищенский гот в цивильном прикиде не посмотрел вообще! Как по пустому месту взглядом мазнул, а вот на мне задержался, и губы его скривила такая ироничная усмешка, что мои коленки составили достойную конкуренцию Юлькиным. Но от страха!

Реально почему-то страшно было!

Все же редко когда ты заочно знакомишься с будущим преподом в настолько неформальной обстановке.

К счастью, кроме пристального взгляда, Воронин ничем нас не одарил.

— Ну что же, тема сегодняшней лекции…

Расслабилась я минут через пятнадцать, когда окончательно убедилась в том, что никто не собирается тыкать в нас с Ласточкиной пальцем и рассказывать о невероятных приключениях двух идиоток на кладбище. Фух!

Хотя с чего это я вообще так перепугалась? Ну погуляли и погуляли, ну залезли в склеп и залезли, ничего же страшного не произошло! И вообще, если бы он сказал про склеп, то пришлось бы и самому объясняться.

Так что все в порядке!