4 Глава

Анна

- Мы сделали все что могли, но не спасли Вашу маму. Организм не справился с такой дозой препаратов. Примите мои соболезнования. Мы прямо сейчас вынуждены отправить ее тело в морг.

Что?

- Нет, Вы, должно быть, шутите или перепутали личности людей. Моя мать – Романова Алевтина Георгиевна.

- Я понимаю, что такое трудно принять, и Вам сейчас кажется, что мы Вас обманываем, но это правда. Смиритесь, - доктор похлопал меня по плечу и удалился в свой кабинет.

Меня шатало во все стороны, казалось вот–вот, и я потеряю сознание. Пришлось упереться спиной в стену, а уже по ней медленно сползти вниз и заорать на всю больницу:

- За что?!!!!! Господи, за что ты так не справедлив к жизни моих близких?!

Ааааааа! Нет, не нет! Не может быть! Нет! Мамочка! Любимая мамочка! Почему ты не дождалась меня! Я бы сообщила тебе радостную новость – деньги есть. Конечно, я бы умолчала правду о Данииле. А на кой чёрт мне они сейчас сдались? Для чего мне эта квартира без мамы? Без ее замечательного ужина и наших посиделок и просмотра фильмов по вечерам?

Не нужны они мне! Не нужны! – достаю из сумки пакет с купюрами, врываясь в кабинет главврача.

- Вот, это Вам, - бросаю на стол перед ним.

- Тут ровно миллион! На ремонт больницы. На зарплату персоналу. Вообще, что хотите, то и делайте с ними!

Он ошарашенно на меня смотрит, но молчит. Содержимое пакета не проверяет. Верит на слово?

- Я не возьму никаких денег, Анна. Если хотите, могу посоветовать хорошее похоронное бюро. Сейчас напишу Вам их контакты, - отрывает стикер и реально пишет телефон и адрес, затем протягивает его мне.

- Вот, обратитесь сюда.

- Как я теперь смогу жить дальше? Как?

- Анна, я уверен, что Вы справитесь. Вы так молоды. Вся жизнь впереди. Рано или поздно мы все теряем своих близких. Или их косит неизлечимая болезнь, или они сами себе ее укорачивают.

- В Вашей практике было много случаев суицида?

- Мой сын покончил с собой в возрасте 15 лет. Подростковый возраст – самый опасный. Психика не стабильна и очень легко поддаться дурному влиянию. Плохая компания, наркотики. Я нашёл своего сына мертвым в полной ванной крови.

- Как это ужасно!

- Да, зрелище так себе, - рассказывая это, он даже немного отшучивался. Хотя, мне сложно представить состояние отца, когда он видит своего ребёнка мертвым. Для родителей самое страшное - пережить своих детей.

- Может, Вы сразу запишите контакты в телефон, ну чтобы не потерять?

Телефон! Черт! А я его ведь дома оставила!

- Телефон дома.

- Может, попросить кого-то из персонала отвести Вас домой? Боюсь оставлять Вас в таком состоянии.

- Я могу увидеть ее? - задаю вопрос, но доктор лишь отрицательно машет головой.

- Не думаю, что это хорошее решение. Вы и так на грани, не стоит, Анна. Не стоит себя травмировать еще больше. Завтра у Вас на руках будет заключение патологоанатома.

- Я и так знаю причину смерти, я Вам уже это говорила!

- Нужно заключение специалиста. Только после этого Вы сможете забрать ее тело и готовиться к организации похорон. Такие правила.

Сил не было никаких. Сегодняшний день окончательно и бесповоротно перевернул мою жизнь. Я потеряла самое ценное и дорогое. И уже не смогу вернуть, как бы сильно этого не хотела.

Не хотят принимать эти деньги - не надо. Приеду домой, позвоню Вите и скажу, чтобы забирал их. Они мне теперь без надобности.

- Вызовите, пожалуйста, мне такси, и я поеду домой. Сил нет.

- Конечно, Анна.

И ровно через пятнадцать минут я была дома. Зашла в квартиру, даже не разулась. Сразу бросилась проверять свой телефон. 45 пропущенных звонков от Вити.

Вот же настырный! Ну что же или сейчас, или никогда!

Набираю его номер и слышу в трубку:

- Нюта, что с тобой? Ты где? Как? Я с ума чуть не сошел! Думал, что ты...

- Моя мама умерла, Витя, - прерываю его вопросы и говорю.

- Что?

- Моя мама умерла, Витя. Ты глухой или притворяешься? Чего ты мне наяривал столько времени, если видел, что не отвечаю?

- Я просто думал, что...

- Ты думал, что теперь я тебе обязана поклоняться, быть в режиме онлайн круглосуточно? Что ты думал? Что деньги, которые дал мне сегодня твой брат, купят меня? Ты же просто хотел купить меня, мою любовь, в конце концов, мое тело!

- Нют, ты чего?

- Приезжай сейчас же и забери эти клятые деньги. Сейчас же! Забери и отдай своему брату! Или же я их спалю!

- Нюта, успокойся, я приеду. Обязательно приеду, ты только не горячись, любимая.

Ой, каким же было лишним сейчас его слово.

- Я никто для тебя. Запомни. Я никто! Меня больше нет!

- Нютка, не пугай меня. Что ты такое говоришь! Ты все для меня. Я ради тебя… - но я прерываю его.

Если бы он так срочно не уехал на свою тренировку, не оставил бы меня одну со своим братом, ничего бы не произошло. А так - он просто бросил меня! О какой любви может идти речь, если я нуждалась, чтобы он был рядом?!

- Нет, Витя. Ты так же, как и Даниил - все для себя любимого. Вы родные братья, и у вас это в крови. Приезжай за деньгами, у тебя полчаса. Время пошло, - проговорила в трубку и отключила телефон.

Не заметила даже, как задремала. После разговора с Витей, я еще заставила себя пойти в мамину комнату, найти фотоальбом и выбрать фото. Пересматривала каждое из них. Вот фото, на котором она была счастлива. Искренне радовалась, когда бабушка фотографировала ее после выписки из роддома. Уставшая, измученная долгими родами, но счастливая. Вся светилась. Она подарила мне эту жизнь. А вот фото, где я пошла в первый класс. Стою с двумя огромными белыми бантами и держу букет, который почти мне в полный рост был, а рядом она - присела на корточки, чтобы обнять меня за плечи.

Фото с выпускного, с института, с разных праздников и мероприятий.

Да, я росла в женском царстве - бабушка, мама и я. Мой отец погиб, когда мама только узнала о беременности. Подробности она никогда не рассказывала, но я сама сделала вывод, что мама просто связалась не с тем парнем в свое время.

Только звонок в дверь смог разбудить меня. Я была уверена, что это Витя. И когда открыла, убедилась окончательно.

- Соболезную тебе, Нюта, мне очень жаль, - говорит и проходит внутрь квартиры. Я немного отодвигаюсь и спотыкаюсь. Хорошо, что он успевает меня поймать. Я ведь за сегодняшний день так ничего и не поела. Сил не осталось, никаких.

- Аккуратнее, Нюта, - прижимает меня к себе крепко-крепко и обнимает так, как будто реально боится потерять.

Слез не осталось - все выплакала. Но именно сейчас, когда Витя меня обнимает, я понимаю, что так и не успела сходить в душ после случившегося. На мне до сих пор следы грязных прикосновений Даниила. Следы его насильственных деяний. И я чувствую себя предательницей по отношению к Вите.

- Прости, мне надо в душ, - слегка отталкиваю его.

- Конечно, Нюта. Я подожду тебя здесь. Ты сегодня хоть что-то ела?

Вместо ответа отрицательно качаю головой.

Разговор с Витей о деньгах оставим на потом. Снимаю с себя всю одежду, залезаю в ванную и включаю воду. Она льется все сильнее. Я направляю струю себе на голову и увеличиваю напор. Пусть смоет с меня этот день! Пусть все уйдёт вместе с водой! Затем взяла с полки кокосовый гель для душа, мочалку, капнула немного на неё и до красноты стала натирать своё тело.

Моя мама была красивой женщиной, но всю жизнь прожила без мужчины. И что в результате? Покончила с собой в 40 лет, влача жалкое существование последние годы? Не хочу так.

Вообще ничего не хочу без неё! – вода продолжает литься, а я вылезаю из ванной и смотрю на своё отражение в зеркале. И оно мне не нравится! Оно меня раздражает, как никогда!

Эти волосы, эти глаза, эта грудь, вообще - фигура. Все говорят, что я идеальная. Даже Машка все время завидовала мне. А я и не подозревала совсем.

Не хочу ни зависти подруг, ни любви богатых мажоров, ни насилия озабоченных гадов.

Сжимаю правую руку в кулак, подношу к зеркалу и бью его. Оно рассыпается на несколько крупных осколков. Один из них я держу уже в руке...

Даниил

- Ваша девушка, или кем бы она вам не приходилась, сумасшедшая. Она же изрезала себя! Она давила на кожу с такой силой, что раны слишком глубокие. Повредила все мягкие ткани, задела кровеносные сосуды, и чудом, слышите, чудом выжила! Мы успели предотвратить внутреннее кровотечение, - орал на всю палату доктор.

Черт! Черт! Черт!

Когда мне Витя позвонил с криками о помощи, я не осознавал, насколько все серьезно.

- Дань, она умирает! Аня, черт! Я не знаю, что делать! У меня паника. Тут полно крови, она истекает кровью. Даня, приезжай сюда, прошу тебя.

- Витя, ты насмотрелся фильмов ужасов? Что ты несешь?!

- Аня хотела покончить с собой! Какие тут шутки! У нее несколько часов назад умерла мама. Она позвонила мне и сказала, чтобы я забрал эти чертовы деньги. Что ей они не нужны! Я приехал – она пошла в душ. Я не мог дозвониться в доставку еды, поэтому, решил сбегать в ближайший фаст-фуд, прихватив ключи от ее квартиры. Меня не было около 10 минут. А когда вернулся – кругом тишина. Начал звать Аню, но она не отзывалась. Хотел проверить ее в ванной, а дверь не поддавалась. Пришлось выбивать.

Я моментально после его слов протрезвел. Вышел из офиса, сел в автомобиль, и сказал Владимиру, куда надо ехать. Через десять минут мы были на месте. Всю дорогу я орал на него, чтобы мчал на всей скорости, чтобы успеть спасти эту идиотку. У Вити шок. Он сейчас вообще ничего не сделает.

Когда Витя открыл мне двери, а затем провел меня в ванну, только тогда я осознал масштаб трагедии. Настоящий фильм ужасов перед глазами.

Она лежала без сознания на полу, держа в руке осколок зеркала.

- Она жива? Жива, Дань? – не унимался Витя.

- Заткнись, сейчас проверю, - наклонился, проверил пульс на руке – он бился.

- Жива.

- Что делать? Я не знаю, я…

- Звони в "Скорую", только частную. Если мы явимся с ней в государственную, после того, как она придет в себя и ее подлатают немного, отправят сразу в психушку. А ты бы этого точно не хотел!

- Я понял, понял! – ответил он и выбежал из ванной, оставив меня одного с Анной. Вернее, с девушкой не только искалеченной души, но изувеченным лицом.

Зачем же ты так поиздевалась над собой? Тебе мало было меня? Как же я ненавидел себя в этот момент! Презирал!

Она хотела вернуть деньги! Она хотела отдать их, несмотря на то, что я забрал у нее самое ценное...

- Она потеряла мать, завтра ее должны были выбросить на улицу и отобрать единственное жилье. Вы считаете, что это не являлось катализатором для ее действий?

- Даниил Александрович, поймите. Я просто обязан буду сообщить об этом.

- Нет! Вы хотите окончательно испортить девчонке жизнь? Вы знаете, что я могу сделать, чтобы все осталось в стенах этой больницы и никуда больше не просочилось?

- Я Вас уважаю, но…

- Петр Иванович, сколько денег Вам надо? Говорите прямо.

- Я давал клятву Гиппократа. Ее надо лечить. И Вы знаете, это лучше меня. Чтобы избежать повторов. Да и мы подлатали ее пока, как смогли, но прежнего лица не будет. Она уж слишком сильно старалась себя изуродовать.

- Сколько? – не унимался я.

- Вы о чем спрашиваете, Даниил? Сколько будет стоить восстановление ее лица?

- Все вместе. Сколько будет стоить Ваше молчание и пластическая операция лица?

- Мое молчание стоит дорого, Даниил. Оно почти бесценно.

О, доктор уже не такой уж и правильный. Да, деньги все же правят миром!

- Почти – это уже не плохо.

- Кто Вам эта девушка? Почему Вы так переживаете за нее? Насколько я знаю – сестер у вас с Виктором нет, Вы – не женаты. А просто волноваться за судьбу постороннего человека Вы бы не стали.

Хорошо, что хоть Витю я отправил домой, прежде заставив его выпить успокоительное и снотворное. Он сейчас уже, наверное, крепко спит, а я разгребаю все, что натворила эта идиотка! Вот почему–то сейчас я злился на нее. Зачем так было издеваться над своей внешностью? Она была красива, и это было ее визитной карточкой. А что сейчас? Она даже свою нижнюю губу изрезала.

Не представляю, какую боль она при этом испытывала, разрезая себя этим осколком зеркала? Как она не скончалась от болевого шока? Или она его не почувствовала? Ничего, я обязательно задам ей все волнующие меня вопросы, когда очнется!

- Она невеста Вити, - вспоминаю вопрос доктора.

- О, ну тогда это все объясняет. Будете? – берет бутылку водки из шкафчика и две рюмки.

- Нет, с меня на сегодня хватит выпитого. Напишите мне сумму, Петр Иванович.

- Ладно, уговорили, - садится за стол, открывает лежащий на столе ежедневник, вырывает из него один листик и на нем пишет сумму с пятью нулями. Я лишь положительно киваю головой и отдаю ему листик обратно.

- Как скоро Вы сможете приступить к операции?

- Аня пока без сознания. Нам необходимо будет сделать трансплантацию кожи, только после этого – пластику.

- Сколько Ане здесь еще находиться придется?

- Этого Вам никто не скажет, Даниил Александрович.

- Ей мать хоронить надо.

- Извините, но Вам придется этим заняться, если у Анны нет больше родственников.

- Вы шутите?

- Нет, раньше, чем через две недели, она не сможет выйти. Это - в лучшем случае. Сейчас она без сознания, но я уверен, завтра уже придет в себя. Последствия болевого шока. Девочка она не крепенькая совсем, но будем надеяться, что справится.

- Надеюсь, что все обойдётся.

- Мне нужна фотография Анны. Может, все же удастся с помощью пластики восстановить ее внешность.

- Конечно, я посмотрю в ее альбомах. Только у меня будет к вам огромная просьба – не пускайте Виктора к ней.

- Это исключено, Даниил Александрович. Даже Вас я не могу впустить, только персонал больницы. Вы же понимаете, что там все должно быть стерильно.

- Тогда отлично. Сегодня принесу Вам фото и обозначенную сумму.

- Хорошо, буду ждать, - он пожал мне руку, и я вышел из его кабинета.

Да, вчерашний день, определённо, я не скоро смогу забыть.

Глупая, глупая девчонка! На что она рассчитывала, когда резала себе кожу? Витино увлечение уж слишком дорого мне обошлось – почти 2 лимона. Миллион она, конечно, отработала. А вот что делать с другим?

Так легко она не отделается, это я уже решил.

5 ГЛАВА

Анна

Что со мной? Я жива? Хотя моё тело практически ничего не чувствует. Не могу пошевелить ни руками, ни ногами, и вокруг кромешная темнота.

Даже голову развернуть не могу!

- Где я? Кто-нибудь, отзовитесь! – начала кричать..., думала, что начала, но не смогла произнести ни единого звука.

Как будто онемела. Рта невозможно было раскрыть. Кричала и звала я только про себя.

События вчерашнего дня всплыли перед глазами, как картинки из кинофильма – встреча с Даниилом, наш разговор, его издевательство надо мной, деньги, возвращение домой, мама без сознания, больница, сообщение о маминой смерти, моя истерика в кабинете доктора, возвращение домой на такси, звонок Вите, его приход, я в ванной, разбитое зеркало, осколок в руке.

А дальше – огромный пробел.

Что произошло? Я не понимала и ничего не осознавала. Но внутри чувствовала – сделала что–то непоправимое.

- И зачем ей надо было уродовать такую красивую мордашку? Не понимаю. За ней явно очередь выстраивалась из поклонников. Понимаю, если бы уродкой какой была, а так? Изрезать личико таким способом? Это перебор.

- Это точно. Но хорошо, что все же мы смогли восстановить это милое личико.

- Надеюсь, Лавандовы останутся довольны результатом.

- Как скоро она придет в себя?

- Наркоз отпустит, и она проснется.

- Но она же ничего не увидит! Лицо перебинтовано, только отверстие для носа и рта оставили, чтобы смогла дышать.

- Такие правила, Женя. Ох, тебе еще учиться и учиться, - после этих слов мужские голоса стихли.

О чем они вообще говорили? Уродство, восстановление, лицо? О, нет! Я не могла! НЕТ!!! Я ничего не помню, но по словам этих мужчин - я изуродовала себя!!!

- Хорошо, что все обошлось без психушки. Такую девочку в психушку - было бы большой ошибкой.

- Это да, - снова услышала голоса.

- Если бы за ней не стоял сам Лавандов, я бы извлек из этого хорошую выгоду.

- Сынок, даже не думай. Он хорошо заплатил мне. Ну все, хватит разговоров!

- Я тоже не беден!

- Женя, разговор окончен! Не смей к ней приближаться даже.

- Папа, а ты ведь против закона пошел, да? А что, если я об этом напишу статью: «Армиров Петр Иванович злоупотребляет служебным положением».

- Я начинаю уже жалеть, что ты получил второе высшее образование в области журналистики.

- Оставь Аню на несколько дней дольше, хочу познакомиться с ней. Дай мне ее фото, хочу еще раз взглянуть!

- Тебе 27 лет, Евгений. А ей всего 18 лет!

- Это как-то запрещает мне просто познакомиться с Аней?

- Она невеста Лавандова-младшего!

- Витьки? Ой, не смеши меня, папа!